Анатолий Марчевский - клоун без маски

Есть зрители, которые — ради него! — ходят в цирк каждый вечер. Десять, пятнадцать, двадцать вечеров подряд. «Это зрители Марчевского», — говорят о них билетеры...

И СМЕХ, И СЛЕЗЫ...

Нет, он не родился в цирке. Но цирк прочно вошел в его жизнь. Вошел с детства. В тринадцать лет он уже артист городского Народного цирка. В семнадцать — артист Киевского «Цирка на сцене».

К восемнадцати годам им освоены моноцикл, баланс на пяти катушках, перши, батут, канат, художественная акробатика, жонглирование, вольтиж.

Восемнадцати лет, окончив школу, он поехал в Москву, в Государственное училище циркового и эстрадного искусства. Хотел узнать правила приема и держать экзамены на будущий год. Узнал и тут же... поступил в училище. Из ста семидесяти абитуриентов было принято семнадцать...

Училище он окончил с отличием. По уникальной специальности: «коверный клоун-акробат». Лучшие цирки страны распахнули ему свои двери. За четыре года — двадцать городов. Две поездки за границу: в Польшу и в Румынию. А какие рецензии! Первая же рецензия называлась: «Дебют на пятерку». И дальше — тоже не хуже... «Клоун-лирик», «комик-поэт», «безупречный мим и акробат», «актер самого высокого класса» — таких высказываний можно приводить сколько угодно...

Его биографии можно позавидовать.

Нет. Его биографии трудно позавидовать!

Детство без отца. Горькие слезы мамы: мама не хотела, чтобы ее единственный сын стал клоуном. «Смешить людей!»— не этого желала она сыну.

В цирковом училище никто не верил в него как в клоуна. Да еще коверного. «Не те данные!».. Акробат, жонглер, велофигурист — другое дело... Верил в него только Юрий Белов, его педагог. Он знал: чем талантливее клоун, тем он необычнее. К тому же в предыдущего ученика Белова, в Леонида Енгибарова, тоже до поры до времени не очень верили...

В прошлом году мам а нашла силы и сама приехала к нему. В Рижский цирк. Сидела среди зрителей, смотрела на его работу, видела его успех и снова плакала. От счастья.

ПРИРОДА КОНФЛИКТА

Он не похож на клоуна. Нет ни толстого носа, ни парика, ни смешного костюма.

Он похож только на самого себя. Худенького, обаятельного парнишку. По мере сил следящего за модой.

У него длинные, слегка волнистые волосы. На нем — в обтяжку, по моде! — трикотажная рубашка-футболка (в условных цветочках) и легкие, складно сидящие брюки-клеш, с бахромой.

В таком виде пойди по любой улице — никто не обернется. Сам он на улице одет гораздо ярче. Артистичней...

Как правило, коверные не участвуют в традиционных цирковых маршах-прологах. Их объявляют особо, после двух-трех номеров. И это правильно: среди сверкающих костюмов, среди ослепительных улыбок клоуны как-то «пропадают». Да и зрители должны их ждать. Непременно ждать!

Но вот инспектор манежа торжественно объявляет:

— Весь вечер на манеже — Анатолий Марчевский!

Тут он выходит. И как выходит?! Нужно видеть его лицо. Его улыбку. Ошеломленно счастливую. Он — в цирке!!! В сказочно-прекрасном цирке. Да еще на арене.

Ах, до чего же она ровная, большая — эта арена. На ней так хорошо... попрыгать через веревочку.

Но инспектор не разрешает прыгать. Он отбирает веревку. И важно уходит.

Гаснет счастливая улыбка.

А попрыгать так хочется! И рядом никого нет: никто не помешает... Озорной взгляд по сторонам, лукавая улыбка, и из кармана вытаскивается новая веревка. Зрительный зал с сочувствием следит за прыгающим озорником.

Возвращается инспектор. У него сердитое лицо. Озорник сам спешит отдать инспектору злосчастную веревку. Но едва инспектор отворачивается, из кармана извлекается целый клубок веревок. Это так неожиданно, что зрители невольно смеются. И выдают своим смехом проказника. Инспектор, слыша смех, поворачивается, и тут же получает весь клубок.

Конечно, зрители сочувствуют не инспектору. Хоть инспектор, по-своему, абсолютно прав. Зрители видят, как послушно отдаются веревки. Видят и понимают: отдаются не просто веревки, отдается нечто большое. Отдается радость. Отдается мальчишеское богатство.

