Заметки о творческом вечере мастерской оригинальных жанров Москонцерта

Такие вечера устраивались в Центральном Доме работников искусств и прежде. И неизменно проходили с успехом: столичной мастерской всегда было и есть что показать взыска­тельному московскому зрителю.

На фото - В. и Л. Перовы, Ю. Мозжухин, С. и О. Школьниковы

Правда, на сей раз традиционный вечер имел несколько необычное и, на мой взгляд, полезное продолжение. Стараниями руководства ЦДРИ, заведующей творческой секцией Инны Алек­сeевны Антоновой, которая много лет увлеченно, со знанием де­т а организует встречи с мастерами эстрады и цирка, выступление завершилось обсуждением программы. Искусствоведы и журна­листы, причастные к эстраде, поделились с артистами и режис­серами своими впечатлениями о только что просмотренном концерте, профессионально разобрали достоинства и недостатки номеров. Убежден, что такие собеседования следует проводить чаще, может быть, даже перенося их из-за позднего послеконцертного времени на один из последующих дней. Сцена Цент­рального Дома работников искусств — не рядовая эстрадная площадка, и очень хорошо, если выступления артистов на этой сцене, особенно молодых, не будут ограничиваться только концертом.

B обсуждении программы, состоявшемся в гостиной ЦДРИ, принимали участие разные люди. У них, надо полагать, разные вкусы и пристрастия, но их суждения и оценки номеров в большинстве случаев совпадали: то, что понравилось одним, понравилось и другим. И критические замечания, высказанные е ходе откровенного разговора, касались, в сущности, одних и тех же выступлений. K слову сказать, и зрители наиболее тепло принимали именно те номера, которые отметили затем участники обсуждения.

Такое единодушие, разумеется, не случайно. C годами выра­ботались определённые критерии, которыми руководствуются сегодня не только профессиональные критики, но и зрители.

Разнообразие и сложность трюков еще не определяют в наши дни достоинства того или иного выступления. От мастеров эстра­ды, н артистов оригинальных жанров в том числе, мы ждем неравнодушного, эмоционального рассказа о нравственном и физическом совершенстве советского человека, его богатом внутреннем мире, духовной красоте. Развлекать мало — эстрадный номер должен рождать ответные сопереживания зрителей, побуждать их к размышлениям, приоткрывать сокровенные грани человеческих характеров и отношений.

B этой связи особенно остро встает вопрос o драматургии эстрадного номера. Было время, и не столь, кстати, давнее, когда разговор об этом мог показаться излишним. O какой, казалось бы, драматургии может идти речь, если артист только и делает, что жонглирует шариками или балaнсирует на свободно натяну-Той проволоке? Между тем, итоги последних эстрадных конкур­сов творчество наших лучших исполнителей неопровержимо доказывают, что четкое драматургическое построение номера, заложенная в его основу конфликтная ситуация, разрешаемая средствами того или иного жанра, в значительной мере опреде­ляют успех выступления. Разумеется, драматургия зстрадного номера — это драматургия особого рода, она не всегда лежит на поверхности, не сразу бросается в глаза.

Очень трудно, н примеру, пересказать сюжет лирического дуэта Светланы и Олега Школьниковых «Мимолетность»: разные зрители, вероятно, по-разному воспринимают эту миниатюру, по-разному расставляют для себя ее эмоциональные и смысловые акценты. Но думаю, что при всей непохожести зрительских вос­приятий, выступление Школьниковых никого не оставит равно­душным. Построенное на столкновении характеров, на остром внутреннем конфликте, оно воссоздает средствами пластики и жеста сложнейшую гамму чувств и переживаний двух молодых людей, стоящих на пороге (или только что переступивших этот порог) совместной жизни. O многом рассказывает номер — o ра­дости сближения, o мучительной горечи размолвок и ссор, o страстном обоюдном желании сохранить, сберечь хрупкое счастье. Рассказывает взволнованно, горячо, c той высокой мерой художественной убедительности, которая первостепенно важна в любом виде искусства.

