Журнал Советская эстрада и цирк. Октябрь 1982 г.
Новый Кишиневский цирк Он очень удачно поставлен на холме и вечером похож на сверкающий бриллиант в ожерелье города. Обойдя же его по окружности изнутри, город увидишь как на ладони. Новый Кишиневский цирк — здание таких архитектурно-ландшафтных и эстетических достоинств, что иначе, чем дворцом, его не назовешь. Можно сказать, что он возник из желания. Его желали все. И он появился. До сих пор в Кишиневе стационара не было — работало шапито. Полтора месяца весной, полтора — осенью. Когда в Молдавии по сравнению с севером тепло, сюда приезжало Ленинградское шапито «Маяк», одно из самых больших в стране — на четыре тысячи мест. Десять последних лет им руководил Александр Григорьевич Сыренин. Цирковое дело он знал хорошо: отлично наладил работу одного из зооцирков, находившегося в плачевном состоянии, и был награжден медалью «За трудовую доблесть». А шапито принесло ему звание заслуженного работника культуры. Двадцать программ «Маяка» прошли в Кишиневе с успехом и перевыполнением плана. А. Сыренин изобретательно вел дело, умел увлечь людей, пробудить в них энтузиазм, раскрыть красоту дисциплины и порядка. Легко сказать — четыре тысячи мест! — одних только билетов за субботу и воскресенье надо оторвать двадцать тысяч, а за неделю — все сорок. Он подсчитал это, умея отдавать должное труду людей. Наладил директор и рекламную работу в городе, на предприятиях, договорился с железной дорогой, и появились к началу и концу представления специальные поезда, билеты на которые продавались жителям сельскохозяйственных районов и таких городов, как Унгены, Фалешты, Тирасполь, вместе с билетами цирковыми. Но надо сказать, что и программы были отменные. Номер к номеру. За десять лет цирк вписался в быт города и окрестных районов, стал неотъемлемой частью их жизни. Когда было решено построить в Кишиневе стационарный цирк, А. Сыренину предложили стать его директором. И он из Ленинграда всей семьей перебрался в Кишинев. Будущим цирком он стал заниматься, когда тот был в проектных чертежах. Проект составили в 1967 году, но к строительству приступили только в семьдесят шестом. Долго, конечно, пришлось ждать, но время это не пропало даром. Шапито «Маяк» работало на будущий цирк. Едва огородили место стройки, директор добился, чтобы «Маяк» раскидывал свой шатер по соседству, правильно рассуждая, что зрители, протоптав куда-то дорожку, с трудом от нее отказываются. Несколько лет зрители ходили мимо стройки и, как говорит Александр Григорьевич, «нагуливали аппетит». Он уговорил работников городского транспорта переменить название остановки с «Крутая» на «Цирк», приучал цветочниц приносить свои букеты к шапито, и зрители привыкали подносить их артистам. Одним словом, воспитывал вкусы и привычки. А в это время архитекторы во главе с С. Шойхетом переделывали, улучшали, совершенствовали, облагораживали проект. Когда же началось строительство — правительство республики и городские власти отнеслись к нему с большим вниманием и быстро решали все вопросы. И вот новый цирк парит над Кишиневом. Удивительно красивый, удобный для зрителей и для артистов. Без сквозняков, с гардеробными на уровне манежа, с отличной техникой, позволяющей подвешивать любые аппараты, с куполом, который при надобности можно опустить в манеж. Для директора, который знает свой цирк со дня закладки первого камня, знает в спорах и обсуждениях с архитекторами и строителями (а строители тоже по собственной инициативе старались сделать все как можно лучше и внесли в отделку много выдумки), — для директора это главная часть жизни, если не вся жизнь. Он хотел, чтобы само здание, заведенный в нем образцовый порядок — а у него, можно сказать, врожденная страсть к аккуратности и порядку во всех делах — сами по себе воспитывали целесообразностью, комфортом, нарядностью, стройностью налаженного дела. Сюда органично входила и забота о людях. Надо, чтобы они как можно меньше тратили нервов на то, что не относится к работе, к творчеству. А директор умеет это сделать: когда-то так наладили трехразовое питание, да на красивой посуде, для непрерывно переезжающих работников зооцирка, что они затрачивали на нужды быта минимум времени и