Смех всерьез коллекционируется

Еще в начале 30-х годов на коварную, вечно ус­кользающую из-под ноги свободновисящую про­волоку ступил юный выпускник циркового учили­ща Рудольф Славский, прихватив с собой «для твердой опоры» спасительную тросточку.

Р. Е. СЛАВСКИЙ

Он с успехом пробовал свои силы еще в нескольких жанрах. Молодой артист сумел многое придумать и освоить из того, что по­том помогло другим пойти дальше. Наверное, это самый главный признак, свидетельствующий о том, что жизнь в искусстве прожита недаром.

Некоторое время назад Славский оставил манеж и под­мостки эстрады. Но то, что с юных лет влекло его — искус­ство смешного, — осталось увлечением и профессией на­всегда. «Увлечение», наверное, не совсем точное слово в данном случае. Многолетний страстный интерес ко всему тому, что имеет отношение к искусству смешного в любых его формах и проявлениях, стремление понять и осмыс­лить механизм смешного — вот что это такое. Но, чтобы узнать все это, нельзя просто подойти к шкафу и снять с полки книгу. Такой книги нет. Чтобы узнать все это, нуж­но самому, подчас буквально по крохам, собирать знания. И Славский становится неутомимым собирателем, искате­лем. Ищет он в разных направлениях, но, пожалуй, направ­ление главного его интереса — эксцентрика, клоунада. Во всех ее видах: ее история, мастера, репертуар, клоунада старинная и современная, советская и зарубежная.

Как же это делается? Славский не пропускает ни одной книги, выходящей у нас в стране. Одиннадцать раз он вы­езжал за рубеж на гастроли и всякий раз привозил полные чемоданы книг на всех языках. Кроме того, он просматривает и прочитывает массу мемуарной литературы мастеров других видов искусств. И выписки, выписки, бесчисленное множество карточек... Неутомимый собиратель ведет переписку едва ли не со всеми советскими и многими зарубежными клоунами, об­менивается с ними материалами, держит постоянную связь с единственным в мире музеем клоунады, который находится в Вене. Музей, если у него возникает потребность выяснить что-либо о русском цирке, смело обращается к Славскому, зная, что получит исчерпывающий ответ. Про­пагандируя советское цирковое искусство, Славский часто посылает  в  дар  музею портреты  артистов,  книги.

На каждого клоуна заведена карточка и папка.

Только что хозяин этой коллекции вернулся из Касимо­ва. Зачем ему понадобилась поездка в старинный русский город на Оке? Оказывается, здесь похоронен любимый шут Петра I Балакирев. Что известно о нем? Весьма нем­ного. У Петра было шесть шутов, Балакирев среди них — любимейший. Когда читаешь анекдоты Балакирева, Педрилло и других шутов, изданные давно и ставшие теперь библиографической редкостью (у Славского они, конечно, есть!), понимаешь, сколь одарен и умен был этот человек. А как все-таки Балакирев попал в Касимов? Здесь было имение шута, дарованное ему государем. Сюда он и уда­лился после смерти Петра, гордо отказавшись потом вер­нуться ко двору и служить кому-либо другому. Поездка в Касимов пополнила собрание Славского, да и мы с вами оказались в выигрыше: он готовит очерк о Балакиреве. Побывал Славский и на Псковщине, в Петровском, на земле прадеда Пушкина, знаменитого Ганнибала. Они бы­ли дружны с Балакиревым. Вот еще одна ниточка...

Почти каждая папка хранит не только те интересные материалы, которые там заключены: в ней незримо при­сутствует не менее интересная история их поисков. До войны известный артист цирка и эстрады Алексей Матов сделал большое дело: он записал на фонограф, еще тогда на восковые валики, голоса корифеев цирка и эстра­ды. Но в войну Матов погиб, в его доме был пожар, и ва­лики расплавились. Мы знаем по описаниям об Эйжене, Коко и других. А как они говорили? Мысль о потерянных навсегда голосах не давала Славскому покоя. И вот теперь магнитофонные записи голосов клоунов —предмет особой гордости коллекционера. Здесь и маститый Борис Вяткин, и молодой талантливый Леонид Енгибаров, и знаменитый в прошлом клоун-дрессировщик Михаил Золло, и забы­тый сейчас, но популярный раньше в провинции Игнатий Белена-Беленович — один из «братьев Аякс» — и многие другие.

Пущена пленка, и вы слышите рассказ восьмидесяти­трехлетнего Михаила Михайловича Золло, рассказ безы­скусный и в то же время ароматный, полный неповтори­мых примет давно ушедшего времени. Наверное, история о том, как ученик аптекаря в Казани поймал крысенка и вы­учил его ходить по канату, была бы в чьем-либо другом изложении не так хороша. Золло же, быть может сам того не ведая, интонацией, неприметными штрихами искусно пе­редает колорит давно прошедших лет. Рассказ Золло — результат специальной поездки в Ки­ев. Сейчас Славский собирается в Тбилиси, чтобы записать знаменитых в прошлом музыкальных комиков братьев Лавровых. У него уже около 15 тысяч метров пленки «с клоунскими голосами». Интересно, что, записывая, Слав­ский направляет рассказ клоуна, заставляя его подробно вспомнить все, высказать суждения о том или ином явле­нии искусства, изложить свои мысли о мастерстве клоунады. Это не сувенирные, так сказать, записи, а ценный ма­териал для изучения клоунады.

