Ахмад Дониш в Петербурге

Таджикский и другие народы Средней Азии береж­но хранят память о талантливом ученом и писа­теле, поэте, уроженце Бухары — Ахмаде Донише (1827—1897) — выразителе прогрессивных, демо­кратических идей в дореволюционном Туркестане, смелом борце против средневековой отсталости, пропагандисте идей передовой русской культуры.

Ахмад Дониш

Состоя при дворе эмира в качестве каллиграфа и художника, Ахмад Дониш несколько раз приезжал в Пе­тербург в составе миссий из Бухары. Там в январе-февра­ле 1874 года ему довелось побывать в цирке. Интересное и колоритное описание циркового представления Дониш оста­вил в своем «Путешествии из Бухары в Петербург». Интерес Дониша к цирку был не случаен. Жители Сред­ней Азии, столь охотно посещавшие когда-то цирковые представления, и сейчас горячие поклонники циркового ис­кусства. Находясь в Петербурге, Дониш не упустил возможности побывать в цирке или, как его именует ученый из Бухары, «зрелищном доме с круглой площадкой». Девяносто лет то­му   назад.

В столице тогда работал цирк Карла Гиннэ. В 1874 го­ду там выступала труппа зятя Гиннэ — Гаэтано Чиннзелли. В составе труппы было немало известных мастеров ма­нежа   того   времени. Цирковое представление произвело большое впечатление на Дониша: «Мы были в зрелищном доме, — писал он в своих мемуарах 1.  — Приехавший из Европы наездник ска­кал на коне по круглой площадке размером в двадцать газов 2. На всем скаку он вытягивал ноги от хвоста до ушей коня, не держась притом руками, и так объезжал один-два круга.

1  Ахмад   Дониш, Путешествие из Бухары в Петербург, Таджикгосиздат, Душанбе. 1960.
2 Газ (гяз) — линейная  мера  в Средней Азии. У мастеров-строителей — это расстояние от конца пальца до плеча.

Или, стоя на коне одной ногой, другой и руками играл так, что мутился разум. Иногда он ехал, выпрямив­шись во весь рост, держа за руки девушку, а ноги ее укре­пив у себя на поясе. На пути его держали обтянутые бумагой обручи, Он стрелою пролетал через каждый из них и опять вставал прямо. Прежде чем он успел выпрямиться, подставляли дру­гой обруч. Разорвав и его, он пролетал и снова садился на коня. Снова подставляли — он снова пролетал, и так не­сколько раз. На спине коня не было ничего кроме шелковой попоны.

Еще приехал канатный плясун (гимнаст). С потолка круглого купола шириною в тридцать газов свесили три ве­ревочные петли (трапеции. — Б. Л.) размером в два газа. Высота потолка — двадцать газов. Вися в одной из этих петель, он выделывал разные фокусы. Уцепившись за нее большим пальцем ноги, он опрокидывался вниз головой и перевертывался обратно, повисал на одной руке, качнув ве­ревку, снова бросался вниз головой, как человек, ныряющий в воду. Перевернувшись несколько раз, он ловил вторую петлю и выделывал в ней тоже разные забавы, опрокиды­ваясь так бесстрашно, что казалось — вот-вот он рас­пластается   на   полу. После нескольких головокружительных прыжков в воз­духе он ловил третью петлю, показывал несколько фокусов и переходил на балкончик. Таким же образом он возвра­щался обратно на первый. Потом ходил по тонкой проволоке. В руках у него было три шара из латуни, которые он подбрасывал   и   ловил.