Но дело отнюдь не в веревках. Нет веревок, идет в ход шелковая ленточка. Отобрана ленточка, можно прыгать через пиджак. Отобран пиджак, идут прыжки через брюки. Отобраны брюки, а шнурки ботинок на что?!

Это настоящий цирк. Цирк, в котором торжествует логика алогизмов.

Шелковая ленточка оказывается завязанной кокетливым бантиком в длинных волосах.

А шнурки ботинок со свистом вытягиваются из своих дырочек и оказываются необыкновенной длины...

И за всем этим несусветным «цирком» — предельно простая мысль: нельзя отбирать радость! Конфликт между правилами поведения и правом на радость, правом на детскую непосредственность не только намечен, но и развит: маленький человек всеми силами отстаивает свои права. Не может не отстаивать! Призвав себе на помощь сначала смекалку, а потом и юмор.

Так, прежде чем отдать пиджак, проказник повертится перед инспектором, как тореадор перед разъяренным быком. Потряхивая своим пиджаком, словно тореадорским платком. А ботинки вообще не отдаст в руки. Поставит на барьер и покажет жестом: берите, мол, сами. Но едва инспектор нагнется, чтобы их взять, сдернет их за шнурки с барьера и утянет за кулисы.

Под смех и аплодисменты зрителей.

НЕ ТОЛЬКО ПОИСКИ...

Номер с необычными скакалками — легкий. Физически легкий. Он и был задуман, как небольшая передышка между катушками и моноциклом.

Тем более, что скакалки уже обыгрывались у многих коверных. Енгибаров, например, прыгал через веревочку... лежа на спине. И конфликт с инспектором был у него куда острее: инспектор «заставлял» Енгибарова выворачивать карманы!

Нужно было найти свое, неповторимое: такое, чего не было у других. Марчевский нашел свой вариант. Свой поворот. Но это пришло потом.

А сначала для первого выхода у него были булавы-колокольчики. Очень эффектный номер. Марчевский выбегал на арену, жонглируя цветами. Цветы звенели в воздухе. Под их звонкую музыку Марчевский здоровался со зрителями. Подбегал к одному зрителю: «Здравствуйте!». К другому: «Добрый вечер!». К третьему: «Рад вас видеть!». К четвертому: «И вы сегодня пришли? Спасибо!..» Принимался такой выход великолепно.

Увы! От номера пришлось отказаться. В нем не было главного: идеи. Не было конфликта. Не было сюжета. А было невольное хвастовство: вот, какой я ловкий. Вот, как умею... Совсем не тот образ. С самого начала.

Отказавшись от номера-приветствия, Марчевский отказался вообще от... слов. Стало труднее. Но... Он любит трудности. Еще в школе он любил задачки, над которыми нужно было «помозговать». Сейчас любой его номер тщательно «обмозгован». И проверен на зрителях.

В номере с микрофоном есть такой трюк. У мальчишки-подростка внезапно пропало сердце. Как ни приставлял он микрофон к своей груди — ни звука. Тогда, чтобы проверить микрофон (вдруг испортился?!), он приближает микрофон к груди одного униформиста: слышно самодовольное хрюканье... К груди другого униформиста: слышен залихватский свист... К груди инспектора манежа: слышно недвусмысленное булькание... И униформисты, и инспектор, сконфуженные, покидают арену. Больше на арене никого нет. У кого бы еще проверить?! Ну, ясно, у зрителей! И он протягивает микрофон, через барьер, к одной девушке. Слышна мелодия: «Сердце красавицы склонно к измене...». К другой девушке. Слышна мелодия: «Сердце, тебе не хочется покоя...»

Смешно? Конечно, смешно. Зрители безотказно смеются. Но вот однажды он приблизил свой микрофон не к молоденькой девушке, а к пожилой женщине. И опять зазвучало: «Сердце, тебе не хочется покоя»... Смех-превзошел все ожидания. И женщина эта тоже от души смеялась (обиды тут никакой, а, в самом деле, смешно!). И образ мальчишки-озорника тоже выиграл. Образ мальчишки «без сердца». Впрочем, почему это «без сердца»?! Озорник тут же прикладывает микрофон к своей груди, и все слышат продолжение мелодии: «Сердце, как хорошо, что ты такое...»

У него есть сердце! Слышите, есть!!! Он не может жить без сердца, и оно звучит на одной мелодии с сердцами зрителей. Всех возрастов...

