Песня звучит как признание

«Олимпийский» триумф совет­ской эстрады» — так назы­валась одна из заметок о проходивших в Париже га­стролях Московского мюзик-холла.

Л. Зыкина. «…Здесь мой причал и здесь мои друзья!

Пожалуй, не было во Франции газеты, которая не поместила бы на своих страницах рецензии на премье­ру москвичей. В парижской прессе, в частности, отмечался тот факт, что спектакль Московского мюзик-хол­ла держится не на одной «звезде», что на каждом из актеров можно было бы построить самостоятельный спектакль. Критика подробно пере­числяла «звезд» московской програм­мы и  среди  них Л. Зыкину. Париж полюбил русскую песню в задушевном, искреннем исполнении певицы. Задушевность, искренность! Толь­ко ли эти качества объясняют успех певицы у советского и зарубежного слушателей? Думается, что они не в полной мере раскрывают особенно­сти ее исполнительского мастерства.

Свои «университеты» Людмила начала проходить в хоре имени Пят­ницкого. Это была настоящая, серьез­ная школа пения. Встреча с такими замечательными знатоками русской песни, какими являлись В. Захаров и П. Казьмин (руководившие тогда хо­ром), их беседы с молодыми арти­стами хора об особенностях русской песни, об искусстве ее исполнения навсегда остались в памяти Людмилы и определили в будущем всю работу над песней. В хоре Зыкина имела возмож­ность знакомиться с творчеством ве­дущих певцов. С благоговением слу­шала она их пение. Ей нравился низ­кий по тембру, клокочущий голос В. Клодниной, подкупала мягкость звучания А. Прокошиной, покоряла задушевность   пения   М. Подлатовой.

Л. Зыкина в годы работы в хоре Всесоюзного ра­дио.   1958   г.

Молодой,  еще  неопытной  Людмиле хотелось, конечно, петь так, как поет каждая из этих певиц. Но в то же время она начинала понимать, что нужно иметь «свой» голос. Как же найти это «свое»? Как научиться петь так, чтобы песня оставляла в серд­цах слушателя след, чтобы она вол­новала, заставляла о многом задумы­ваться, радоваться, смеяться, гру­стить. Многие из этих качеств помог вы­работать Н. Кутузов — руководитель хора русской народной песни Все­союзного радио и телевидения, в который вступила Зыкина. Разгадав возможности молодой пе­вицы, Н. Кутузов упорно вел ее к то­му, что стало позже ее исполнительским «почерком».

Зыкина стала петь сольные запевы без сопровождения, пела протяжные лирические песни. Кутузов не разрешал петь громко, советовал вслушиваться в звучание мелодии, следить за тем, чтобы каж­дый звук, каждая нота нанизывалась одна на другую, чтобы песня «пе­лась».  В   результате   совместной   огромной работы педагога и хористки в звуке голоса появилась теплота, определялась тембровая окраска голоса — глубокого, сильного барха­тистого.

Несомненно, Н. Кутузов был тем педагогом-режиссером, который на­учил Зыкину «раскрывать» песню, ее смысл, содержание. Стали осязае­мы слова В. Захарова о том, что пе­вец всегда должен чувствовать себя в образе и что он должен вести свой рассказ осмысленно и обязательно взволнованно. Все эти мысли о песне, о том, как следует исполнять их певцу, неволь­но заставляют вспомнить об особен­ностях  искусства  драматического  актера. Говоря о мастерстве Зыкиной, трудно обойтись без подобной ана­логии.

В каждый свой выход на сцену актер перевоплощается в образ того человека, жизнь которого он воссоз­дает сегодня в спектакле. Искусство его тогда станет эмоциональным, он тогда будет волновать зрителя по-на­стоящему, когда заживет страстями, мыслями,   чувствами   своего   героя. Перевоплощение — основа твор­чества актера. Разве приведенные выше слова В, Захарова о том, как должен чув­ствовать себя в песне исполнитель, не есть перевоплощение?

