Акробатический ансамбль со скакалками Валерия Акишина
Да не сон ли это? Московский манеж, о котором разве только мечталось, хотя право выступать на нем они давно заслужили. Работа в программе рядом с мастерами, рядом с опытными режиссерами — каждый вечер, почти полгода Москва. Это была явь, и они шли на манеж счастливые, и такие же счастливые уходили с него под гром аплодисментов. И это было то самое искусство, творчество, к которому они так неукротимо стремились всю предыдущую жизнь.
Они — это коллектив акробатов, которым руководит Валерий Акишин. Их номер Веселая скакалка» на II Всесоюзном конкурсе стал лауреатом, обладателем диплома I степени. Искренне рада этому, потому что считаю такую оценку заслуженной, достойной.
Вспоминаю краткий разговор с Акишиным, его приподнятое состояние, юмор, с которым он рассказывал о своей жизни в цирке, о трудностях, которых было немало.
Мальчишка из Мурманска, выросший в семье, далекой от цирка, Валерий Акишин мечтал о нем с детства. Что мог он знать тогда о цирке? Смелые люди, головокружительные трюки — все это лишило покоя не одну юную душу. О том, как труден путь на арену, Валерий в ту пору не размышлял, но способностью преодолевать трудности обладал, вероятно, с детства. И он пришел в цирк. Сначала к Марку Соломоновичу Местечкину, в его клоунскую студию на Цветном бульваре. Стать клоуном Акишину было не суждено — в 1974 году из студии его отчислили как «бесперспективного». Он вернулся домой.
Первые цирковые университеты не прошли даром. Когда юноша решил организовать самодеятельный коллектив и стал набирать в студию четырнадцатилетних мальчишек, навыки, приобретенные им на занятиях у Местечкина, помогли выработать программу подготовки студийцев.
Ими овладела жажда открытий, хотя зачастую эксперименты заканчивались открытием велосипеда. От разочарований вновь устремлялись к поискам, пока не нашли свою... скакалку. Через два года коллективу присвоили звание «Народный цирк». Когда ребята поняли, что самодеятельность — этап пройденный, они решили испытать свое счастье в профессиональном цирке. Собрали деньги, сделали реквизит, костюмы и с готовым номером приехали в Ташкент. Здесь в дирекции «Цирк на сцене» номер посмотрели, оценили и взяли в штат.
Итак, они стали профессионалами. Им казалось, что перед ними распахнутся двери в искусство. Между тем искусство отодвинулось еще дальше. Жизнь в Ташкентской дирекции не баловала ни вниманием, ни поддержкой, она мотала их по самым отдаленным районам Средней Азии, им приходилось выступать в таких условиях, о которых даже говорить стыдно.
Тот год был не только напряжением физических сил, но и душевных тоже. Психологически этот прежде единый коллектив стал разламываться, в результате чего некоторые, не выдержав, уехали домой. Стойкие остались рядом со своим одержимым творчеством и оптимизмом руководителем.
С Московского Всемирного фестиваля молодежи и студентов, в котором они приняли участие, началась по-настоящему серьезная работа над номером: словно вся их предыдущая жизнь была прологом, а теперь начиналось нечто более важное и настоящее. И хотя после фестиваля Акишины (будем называть их так) возвратились в распоряжение Ташкентской дирекции, настроение теперь было более оптимистичным.
Об их номере всерьез заговорили после Всесоюзного конкурса артистов «Цирка на сцене». Ребята не предполагали такого успеха, когда рвались в Ленинград, — I премия, премия зрительских симпатий. Успех был не случайным — номер выделялся своим замыслом, простым и в то же время оригинальным: крутится скакалка и в ритм ей акробаты прыгают, прыгают, прыгают. Жюри и зрители тотчас оценили эту простоту и оригинальность.
И вот крутой вираж в их судьбе — сначала гастроли в Японии, затем предложение поработать в коллективе, которым руководит Юрий Куклачев. Конечно, они согласились — большой манеж, помощь режиссера Г. Юнгвальда-Хилькевича, советы Куклачева. Идея уйти от спортивности номера в сторону эксцентрики им понравилась, и артисты с удовольствием, неожиданно ощутив себя в родной стихии, естественно вживались в новые для себя образы. Нужно было учиться работать на манеже — и они настойчиво учились, хотя, впрочем, номер их по своей природе был рожден для арены.
И когда однажды в Одессе артисты надели немыслимо яркие разноцветные костюмы, когда зазвучала песенка «Робинзон», когда рассыпалась по манежу, как по двору, эта веселая и шумная команда рыжих, белых, черных, кудрявых, стриженых, лохматых, когда они взялись за длиннющую скакалку и упруго взметнули ее над манежем, а другие то по двое, то по трое, а то и вчетвером, то колонной, то еще немыслимо как, завертелись, запрыгали вместе со скакалкой все азартней и веселей, все поняли вдруг: какое необычное, праздничное зрелище подарили Акишины цирку.
Помню первое ощущение от номера. Потоком проносились в сознании давние картины детства: и шумный дружный наш двор, и «классики», и «палочка-выручалочка», и до позднего вечера без устали стучавшие об асфальт мячи. Бились над манежем в такт скакалке ритмичные слова считалочки «Ты Робинзон, и я Робинзон...», а в голове звенело незабытое детство. «Роза, береза, мак, осина, дуб, клен...»