средств. Вот и теперь, цирк только что открылся, но артисты уже живут в отдельных квартирах недалеко расположенного дома, квартирах, полностью меблированных, вплоть до кухонных гарнитуров. А в 1984 году будет сдана специальная цирковая гостиница. И было так естественно видеть, как Александр Григорьевич, с гордостью демонстрируя свой дворец, обшлагом парадного пиджака протер какую-то, как ему показалось, недостаточно сверкавшую бляшку. Чтобы сложное хозяйство цирка работало четко, нужен квалифицированный обслуживающий персонал. От приветливых гардеробщиков и билетеров до добросовестных и самоотверженных работников закулисных цехов. В первую очередь, конечно, униформы, которая не только должна обладать цирковой сноровкой, ловкостью и сметливостью, но и чувствовать себя участницей представления, то есть, когда надо, быть незаметной, когда надо — подыграть артистам. Во всем этом кроме желания нужен опыт. За несколько дней до открытия в штате было всего пять человек, знавших цирковое дело. Кроме директора, это еще его заместитель по технике С. Кулаковский, дирижер А. Точиловский, бухгалтер У. Петрова и директор гостиницы Г. Щекина. Все остальные — новобранцы, еще не разбиравшиеся, где в цирке «право», где «лево»; униформисты, не знавшие, ни как стоять, ни как вынести реквизит. И вообще полностью штат — а это 240 человек — к открытию набрать не удалось, и тогда главный бухгалтер, и заведующий кадрами, и члены директорской семьи встали на места гардеробщиков и билетеров. Всех, пришедших сюда не по призванию, а случайно, по стечению жизненных обстоятельств, надо было научить, натренировать, иногда просто натаскать и, главное, вселить в душу чувство ответственности, втолковать, что значит цирк не с парадной, а с рабочей стороны, чтобы не только работали, но и заинтересовались, полюбили и, может быть, связали с ним свою жизнь. Терпеливо разбирает директор каждый промах неопытных работников и объясняет, объясняет, объясняет. Он старается не ради одной лишь сиюминутной пользы, но и для будущего. Пока в цирке штат — это только штат, не коллектив. Коллектив предстоит создать, но и сегодня в процессе работы уже видно, кто сможет стать членом коллектива, а с кем придется расстаться. Пока самое надежное звено — инженеры. Они работали уже на монтаже оборудования, но когда надо было — разгружали сено и овес. Однако все это заботы внутренние, а зритель приходит уже сегодня, и надо, чтобы все радовало его глаз и поднимало настроение, все,начиная даже с билетов. Молодая художница цирка Татьяна Юркова хорошо чувствует специфику цирковых форм, мягкую пластику и четкую стремительную линию циркового искусства. Это видно и по весело разрисованной программке и билетам, на которых придуманная ею изящная марка Кишиневского цирка удачно сочетает виноградный лист и фигуру акробата. Билеты утренников украшает веселый клоун с птичкой на лысине. Фойе каждого этажа выполнено в своих полутонах — кремовом, сиреневом. Благородным блеском сверкают мраморные полы. Привыкнув к хлюпающему то тут, то там под ногами ширпотребному пластику и оказавшись, а, вернее, ступив на белый мрамор полов Кишиневского цирка, ощущаешь не только уверенность твердой опоры, но испытываешь праздничное, почти торжественное чувство, словно роскошь мрамора сообщает гордость и благородство вашим движениям. Свет многочисленных люстр мягко, отражаясь в мраморе, пронизывает воздух фойе сиянием. Вот ведь как! И полом можно воспитывать в человеке возвышенные чувства! Поднявшись по мраморным же ступеням зрительного зала и легко найдя по четкому номеру свое светло-серое кресло, вы уже внутренне, душой готовы войти в мир выдумки, ловкости, отваги, бесстрашия. Но такой интерьер ко многому и обязывает, думается даже, что в таком интерьере артистам нелегко работать, они должны доказать, что главное все же — их искусство. Многим номерам первой программы Кишиневского цирка это доказать удается. И прежде всего красивым и одухотворенным, нарядным и изящным, как балерины, лошадям Алексея Соколова, которые, кажется, исполняют не отрепетированные трюки, а импровизируют тут же в манеже вместе со своим руководителем и самозабвенно вальсируют в невиданном для лошадей темпе. Удается изобретательным