1962 г. В студии телевидения

И этим даром владеет Л. Зыкина. Перевоплощение певца — это прежде всего его внутренний наст­рой, каждый раз определяемый му­зыкальным содержанием песни, ее формой. Перевоплощение — это обязатель­но проникновение в поэтическое на­чало песни, в ее «душу». Каждая песня Л. Зыкиной — всег­да небольшая, но вполне закончен­ная новелла, где музыка и текст сли­ваются в одно органичное целое. Зыкина поет песни разные по жан­ру: героические («Ты, Россия моя»), лирические («Оренбургский платок»), драматические («Солдатская вдова», «Течет Волга»), шуточные, частушки. «Разность» содержания песен каждый раз рождает новые образы, опре­деляет форму исполнения. Но одно остается неизменным: песня у Люд­милы Зыкиной всегда звучит как при­знание — сердечное, чистое, свобод­ное от всякого сентимента, будь то песня о Родине, о русской природе, о человеке, о любви...

В песне «Оренбургский платок» — этой лирической новелле, певица как бы   сама   становится    той    девушкой, которая в знак большой любви и уважения к матери посылает ей теп­лый, оренбургский платок. Но Зыкина не только передает содержание пес­ни, она, как всегда, придает ей осо­бое, «свое» содержание, открывает в ней «второй» план. Людмила как бы раздумывает (в образе девушки) над судьбой старой женщины и, мо­жет быть, впервые понимает, какой нелегкой  она  была. Героиня    другой    песни    поверяет слушателю   (а   слушатель   для   Зыкиной часто становится партнером) свои невзгоды, спрашивает совета: как же быть ей, если тот, «который нравится, не в меня влюблен» («Си­бирский ленок»). Несмотря на легкую грусть песни, в ней ощутима молодость, радость жизни, И это Зыкина раскрывает особым приемом: чистые, мягкие, легкие музыкальные краски запева сменяются торжествующими, нара­стающими по силе звучания припе­вами.

1964 г.  (слева  направо) — заслуженный  артист  РСФСР А. Шалаев, Л. Зыкина, Н. Крылов

Песню «Течет волга» знают все. Она часто звучит в исполнении Л. Зыкиной по радио и телевидению. Ее с одинаково глубоким волнением слушают и первый, и второй, и пятый раз; и не только потому, что мело­дия и слова этой песни прекрасны; обаяние ее в том, что, постигая внут­ренний смысл песни, Зыкина раскры­вает душевную силу и красоту совет­ского человека, насыщает песню раз­думьями о жизни, о призвании, на­значении человека. Мягкое звучание низкого бархатистого голоса, особая сосредоточенность певицы придают песне большое дыхание, широту. Еще одна черта в исполнительской манере Л. Зыкиной позволяет род­нить ее творчество с искусством дра­матического актера. Зыкина всегда «видит» сама и заставляет «видеть» зрителя то, о чем она поет. Точно живая, предстает перед нами скорб­ная солдатская вдова, которая «все кого-то ждет»; шелестит над водой «Ивушка»... Когда певица поет шуточные пес­ни и частушки, меняется весь облик ее: весельем загораются глаза и улыбка — открытая, радостная — при­дает лицу лукавое выражение. И в частушках голос Зыкиной звучит кантиленно, она не переходит на речита­тив. Только резкая смена музыкаль­ных красок — от заливистого форте до лирического, теплого piano — ме­няет характер произведения.

Исполняя песни, Зыкина почти не прибегает к жестам: ничто не долж­но мешать выявлению внутреннего смысла песни, а слушателю — воспринимать ее. Она всегда на эстраде внешне сдержанна, спокойна, «степенна». Иногда шуточные песни вызывают необходимость общения, и тогда партнерами становятся аккомпани­рующие ей музыканты или весь зрительный зал. (Не случайно, когда Зы­кина пела в Париже русскую «Калинку», неизменно на припеве песни весь огромный зрительный зал театра «Олимпии» начинал свой аккомпане­мент, аплодируя в такт песне.) Глубокое постижение внутреннего смысла песни, умение взволнованно передать поэтический и музыкальный образ ее, строгий отбор музыкаль­ных и внешних, чисто пластических средств делают искусство Зыкиной современным, понятным и близким не только советскому, но и зарубеж­ному слушателю.
 

Е.  ПРИЛУЦКАЯ

Журнал Советский цирк. Сентябрь 1964 г.

оставить комментарий