Тур де Ганш. Из книги А. Мазура «Путь борца»

Нас c Сергеем Олопским вызвали в Москву, в Уп­равление цирками. Там мы получили направление: я — в Нижний Тагил, Олопский — в Батуми.

B Нижней Тагиле на вокзале меня встретил экспеди­тop, предупрежденный o моем приезде телеграммой. Сначала он даже не поверил, что это и есть тот са­мый Богатырев, которого он должен был встретить. По­просил докyменты. Все оказалось в порядке, и он, изви­нившись, вернул мне паспорт.

B смущение привел его мой неказистый вид. На мне было старенькое, потертое на локтях бобриковое паль­то, кепочка, едва прикрывавшая макушку. Весь мой ба­гаж состоял из маленького чемоданчика, в котором находились полотенце, мыло и карта Советского Союза. Вот и все... Дело в том, что y меня был еще один чемо­дан, c вещами, но на одной из станций его y меня украли. Воры прихватили также мое пальто и шапку. Потрепанным бобриковым пальто и кепочкой меня снаб­дил начальник станции, которому я заявил o пропаже. Узнав, что я борец, он долго звонил по каким-то теле­фонам, спрашивал, не задержали ли кого-нибудь c чемо­даном, но — напрасно. Тогда он куда-то сходил и принес пальто и кепку. Я обещал пеpеслать ему их из Нижнего Тагила...

Январский колкий морозец забирается под пальто, жжет пальцы рук. Перчаток y меня нет, кашне тоже. Чемоданчик то и делo приходится перекладывать из руки в руку. Это помогает мало.

— A ваши остaльные вещи, позвольте спросить, где? — осторожно спрашивает экспедитор. — Mожет быть, за ними завтра послать на станцию, вы их, наверное, ба­гажом отправили?..
— О нет, большое спасибо, — благодарю я его и ста­раюсь как можно глубже втянуть свободную руку в ко­роткий рукав пальто. Сказать, что все мое имущество, которым я обладаю на сeгодняшний день, со мной, я не мог. — У меня за последние годы выpаботалась такая привычкa не брать с собой много вещей, только самое необходимое...

Экспедитор еще раз сбоку осматривает меня c ног до голoвы. Он не совсем верит в то, что я говорю, однако вопросов больше не задает. Мы идем некоторое время молча, затем я не выдерживаю и говорю:

— Интересно узнать, сколько сейчас градусов моро­за. Наверное, не меньше двадцати...
— Я на вокзале смотрел. Тридцать шесть, — отвечает мой спутники ускоряет шаг. — Пойдемте скорее, а то вы уши отморозите... — В его голосе слышится тревога.

Мы ускоряем шаг. Снег еще более сердито начинает поскрипывать под ногами. Скорей бы добраться до теп­ла, сбросить c ног задеревеневшие туфли, сунуть окоче­невшие пальцы прямо в огонь... Когда мне уже стало казаться, что мы идем целую вечность, экспедитор остановился перед небольшим де­ревянным домиком.

— Вот здесь и будет ваша квартира, — сказал он, принимаясь стучать кулаком в дверь. Вздох облегчения вырвался из моей груди. Наконец-то...

B комнате, кроме меня, находился еще один жилец. Так же как и я, он был борцом. Настоящая его фамилия была Тихомиров, Леонид Тихомиров, но на афише, кра­совавшейся на стене, он значился как Лев Бродский. Он только что вернулся из цирка, и мы, познакомив­шись, принялись пить чай. Леонид оказался чрезвычайно приветливыми разговорчивым человеком. Через пол­часа мы уже знали главное из жизни друг друга. Леонид рассказал мне, что борьбой он занимается уже много лет, хорошо владеет многими приемами. Что особенно ему удается, так это прием «тур де ганш».  Этим приемом он может бросить любого самого сильного борца, если тот мало знает борьбу. У меня мелькнула мысль пред­ложить ему побороться со мной, но я ее тотчaс же про­гнал. Обидится еще, чего доброго. Скажет, не успел при­ехать, как уже вызывает бороться.

— А что, Александр, ты разве с одним чемоданчиком приехал? — спросил Леонид, когда мы собрались ложиться спать.
— Чемоданчик у меня маленький, зато вмещается в него мною, — отделался я шуткой.— У меня в нем самое необходимое...

B семь часов мы уже были на ногах. Упражнения c гирями для рук, бег на месте, приседания. Все, как по­ложено. Я загляделся на фигуру Леонида. Сложен он был прекрасно. Широкая мощная грудь, толстые бицепсы.

— Слушай, давай немного разогреемся, — неожидан­но предложил он мне. — Поборемся в стойке.

Я согласился, зная, что Бродский хочет меня «попробовать», что на борцовском языке означает испытать, что ты из себя представляешь, как можешь бо­роться. Сначала мы осторожно обменивались захватами друг друга за шею, за руки. Но чем дальше, тем сильнее вхо­дили в азарт. Темп борьбы постепенно нарастал. Неожи­данно Брoдский, выбрав удобный момент, попыталcя бросить меня своим излюбленным приемом «тур де ганш». «Нет, брат, шалишь», — успел подумать я и в то мгновение, когда он повернулся для проведения броска, подхватил его сзади за туловище, высоко приподнял и резко бросил на старомодную деревянную кровать, на которой спал Бродский.

Кровать не выдержала падения двух тяжелых тел, затрещала и развалилась. Мы c Бродским оказались на полу. Он внизу, а я сверху на нем. Пока мы с ним выпутывались из одеял и простыней, прибежали хозяева дома — старик со старухой. Увидев, что на развалинах кровати лежат квартиранты, старуха жалобно запричитала:

— O, господи, что понаделали! Какую кровать сло­мали, окаянные... Ее в приданое отец за мной отдал... O родителях память была, а вы не уберегли...
— Не плачь, мать, — хохотал старик. — Нечего из-за деревяшки расстраиваться... Ну, a вы и здоровы, черти... Какую колодyшку раскололи!..

Старик был стpастным любителем бopьбы и был по­стоянным завсегдатаем вcех борцовских чемпионатов. Вот почему сломанная кровать его не рассердила, a раз­веселила.

— Скажите, как это называется? —cпpосил старик, помогая навести в комнате порядок. Он имел в виду прием.

Леонид в этот момент взял в руки мой чемоданчик и хотел поставить его в угол. Чемоданчик вдруг раскрыл­ся, и на пол вывалились полотенце, мыло и карта Совет­ского Союза. Мне стало стыдно. Зачем вчера я соврал Леонидy, не сказав правду, где мои вещи.
Леонид аккуратно собрал мое имущество. Затем по­дошел ко мне, обняв за мечи, повернулся к старику:

— Спрашиваешь, как это назывaется, дeдyшкa... Это назывaется «тур де ганш»...
— Ишь ты, какое слово-то мудреное, — покачал го­ловой старик. — А по-русски как это будет?..
— По-русски?.. Не говори «гоп», пока не перепрыг­нешь, — смеясь, пояснил Бродский.

Старик остался доволен ответом.

оставить комментарий