и отважным эквилибристам на першах под руководством Алексея Сарача, воздушному помету «Космическая фантазия» Анатолия Бреда, где гимнасты в полной темноте, в светящихся костюмах исполняют сальто и пируэты. Это удается в веселых музыкальных сценках Ростовцевым — все недоразумения и конфликты выясняют они при помощи инструментов, которые в руках мастеров обретают, кажется, способность к осмысленной речи, а в номере музыкальной мнемотехники аккордеон Юрия Ростовцева и впрямь начинает «говорить», описывая предметы, которые показывают ему зрители, благодаря чему Наталия Ростовцева их легко угадывает. Удается и снисходительно-ироничным коровам под наблюдением Маргариты Бреда. Оказывается, и коровы «чувствовать умеют» и способны копытами передавать стиль цыганской пляски и, кроме того, умеют величественно-небрежно ловить обручи на рога и походя отбивать воздушные шарики. И, конечно, это удается Розе Хусайновой. Ее новый номер «Испанские зарисовки» на тему корриды поражает и неожиданностью замысла, и виртуозностью изящной пластики, и актерским перевоплощением (на проволоке!) — он он из тех номеров, что прокладывают в своем жанре новые пути.
К сожалению, несколько номеров работало не в полном составе. Болезни и травмы в цирке могут случиться всегда, тут уж ничего не поделаешь, но не следовало, наверное, отделу формирования включать в программу, да еще на открытие, номера, в которых заранее было известно, что артисту по личным обстоятельствам понадобится отпуск. Четыре номера по тем или иным причинам работали не полностью, и это, конечно, же обеднило программу. Что касается общего впечатления от представления, то следует учесть, что режиссер Наталия Стихановская после окончания ГИТИСа только начинает свою цирковую работу и не все может охватить взглядом. Хотелось бы и большей выдумки в построении программы, особенно пролога, выглядевшего элементарно. А пролог — самая трудная и жесткая проверка возможностей циркового режиссера. Хотелось бы большей стройности и более напряженного темпа исполнения программы в целом, чтобы она звучала как аккорд. Сейчас все течет как-то вольготно. Хотелось бы, чтобы глаз режиссера замечал те «мелочи», которые исподволь портят впечатление. Например, соскальзывая из-под купола по канату, артисты не тянут носки, и эта неряшливость снижает эффект номера. Режиссер с подобных «пустяков» не должен, что называется, спускать глаз, как это делали старые мастера А. Арнольд или М. Местечкин, подмечая малейшую размагниченность позы, не по-школьному вытянутый носок ноги. Они понимали, что такое культура исполнения, понимали, что на манеже не может не быть блеска во всем, но прежде всего блеска исполнения и подачи и только потом уже блеска от мишуры костюмов. Что касается клоунов Василия Мозеля и Василия Быкова, они все делают как надо, весело и искусно, но в их поведении чуть не хватает искрометности, внутреннего задора. И на это тоже должен указать режиссер. Итак, в Кишиневе есть свой цирк: он открылся в год 60-летия образования СССР. Прекрасный внешне и внутренне и уже любимый зрителями — билеты проданы на несколько месяцев вперед. Его спешили открыть и не все успели закончить в отделке. Еще убирают и украшают цветами территорию вокруг здания, еще дописаны не все панно в фойе, и кое-где вместо ярких восковых красок видны намеченные карандашом контуры будущих фигур; продолжается процесс освоения и устройства — и в этом есть очарование новоселья. Два года, считают в цирке, потребуется, чтобы отладить и довести до совершенства механизм служб, чтобы все делалось словно само собой. Но, как известно, совершенствованию нет предела. После хлопот обустройства возникнут иные, более серьезные проблемы — цирк на две тысячи мест и не слишком большой город... Так что впереди много забот. В этом прекрасном здании могут не только прокатывать цирковые программы, но цирк может стать подлинным очагом культуры; здесь можно устраивать выставки, конференции по вопросам искусства, а в дальнейшем — готовить новые номера. Когда люди преданы своему делу и любят его, когда умеют радоваться плодам своих трудов и трудов своих коллег, когда получают от работы удовольствие — они с большинством проблем справляются. Л. БУЛГАК