1941 год.  Из книги А. Мазура «Путь борца»

В 1939  году борцам цирка было разрешено принять в абсолютном первенстве Советского Союза сре­ди любителей.

Мне крайне не Повезло. 3а несколько часов до открытия первенства y меня в руках разорвалась бутылка c боржоми», и осколком сильно порезало ногу. Врачи запретили участвовать в соревнованиях, и пришлось на время проведения первенства стать болельщиком. К этому времени я уже встречался почти со всеми известными борцами. Многие из них — Василий Ярков, Иван Дьяковский, Аполлон Некрасов, Владимир Плясуля, Михаил Воров и другие — стали моими хорошими товарищами. Все мы, молодые борцы, желали походить на Ивана Максимовича Поддубного, c именем которого связано много славных страниц в истории профессиональной борьбы. Звали борцы  Поддубного ласково: «Батя». «Батя приехал. Батя сегодня будет выступать»... Впервые я встретился c Иваном Максимовичем в Сталинграде.

Широта в плечах, медленная величественная походка. Рыжие yсы и большая, крепко посаженная, голова. Умные глаза, внимательно глядящие из-под гycтыx нависших бровей. На нем был коричневый костюм, белая рубашка, галстук. Во время представлений на арену цирка в те дни, ко­гда в чемпионате боролся Поддубный, сначала выходи­ли все борцы в параде. Арбитр представлял их и только после этого громко возвещал: «B чемпионате принимает участие чемпион чемпионов, чемпион мира Иван Макси­мович Поддубный». Раздвигался занавес, оркестр играл туш, и под аплодисменты зрителей быстрым шагом c пе­реходом на бег на арену выходил Поддyбный... К первенству страны 1941 года, на которое пригласи­ли и борцов-профессионалов, мы c Владимиром Плясулей готовились очень тщательно. Хотелось выступить хо­рошо. Лето стояло жаркое. Кроме тренировок на ковре, мы много времени проводили в парке. Бегали кроссы, боро­лись на траве. ... Вот и сегодня у нас по расписанию кросс в парке. Народу пало, и нам никто не мешает.

— Не кажется ли тебе, Володя, что сегодня как-то особенно пустынно в пaркe? — спросил я товарища, ко­гда мы остановились, чтобы немного передохнуть.
— Не знаю. Жарко, наверное, все по домам и разо­шлись... Нам даже лучше. Ну, побежали...

Сделав еще несколько кругов по парку, мы пошли в цирк. На углу площади возле уличного репродуктора стояла толпа молчаливых людей. По их суровым лицам мы поняли, что произошло что-то страшное. Я подошел к мужчине в соломенной шляпе и тронул его за рукав. Он повернулся и тихо произнес:

— Война!

В цирке все артисты, в том числе и борцы, собрались на манеже: шло собрание. А еще через несколько часов мы уже были на сборном пункте. Фeдора Кожемяку, меня и еще человек десять арти­стов направили в сaперный батальон. Все мобилизованные дoлжны были получить обмун­дирование на складе. Когда дошла очередь до нас c Ко­жемякой, произошла небольшая заминка. Оказалось, что на складе нет ни гимнастерок, ни шинелей, ни сапог, которые подходили бы нам по росту.

— Так как мне ее надевать и на что? — спросил у ин­тенданта Кожемяка, держа в руках выданную ему ко­ротенькую шинель. — На нос что ли?
— Ничего, — успокоил его интендант. — Это только кажется, что она маленькая. Когда будет холодно,  наденете, и, верьте моему слову, она вам в самую пору придется. Следующий!..

Но Кожемяка решил тут же, не отходя, примерить шинель. Он пoпытался натянуть ее на плечи. Раздался такой треск, что интендант бросился к нему с криком:

— Стой, бисов сын! Это ж казенное имyщество!.. за Кожемякой подошел я. Интендант удивленно покачал головой и c тревогой спросил:
— Сколько вас еще там таких?
— Больше никого нет, — успокоил я его.

Часа через два батальон, выстроившись колонной, двинулся по шоссе. На правом фланге, выделяясь из общей масcы, шагали двое в штатском. Это были Федор Кoжемяка и я. Из всех вещей, котоpые входят в солдат­ское обмундирование, мы подобрали себе только пи­лотки. ...B один из дней осени 1942 года на имя командира батальона пришла телеграмма с просьбой срочно отко­мaндировать старшину Александра Мазура в распоря­жение штаба армии. По дороге в штаб я напрасно ломал себе голову над тем, зачем меня вызывают, но так ни до чего не додумался. Оказалось, что в Mоскве намечено провести встречу борцов Москвы и Эстонии. Я должен был высту­пать за Москву. Сначала я даже не мог поверить, что в такое тяжелое время для страны в Колонном зале Дома Союзов будут проходить встречи борцов. Как-то не укладывалось в голове — война и Cпортивные соревнования. Да и какой из меня борец? 3а все время, прове­денное на фронте, я ни разу не выxодил на ковер.

Бороться надо было через несколько дней. Схватку c Иоганнесом Котчасом — одним из сильнейших борцов мира — я проиграл. A после этой встречи в батальон пришел приказ o зачислении меня слушателем существовавшего в то время при Московском институте физической культуры Краснознаменного военного факультета имени Ленина.
 

оставить комментарий