Анаталий Анатольевич Дуров. Б. Тодорский

Анатолий Анатольевич Дуров учился в  частном реальном училище В. М. Ченозубовой. В этом училище уделялось большое внимание преподаванию гуманитарных предметов. Классными настав­никами были женщины, и ученикам понево­ле приходилось вести себя с подобающим достоинством. Анатолий Анатольевич дер­жал себя строго.

С товарищами он был прост, внимателен, Но, если замечал, что кто-либо пытается его «поддеть» или осмеять, он в назидание дру­гим метким словом или остроумной фразой умерял пыл храбреца.

Преподаватели, любившие иногда по­смеяться над своими учениками, не трогали его. А. А. Дуров никогда не говорил о своем отце и не высказывал желания на­следовать   его   профессию.

После школьных лет наши пути разош­лись,  и я  встречался  с ним изредка.

Вспоминаю 1911 год. Был тихий весенний вечер. Я встретил Анатолия Анатольевича в Воронеже. Он был одет в серый костюм и такого же цвета фетровую шляпу. В руках тонкая трость из кизила — «сувенир Кавка­за». Около ручки бантиком повязана голу­бая ленточка.

Гуляли долго и, наконец, завернули в тем­ный переулок. Утомленные, присели на ла­вочку у ворот небольшого одноэтажного до­мика. Он сказал, что карьера клоуна его не прельщает. По его мнению, клоун — это на­родный мудрец, острослов, обличитель по­роков, он должен быть мудрым. А на арену выбегают потерявшие человеческий облик нереальные существа, юродствуют, говорят пошлости, двусмысленности, бьют друг дру­га, дают пинки ногами. Это какие-то сим­волические существа, рот до ушей, синий нос, дугой брови, одна сторона костюма желтая, другая зеленая. Зачем это? Что это значит? Что разумного могут сказать эти существа? Публика разочарована, интелли­генция смущена.

Все это унижает человеческое достоин­ство и противно ему. Увлеченный и возбуж­денный, он говорил о том, что мечтает об импровизации на арене цирка, о свободном разговоре с публикой и ответах экспром­том на злобы дня. Конечно, нужно быть все­сторонне развитым человеком. Необходимо каждый день тренироваться, подобно акро­батам, жонглерам, скрипачам и т. д. Сле­дует тренировать свою память.

Надо, чтобы «живое слово» сатирика аре­ны навсегда оставалось в памяти у людей. так же как запоминаются ими мысли писа­телей. «А, впрочем, это весенняя фанта­зия, — неожиданно произнес Анатолий Ана­тольевич и добавил; — Я сейчас служу, но временно. Хочу стать драматическим артистом и готовлюсь к этому».

Мы разошлись поздно.

В 1915 году я увидел афишу спектакля в Воронежском народном доме. В числе исполнителей был Дуров.

Названия пьесы и сюжета не помню. На сцене были артисты — солдаты, офицеры и среди них раненый офицер, роль которого исполнял Анатолий Анатольевич. Он обра­щался к солдатам и офицерам с патриоти­ческим монологом.

В моей памяти сохранилась только его четкая дикция, звонкий голос, темперамент­ность и непринужденная манера держаться на сцене.

Я ушел из театра, убежденный в его одаренности.

Повидаться с ним в этот вечер не уда­лось.

Последний раз я видел Анатолия Ана­тольевича в июне 1917 года. В Воронеже проводился сбор средств в пользу Красного Креста. По главной улице города прогули­вались учащиеся, артисты с кружками и обращались к проходящим с просьбой по­жертвовать.

Вдали, на главной улице, я увидел боль­шую толпу, сопровождавшую кого-то, одетого в белое. Подойдя, я увидел среди толпы Анатолия Анатольевича в шелковом ко­стюме Пьеро. Он останавливался, читал сти­хи, острил, шутил, и смех не затихал.

Сняв свою белую остроконечную шапоч­ку, он подносил ее к окружающим его лю­дям и просил пожертвовать. Собранные деньги он передавал спутнице и двигался дальше.

Это была наша последняя встреча.

  Журнал «Советский цирк» июль 1958 г