«Мимолетность» — один из трех номеров отчетной програм­мы, поставленных народным артистом РСФСР Сергеем Андрее­вичем Каштеляном, которому недавно исполнилось семьдесят пить лет. Право же, не устаешь удивляться молодой энергии этого талантливого эстрадного режиссера, его неоскудевающей творческой фантазии, умению найти для воплощения своих замыслов оригинальную новаторскую форму. У Каштеляна что ни номер — то «попадание в яблочко», Созданные им произведения становятся, как правило, украшением эстрадных программ.

Никому, кажется, не приходило в голову «положить» акроба­тические трюки на слова и музыку озорных народных припевок. Это сделал Каштелян, и родился номер, одухотворенный и пронизанный жизнерадостным русским фольклором. Я далек от мысли хоть в какой-то мере умалить заслуги артистов, вы ступаю­щих c «Акробатическими частушками» — это тот случай, когда хороший замысел нашел хороших исполнителей. Нина и Александр Бальмонты вместе с партнером Анатолием Гапешко демон­стрируют подлинно оригинальный номер, где сложные трюковые комбинации как бы утрачивают свою сложность: выступление идет в легком темпе, артисты увлечены происходящим на сцене, и эта увлеченность заражает нас, зрителей. Необычны для акро­батики костюмы исполнителей, особенно длинное платье-сарафан партнерши, сменившее традиционное трико, но эта необычность вполне отвечает духу и характеру номера, привносит в миниатю­ру свою, очень нужную и яркую краску. 

На фото - Н. и A. БАЛЬМОНТ с Партнером A. ГАПЕШКО

Говоря o номерах Школьниковых и Бальмонтов, позволю себе небольшое отступление. На эстраде чаще всего бывает так: подготовив интересное выступление, артисты очень долго, случается, гадами и даже Десятилетиями, «прокатывают» его по концертным площадкам. И упрекнуть их вроде бы не в чем: номер хороший, публике нравится — зачем же от него отказы­ваться? Так-то оно тек, и Все же... Вспомним, что у Школьниковых и Бальмонтов тоже были в недавнем прошлом отличные номера, которые, казалось бы, избавляли их от необходимости думать о смене репертуара. И тем отраднее, что молодые артисты подготовили новые выступления.

Величаво-скорбным реквиемом в память o погибших на фронтах Великой Отечественной войны воспринимается пантомимическая сцена Галины Дмитриевой «Если бы камни заговори­ли* (режиссер C. Каштелян). Великолепно художественно-поста­новочное решение: фигура Сидящей женщины, закутанной в бе­лое покрывало и озаренной тревожным красным светом, ка­жется поначалу как скульптурным изваянием. Если бы камни заговорили, свящeнные камни дорогих всем нам надгробий... Они обратились бык нашей совести, к нашим сердцам: «Помни­те, всегда помните о тех, кто уже никогда не придет». Номер безмолвен и вместе c тем красноречив, его открытая публицистичность трогает и волнует до глубины души. Жаль, что таких произведений эстрадного искусства — вдохновенных и страстных, преисполненных высокого гражданского пафоса — все еще мало в репертуаре артистов оригинальных жанров.

Как всегда, обрадовало выступление заслуженных артистов РСФСР Лидии и Юрия Мозжухиных. Их иллюзионный номер можно смотреть бесконечно. И дело не только в том, что от концерта к концерту все более изумляешься непостижимости всевозможных «исчезновений» и «появлений», происходящих на наших глазах. Приятны сама манера демонстрации фокусов, присущая этим исполнителям, их изысканный артистизм.

Дружными аплодисментами, возгласами «браво» проводили зрители Сергея Иншина — исполнителя эксцентрической сценки «Влюбленный помощник», которую изобретательно, с отменным знанием специфики и возможностей жанра поставил режиссер P. Славский. B номере, правда, два исполнителя (партнерша Ирина Смирнова), но именно Иншин солирует в нем, выполняет основную трюковую работу. К тому же y артиста часто меняются партнерши; Смирнова, если ошибаюсь, — третья за время существования номера.