Конечно, в таком собрании не могут не быть редкие фотографии. И они есть. Вот Лазаренко с Лебедевым-Ку­мачом, вот он с юными сестрами Кох, а вот снят с Иваном Поддубным. Фабри и Демаш, Комбаров, соло-клоун прыгун Федосевский, замечательный Сим с партнером Вацем — дуэт рыжих, смелая новинка той поры, Эйжен, Розетти, Якобино — целая галерея старых клоунов. Я перебираю эти фото и думаю о том, как мало, в сущности, мы знаем о них. А ведь они когда-то покоряли зрителей своим ис­кусством, служили эталоном клоунского мастерства и были своеобразным мерилом эстетических вкусов тогдашней публики. И, читая, разглядывая, просматривая собрания Славско­го, понимаешь, что это не имеет ничего общего с тем, что называется модным словечком «хобби», что это не воскрес­ный отдых, не послеобеденное развлечение, а серьезный труд. И я невольно спрашиваю:

— А куда вы все это денете?

Ответ следует незамедлительно:

— Передам  будущему московскому  музею цирка.

Я знаю, что этот ответ по всем правилам следовало бы отнести на конец статьи — так было бы «эффектней»! Но в том, что делает Славский, право же, так мало показного, бьющего на внешний эффект... Мы продолжаем беседовать, а я думаю, почему Слав­ский делает это все, что называется, на свой страх и риск, почему этим не займется существующий в Ленинграде му­зей цирка, почему его сотрудники не установят такие же тесные контакты со старыми мастерами, хранителями цирковой истории? И делать это нужно сегодня, сейчас. Ведь они не вечны, старые мастера... Есть еще один объект, на который направлен собира­тельский интерес Славского. Это карикатуры. Их у него тысячи, из всех газет и журналов мира.

А зачем, собственно? Вот зачем: карикатура — это почти готовая реприза, а то и целая клоунада. Художник не возьмется за карандаш раньше, чем «сработает» механизм смешного. Не случайно, что у такого известного мастера комического, как Борис Тенин, самая большая, по мнению Славского, коллекция карикатур в стране. Собирает карикатуры, кстати, и Л. Енгибаров. Любопытная деталь: будучи мимом, он и карика­туры собирает только те, что без подписи. Пойдут в дело! Славский обменивается этими картинками и с Тениным и с Енгибаровым. К слову сказать, именно Тенин, учитель Слав­ского, привил ему любовь к юмористической литературе и карикатуре.

   
(РЕДКИЕ ФОТОГРАФИИ ИЗ КОЛЛЕКЦИИ Р. СЛАВСКОГО)

СИМ И ВАЦ — ПОД ТАКИМ ПСЕВДОНИМОМ ВЫСТУПАЛ ДУЭТ ТАЛАНТЛИВЫХ КОМИКОВ: СЕМЕН МАСЛЮКОВ И ВАЦЛАВ ВЕНЦЕЛЬ
ВИТАЛИЙ ЛАЗАРЕНКО И ИВАН ПОДДУБНЫЙ

И, наконец, еще две области искусства, которые инте­ресуют Славского и которые счастливо соединены в твор­честве его любимого артиста — Чарли Чаплина: пантомима и кино. Известно, что Чаплин пришел в кино из цирка и, как никто другой, сумел мастерски транспонировать зако­ны цирка на экране. Образно говоря, идя следом за люби­мым артистом, Славский углубился в кинокомедию, и сей­час у него уже более пятидесяти тысяч карточек о комедиографах мира. В этой обширной киноколлекции особое место занимает раздел, который смело можно назвать «Все о Чаплине». Здесь действительно собрано необычайно много, вплоть до фильмов самого Чаплина.

Вся эта коллекция, о которой здесь рассказано очень бегло, пунктирно, нужна Славскому, конечно, не для того, чтобы тешить на досуге собственное самолюбие. Результа­том этого собирательства явились книги — «Цирк нашего двора», «На экране комедия», «Искусство пантомимы» и другие. А в основе «Искусства пантомимы» лежит не толь­ко собранный книжно-журнальный материал, но и опыт практической работы самого Славского. Он создал в Ленин­граде и вел несколько лет подряд самодеятельную студию мимов, из которой некоторые его питомцы пришли в про­фессиональное искусство. И работают успешно. Так быв­ший ученик Бориса Тенина сам стал учителем. Кстати, о Те­нине Славский давно собирается написать, но по-своему, по-особому, так, как о нем еще не писали.

Сейчас в издательстве «Искусство» готовится сборник «Искусство клоунады», для которого Славский сдал боль­шую статью «Цирк смеется». А на столе у него уже намет­ки будущего романа о Виталии Лазаренко... Искусство смешного можно коллекционировать по-раз­ному. В собраниях Рудольфа Славского смех коллекциони­руется всерьез, с глубоким пониманием и любовью к ма­стерам эксцентрики и  клоунады.
 

А. ГУРОВИЧ

Журнал Советский цирк. Декабрь 1965 г.

оставить комментарий