Раньше все его номера были отдельными, самостоятельными интермедиями. Каждый номер был внутренне завершен. Выверен. Отлично сыгран. В каждом номере его герой представал перед зрителями какой-то новой, очень веселой, очень симпатичной гранью. Каждый его номер тепло принимался зрителями. А ему чего-то не хватало. Чего же?! Он попробовал переставлять номера (не трогал лишь первый и последний номер: скакалки и моноцикл) и вдруг понял: «от перемены мест слагаемых сумма не меняется» лишь в арифметике. В искусстве еще как меняется!

Теперь его номера, при всей их прежней композиционной завершенности, чуть-чуть разомкнулись. От номера к номеру тянется словно «ниточка». Вот заканчивается номер «Футбол». Инспектору манежа проказник вручает вазу с цветами (они уже были обыграны в номере). Инспектор растроган. Но озорник выхватывает цветы из вазы и убегает с ними за кулисы. Инспектор остается с пустой вазой в руках! Следующий номер Марчевского — «Нежность». Озорник дарит цветы девушке, которая ему очень нравится. Зрители мгновенно узнают этот букет. Теперь цветы подарены по-настоящему. Но девушка, нечаянно обиженная своим юным поклонником, оставляет цветы и уходит. На цветах остается ее ленточка... А в следующем номере озорник привязывает эту ленточку к микрофону, и зрители наглядно видят, как микрофон становится «двойником» его любимой.

«Перестановка мест слагаемых» превратила отдельные законченные интермедии в большой — и тоже законченный! — спектакль. В котором характер юного героя на глазах зрителей растет и совершенствуется: от номера к номеру. Уточнились и взаимоотношения с инспектором манежа. Сначала это младенческое повиновение. Затем мальчишеское (с упрямством) отстаивание своих прав. Затем подростковое (в меру озорное) посмеивание. И, наконец, юношеское самоутверждение.

Его герой близок всем. Маленькие зрители видят в этом герое самих себя — в заманчивой перспективе. Взрослые зрители — себя в юности. А зрители-подростки — в самый разгар своих подростковых переживаний.

А ЧТО, ЕСЛИ...

Работать с ним и легко и трудно. Порою он и «вытягивает» и «затмевает» программу. «Вытягивает» и «затмевает» своим актерским мастерством.

Трудно сказать, как сложится его будущее. Ясно одно: уже теперь ему нужна специальная цирковая программа, в которой он шел бы через все номера активным действующим лицом. И в которой его мастерство поднялось бы на новую ступень...

Леонид Енгибаров как-то подарил ему свою фотокарточку. С дружеской надписью-напутствием. Сегодня это напутствие приобрело особый смысл.

В сборнике «Искусство клоунады» (издательство «Искусство», 1969 год) Леонид Енгибаров писал: «...Вторично я выеду на моноцикле лишь тогда, когда найду, как у нас говорят, верный ход». Ибо: «если содержание интермедии или репризы «не ложится» на характер клоунского образа, то зритель большей частью остается равнодушным».

Вторично Енгибаров на моиоцикле не выехал. Неожиданная смерть унесла замечательного артиста, необыкновенного клоуна, в расцвете сил, полного творческих замыслов. На моноцикле выехал Анатолий Марчевский. Номер с моноциклом, как нельзя лучше «лег» у Марчевского «на характер клоунского образа». Стал его триумфом. Почему?!

Герою Марчевского не разрешают даже дотронуться до принесенного кем-то на арену моноцикла. Куда там! Разве можно устоять перед такой машиной? Но никакие упрашивания не помогают. Инспектор манежа неумолим: нет, нет и нет. Лишь взятый, что называется, на измор, инспектор сдается. Теперь овладеть моноциклом — уже дело чести... Первые падения многими зрителями воспринимаются всерьез. Затем — серия комических трюков. Невольно вспоминается знаменитый рассказ Марка Твена «Укрощение велосипеда». И вот, наконец, торжество: моноцикл «укрощен». Теперь на нем можно не только кататься, но даже... танцевать!

Последняя деталь: победитель уходит с арены — идет мимо инспектора — гордо выпятив грудь. По-мальчишески задрав нос. Дескать, знай наших!II Он доказал свое... В Рижском цирке этим эффектным номером часто заканчивали вечерние представления. Лучший финал трудно и придумать!

Говоря о Марчевском, многие вспоминают Енгибарова. Находят даже, что Марчевский чем-то похож на Енгибарова. Это не так: Марчевский создает на арене совсем другой образ. Если некоторые критики называли Леонида Енгибарова клоуном «с осенью в сердце», то Анатолий Марчевский — клоун «с весною в сердце»...


Н. Халатов

оставить комментарий