А еще там были дрессированные собаки, гончие и болон­ки. Принесли лестницу. Собаки поочередно, одна за другой, поднимались по обеим сторонам лестницы и спускались вниз навстречу друг другу. Казалось, будто их привязали к ле­стнице. Потом поставили наклонно доску длиною в пять газов, а сверху пустили катиться деревянную бочку, Одна из собак вскочила на нее и, быстро перебирая лапками, по­бежала по катящейся бочке, пока та не достигла земли. При этом она ни разу не покачнулась и не нарушила равновесия. Затем привели трех собак, которые были наряжены, как лошади, — в попоны, с седлами и уздечками. Три другие, одетые под чернолицых эфиопов, сидели на них верхом. У каждой в передних лапках было по две палочки, кото­рыми они выбивали ритм русских и европейских мелодий, да так ловко, как и человек не сумеет,

По окончании каждого номера они кланялись, кивали публике головами и усаживались на свои стулья или, про­сунув голову в ошейник, прикрепленный тесьмой к стене, ожидали приказания дрессировщика. А большую белую лошадь научили кружиться на двух ногах и копытами отбивать такт. Она то поднимала перед­нюю ногу и тремя остальными делала разные движения, то кружилась с поднятой задней ногой». Возникает вопрос: каких же именно артистов видел в петербургском цирке любознательный Ахмад Дониш?

Мы повели розыски в этом направлении. Сохранившиеся в собраниях ленинградской Государственной Публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина подлинники афиш труппы Чинизелли в цирке Гиннэ позволяют во мно­гом ответить на этот вопрос. Наши поиски были затруднены тем, что в январе-феврале 1874 года программы пред­ставлений менялись по меньшей мере пять раз. В качестве гимнастов и дрессировщиков лошадей выступали различ­ные артисты. Все же фамилии исполнителей некоторых из описанных Донишем номеров мы можем установить совершенно точно, особенно по программе представления 23 фев­раля 1874 года, которую в один из дней двадцатых чисел этого месяца и видел Дониш.

Воздушный полет был представлен популярным в свое время гимнастом Ричардом Конрадс или Конрадц («Три трапеции или летающий человек — разные полеты и сальто-мортале», как гласит объявление о его номере в афише). Конраде считался одним из лучших мастеров одинарно­го полета под куполом цирка, исполнявшегося им в стиле знаменитого француза Леотара. Вместе с тем из отзывов печати о выступлениях Конрадса видно, что, сохраняя традиционную общую конструкцию и композицию полета Леотара (два мостика, три трапеции, пируэты при перелете с одной на другую трапецию), артист обогатил свою сме­лую и точную работу на трапециях рядом новых трюков, о чем можно судить и по описанию полета Конрадса, остав­ленному нам Ахмадом Донишем.

Любопытно, что это описание («бросался вниз головой, как человек, ныряющий в воду... опрокидывался так бесст­рашно, что казалось — вот-вот он распластается на полу») перекликается с впечатлениями об этом полете брата К. С. Станиславского — Владимира Сергеевича Алексеева: «Ричард Конрадц... был не человек, а птица, находившая наслаждение в полете». Хождения по тонкой проволоке также исполнялись Ри­чардом Конрадсом совместно с его братом Вильямсом («танцы и разные экзерциции и прыжки на двух туго натя­нутых канатах» — как гласит афиша 12 января 1874 года). Этот номер иногда представлял в программе и один Ричард, как о том свидетельствует и Дониш. Так, в афише 17 фев­раля мы читаем: «Танцы и прыжки на туго натянутом ка­нате исполняет г. Конрадс».

Можно безошибочно утверждать, что на этом представ­лении выступал клоун Русье со своими дрессированными собаками; его имя встречается во всех февральских афишах цирка   Гиннэ 1874 года. Труднее узнать фамилию наездника, вероятнее всего, речь идет об английском жокее на неоседланной лошади Шарлсе Фиш, хотя в той же программе прыжки через мост на неоседланной лошади исполнял также артист Рудольф. Дрессированных лошадей в январе-феврале выводили на арену глава труппы Гаэтано Чинизелли и Жан Годфруа, но, судя по описанию Доннша, он рассказывает о дрессиро­ванной на свободе лошади Чипиони Чинизелли по имени Жоли-Кэр. Таков заслуживающий внимания читателя эпизод из жизни Ахмада Дониша, связанный с посещением им петер­бургского  цирка.

Б. ЛУНИН, кандидат исторических наук

Журнал Советский цирк. Ноябрь 1964 г.

оставить комментарий