Известный в недавнем прошлом режиссер театра и эстрады Н. B. Петров писал: «Высшее мастерство и артистизм эксцентрика всегда раскрывaются в образе неудачника, ничего не умеющего делать».. Именно таков герой Иншина, сыгранный достоверно, сочно, c полной верой в предлагаемыe обстоятельства. И приме­чательно, что номер, существующий сравнительно давно, не омертвел, не заштамповался, сохранил свою свежесть и очаро­вание. Последний раз я видел «Влюбленного помощника» полтора или два года назад, и за это время в сценке появились новые игровые нюансы, новыe переходы от одной трюковой комбинации к другой (о самих трюках я не говорю: эквилибром на свободной проволоке артист владеет безупречно). И самое, пожа­луй, главное заключается в том, что номер не растерял, не утратил своего подтекста. Смешная и, казалось бы, далекая от сколько-ни6удь серьeзных нравственных проблем и вопросов сценка утверждает всепо6еждющую силу любви, говорит o том, что для человека, который любит, нет непреодолимых препятствий и преград.

Высокой оценки заслуживает выступление Анатолия Резни­ченко, который жонглирует мячиками, ударяя их o барабаны (режиссер A. Бойко). И не только потому, что такое жонглирование требует от исполнителя незаурядного профессионального мастерства, особенно, когда он закрывает глаза темной повязкой.

Более всего радует y Резниченко его внутреннее сопережива­ние игровому процессу, eгo предельное «самопогружение» в атмосферу номера. И мы, зрители, может быть, сами того не замечая, неотрывно следим не столько за нескомчаемым каска­дом мячей, сколько за лицом артиста, его мимикой, его реакцией — непосредственной и cиюминутной — на каждый удар по барабану. Отрадно, что номер заметна улучшился со времени его выпуска, стал более выразительным и собранным.

Перечень выступлений, которые запомнились в программе творческого вечера мастерской оригинaльных жанров, можно продолжить. Это — «Игра c пикой» M. Скляднева, «Рондо» B. и Л. Первовых, «Юнга» Л. и А. Садофьевых, «Кадриль» Л. Мандрыченко и A. Розанова, «Лунный вальс» B. Кольбах и B. Серых. Мне же хочется поговорить o другом — о номерах, которые, на мой взгляд, не только не украсили программу, но стали досадным контрастом отличными хорошим выступлениям. Назвав свое обозрение крылатой и ко многому обязывающей фразой H. П. Смирнова-Соколуского «Его величество — номер!», руководители коллектива, казалось бы, должны были c особой взыскательностью подойти к составлению концерта, выбрать из ста шестидесяти двух номеров, которыми располагает мастерская, самые интересные и оригинальньiе. K сожалению, этого не случилось.

Разочарование пришло с первым же выступлением, которое началось бодрым возгласом: «Мы сегодня вас уважим — Русь веселую покажем!» Обещание осталось невыпопненным: не «уважили» артисты зрителей, a скорее, огорчили их. Номер (если его вообще можно назвать номером, o титуле «его вели­чество» я уже не говорю) сумбурен и хаотичен. Суматошные переплясы c бубном, обрывки частушек, выкрики «барыня, бары­ня...» —все это было блeдным ремесленным повторением уже много раз виденного и слышанного. Исполнители изо всех сил старались показать разудалое веселье русского народного иг­рища, но это веселье получилось y них поразительно бесцветным, заученным, суетливым. Стародавняя истина: мало заявить инте­ресную тему — надо еще найти для нее интересное постановочное решение.

