Памяти Тамары Церетели

Всем нам грустно, а мне особенно... Всем — потому что умер художник, художник редкого дарования. Мне — потому, что ушел близкий друг, один из последних соратников, ушла Тамара Церетели.

В 1923 году появилась в Москве певица, не «испол­нительница», а певица, обладательница красивого, мощного меццо-сопрано. — хоть завтра петь ей Кармен, Любашу, Далилу! Но душа ее в плену у романса, у песни, И не в опере, а на эстраде появляется красавица грузинка. Молодая, обаятельная, темпераментная, музыкальная, умная — она не могла не стать любимицей и стала ею сейчас же, после первых же концертов. А потом посыпались предложения, и Тамара объездила, ка­жется, всю страну со своими концертами, и не знаю, кто еще пользовался таким успехом.

В чем, мне кажется, секрет этого общего призна­ния, огромного успеха. Кроме завораживающего голоса у Тамары были и настоящий вкус и чувство меры. У нее в арсенале не было цыганских выкриков, завываний, неоправданных обрывов, пере­ходов от крика к шепоту и обратно — всех тех средств, которыми ошарашивали (и, увы, нередко ошарашивают!) зрителей многие «исполнители цыганских песен». Даже в самом порой сентиментальном романсе она не позволяла сабе переходить границы воздействия на публику. И слушатели-зри­тели понимали, ценили это и подолгу не отпускали ее со сцены.

На успех не кружил ей голову, ее требователь­ность к себе никогда не снижалась. Когда она по­чувствовала, что голос чуть-чуть потускнел, потерял свою мощь,— она помянула концертную площадку. Все мы, покидая сцену, живем воспоминаниями о былых успехах, «триумфах», и Тамара ни о чем другом говорить не могла, она вспоминала встречи на эстраде с Собиновым, Станиславским, Барсовой, Качаловым, Ойстрахом и вновь переживала большой успах, который она действительно делила «на рав­ных» с ними. Она перебирала старые афиши, где ее фамилия иногда печаталась даже большими буквами, чем фамилии самых знаменитых гастролеров. И мы по-дружески посмеивались над ней, но она обез­оруживала нас своей непосредственностью, радост­ным грузинским темпераментом.

Хорошо очень хорошо, что недавно появились Тамармны долгоиграющие пластинки — они будут и долгослушаемыми. На гражданской панихиде мы грустно, печально слушали твой голос, Тамара, но грусть со временем утихнет, а радостность, опти­мизм, наслаждение, которыми ты дарила нас при жизни, будут литься с пластинок  из транзисторов, по радио и с экранов телевизоров! Спасибо тебе за это, Тамара...
 

Ал. АЛЕКСЕЕВ

Журнал Советский цирк. Июнь 1968 г.

оставить комментарий