И эти девять будто бы мальчиков и будто бы девочек взрослых людей, с улыбкой и влюбленностью творящих на манеже неистовый мир детства, словно еще раз убеждали нас в простых и вечных истинах: как счастливы в своей искренности и непосредственности дети, как счастливы взрослые, которые до старости и в делах и в чувствах могут оставаться увлеченными и непосредственными детьми.
Когда по ходу выступления в программе «Цирк берет интервью» Акишина спрашивают, «в чем его счастье?», он вначале удивляется: «Нашли время спрашивать». Когда к нему «пристают» с тем же вопросом снова, отвечает: «Прыгать до упаду!» Точнее не скажешь.
Действие номера развивается вокруг скакалок, и все трюки, мизансцены подчинены вращению их.
Раз, два, три... не задумываясь разом влетает в стремительный круговорот скакалок группа из четырех человек. Ударилась скакалка о манеж — и четверка взвилась над нею; взметнулась вслед, догоняя, коснулись манежа акробаты, будто такт отбили. И снова поочереди со скакалкой вверх, вниз: кувырки с прыжками, прыжки без кувырков. А надоело прыгать вместе, прыгай порознь. Сначала один, прогнувшись в спине, приземлился на обе руки, перевернулся и встал на ноги, затем другой, третий, четвертый.
Флик-фляк. Лови момент — хлопает, торопит скакалка, лови момент, успевай повернуться, пока она внизу, спеши оттолкнуться от манежа, пока она уходит вверх. И ребята ловят момент, успевают сделать и свои стремительные флик-фляки, и выкрутить подряд три сальто вперед, а затем три — назад тоже успевают. Их милая партнерша с бантиком на голове тоже оказывается выдумщицей-прыгуньей, ее сальто с пируэтом любой позавидует. Правда, партнеры ее не промах — синхронно вдвоем такое маховое сальто выделывают, дух захватывает.
То, что делают на манеже Акишины, нельзя назвать ни демонстрацией акробатических прыжков, ни выступлением, ни работой (хотя это и то и другое) — это похоже на импровизацию-игру, некое проявление фантазии, которая рождается и реализуется сиюминутно. Может, поэтому номер будит сравнения с играми детей. Так неустанно, естественно, увлеченно, как живут свои творческие мгновения (всего семь минут) на манеже Акишины, можно жить лишь в детстве.
Они азартны, они что-то кричат друг другу. Неважно, какие именно слова, смысл их все равно понятен. Артисты подначивают, раззадоривают, поддерживают друг друга. Они могут себе позволить и свист, и пронзительный девчачий визг, и шум, и даже поддергивание штанов, и приплясывание, и похлопывание в ладоши от нетерпения — все органично, точно, понятно. Перед нами живые характеры, подлинное искусство, и к этому трудно что-либо добавить.
Особенно привлекательна динамика действия, динамика выдумывания, фантазии. Будто они говорят себе: а не попробовать ли еще и так, а что получится, если придумать вот такое... И придумывают такое. Один карабкается на плечи к другому и, удобно встав там на ноги, крутит скакалку — пара эта, таким образом, прыгает и через свою скакалку и через длинную скакалку одновременно.
Скакалки в скакалке, как матрешки: Скакалки в скакалке: побольше, поменьше, совсем маленькая побольше, поменьше и кая. Так и здесь: партнерша чет через свою и еще через калки, которые крутят над нею партнера. Нет, объяснить словами мыслимо, описать переходы со скакалками, их одновременные вращения в сложном затейливом сплетении невозможно. Не буду пытаться это делать, расскажу о том, о чем в силах рассказать. О смешных прыжках «лягушкой», о «загоне», когда с невероятной скоростью скакалка «гоняется» за исполнителем, пытающимся увернуться от нее. Расскажу о том, что можно, оказывается, прыгать и на спине, и даже на одной руке, хотя это очень непросто, а можно втроем изобразить пирамиду вроде мостика и прыгать всем этим сооружением.
Кажется, больше уже придумывать нечего — все, конец. А артисты в это время совершают прыжки через четыре скакалки одновременно. Или две колонны по двое, где верхние крутят самую длинную скакалку, а прыгает колонна из трех человек, где верхняя не только не боится, что свалится, но еще и лихо «руки в боки» уставила: знай, мол, наших.
Акробатический ансамбль со скакалками под руководством Валерия Акишина - мечтателя, фантазера, оптимиста. Хорошо, что в цирке и в жизни вообще есть такие люди. За такими руководителями идут с охотой, им верят, с ними легче выстоять в трудные дни. Поэтому коллектив его — коллектив друзей, связанных вместе родным городом, самодеятельностью, прошедших вместе нелегкий путь на арену. Наверное, не случайно, что некоторые из тех, кто на мгновение дрогнул, спасовал на неустроенном отрезке пути, вернулись в конце концов к их общему делу, к их общей дружбе, к их веселым скакалкам.
«Роби-Роби-Роби-Робинзон...» Выходит в круг манежа команда рыжих, белых, черных, кудрявых, стриженых, лохматых будто бы мальчиков и девочек. А мы со своих мест, как из окон огромного дома, с улыбкой смотрим вниз, где прыгает, прыгает до упаду наше прошлое, настоящее и наше будущее детство.
Софья РИВЕС
оставить комментарий
|
RSS 