Не лучше (если не хуже) выглядела и так называемая сол­датская сценка. Позже я узнал, что она подготовлена для темати­ческой программы «Весенний первый гром», поставленной ко Дню Победы. Не знаю, как она прозвучала в том спектакле, воз-, можно, там она была к месту, но здесь, в сборном концерте-обозрении, солдатская сценка производит весьма неприглядное впечатление. На эстраде — все та же суетливая мешанина, беспорядочное нагромождение разножанровых трюков. Переброска тарелок (кстати, весьма примитивная, в цирке это делают куда лучше!), неизвестно откуда и зачем появившиеся девушки-пова­рихи, вихляние на моноцикле, жонглирование расписными бутафopскими чашками, запуск бумеранга — трудно уловить в этом хоть какую-то единую, связующую нить. Все наспех, все кое-как; видимость стремительного темпа оборачивается элементарной профессиональной небрежностью.

Вполне «благополучным» может показаться на первый взгляд выступление И. Паршиной «Русская Катюша». Оно хорошо, со вкусом оформлено: y артистки красивое платье, роскошный «фестивальный» кокошник c пятью разноцветными кругами, тщательно пoдобранный реквизит. Но внешне привлекательный, даже нарядный номер распадается, дробится на наших глазах, его не воспринимаешь как нечто завершенное и целое. Выступ­ление построено по принципу «всего понемножку» — немножко жонглирования (исполнительница c трудом управляется c пятью предметами), немножко пританцовок, немножко баланса. B финале Паршина балансирует на лбу большой никелированный самовар. Самовар есть, a номера нет. Такие выступления-скороспелки обычнo выпускаются c расчетом на то, что «вывезет» значительность и злободневность темы. Бывает, что й не «вывозит»!
Неприятное, я бы даже сказал, тягостное впечатление оставил конферансье программы, в роли которого выступил режиссер
оригинального жанра B. Пасынков. За многие годы, что мне довелось писать об эстраде.  Не припомню случая, чтобы концерт профессиональных артистов, да еще в Центральном Доме работников искусств, велся на таком непрофессиональном уровне.

Куда ни шло, если бы Пасынков просто неумело и невыразительно объявлял номера программы: спрос c режиссера в та­ком случае невелик. Беда в том, что он, как говорится, на полном серьезе попытался «изобразить» эдакого бывалого, маститого конферансье. В конце первого отделения он oбрядился в нелепый розовый сюртук и — соответственно костюму — развлекал публику: «пожалуйте музычку», «проездом из Конотопа в Париж»... Он подробно рассказывал o своих первых шагах на эстра­де, полагая, очевидно, что его творческая биография особенно интересна зрителям. Он читал стихи и пел куплеты, танцевал, показывал фокусы, острил, причем делал все это одинаково плохо и безвкусно, c той дешевой претенциозностью, которая нетерпи­ма на профессиональной эстраде. Выступление Пасынкова в роли ведущего программы может, на мой взгляд, послужить молодым артистам эстрады наглядным уроком того, как не надо конферировать, как не надо петь куплеты, как не надо острить.

Конферансу B. Пасынкова, возможно, не следовало бы уделять столько внимания, если бы это касалось только его. Дело, в конце концов, не в Пасынкове, который опрометчиво взвалил на свои плечи непосильную ношу. Что побудило руководителей коллектива пойти на этот ничем не оправданный, заведомо обреченный на неудачу эксперимент?

У мастерской оригинальных жанров Москонцерта хорошие давние традиции, ее мастера уверенно шагнули в большое искусство, их охотно приглашают сегодня на самые Ответствен­ные концертные площадки. Да и минувший вечер в ЦДРИ при всех его досадных контрастах по праву заслужил горячее одобре­ние зрителей, стал заметным событием в эстрадной жизни Москвы. Важно не растерять, а приумножить накопленные традиции, не измельчить их, не разменять на «розовые сюртуки» и «проезды из Конотопа в Париж».
 

Николай Кривенко

Журнал Советская эстрада и цирк. Апрель 1986 г.

оставить коментрарий