Верный друг цирка
Найти призвание в жизни нелегко. Многими оно определяется только в зрелом возрасте. Мне кажется, что особенно трудно найти свое призвание людям одаренным, многогранным, которым все одинаково легко дается, одинаково увлекает, захватывает.
Таким человеком был художник Ф. С. Богородский. Работы талантливого мастера кисти известны всем. Но мало кто знает о том, что Богородский мог бы стать не менее талантливым мастером арены.
Более чем полувековая дружба связывала меня с Федором Семеновичем. А началась она так.
«Несмотря на молодость, Богородский прожил полную треволнении жизнь; он рано нашел путь к двум признаниям, определяющим его сущность: в партию и к изобразительному искусству».
А. ЛУНАЧАРСКИЙ
ФЕРРИ — ЧЕЛОВЕК БЕЗ НЕРВОВ
На одном из ученических вечеров в Нижегородском реальном училище, где учился я, инсценировалась басня «Два крестьянина и облако». Я играл роль одного из крестьян. Сценка заканчивалась общей потасовкой. В антракте ко мне подошел незнакомый гимназист и с видом знатока заметил: «Разве так дерутся?! Хочешь, покажу?..» Вот с этой «учебно-показательной» драки и завязалась наша дружба с Богородским.
В годы учебы мы увлекались театром. И часто, посещая «зайцем» дозволенные и недозволенные гимназистам спектакли, я встречался с Федей на театральной галерке.
Кроме театра, Федя много времени отдавал рисованию и игре на скрипке. Музыку ему преподавал бывший цирковой музыкальный эксцентрик Сметон-Сандок. В его руках скрипка послушно подражала блеянию овцы, мычанию коровы, визгу свиньи, собаке, петуху, соловью. Именно этот «раздел» музыкального обучения Федя усвоил необычайно быстро. Но, главное, скрипач Сметон-Сандок сумел передать ученику искреннюю любовь к цирку.
Постепенно цирк в наших глазах затмил театр. Цирк стал для нас олицетворением юношеской романтики.
Каждый год на знаменитой Нижегородской ярмарке открывался цирк братьев Никитиных. Кроме него приезжали на гастроли цирки Труццн, Арригони, Лапиадо, Чинизелли и др. Рядом, на Самокатной площади, как из-под земля вырастали многочисленные балаганы. Мы посещали представления всех балаганов, а по вечерам наслаждались программой в настоящем большом цирке, где можно было увидеть выступления известных артистов. Цирковые артисты казались нам почти героями.
Портрет из серии «Беспризорные»
Федя стал целыми днями пропадать за кулисами. Он репетировал вместе с детьми артистов, которые сначала отнеслись к нему с пренебрежением профессионалов к легкомысленному дилетанту. Постепенно, заметив в мальчике способности, взрослые артисты взялись руководить его упражнениями. Чем больше Федю хвалили в цирке, тем чаще приходилось выслушивать наставления учителей и упреки дома. Но флик-фляк или сальто были все-таки гораздо важнее математики или географии!
Однажды на Федю обратил внимание Шерой —«человек без нервов»: мальчик очень удачно копировал элементы его работы. Шерой разрешил ему репетировать со своим реквизитом. За короткое время Богородский лочти полностью освоил номер со сложным балансом на пирамиде из стульев. Окрыленный успехом, он восторженно фантазировал о поездке по всему миру с замечательным цирковым номером. И псевдоним уже был подобран — Ферри. И действительно, «человек без нервов Ферри», нагнав упущенное за учебный год и блестяще сдав экзамены, разъезжал во время летних каникул по городам вместе с цирком.
Богородский увлекался несколькими цирковыми жанрами. Как-то раз мы познакомились с гастролировавшим в Н. Новгороде известным манипулятором Нельсон-Картером, который показал нам несколько приемов работы. Недели через две Федя продемонстрировал ошеломленному артисту многие из его трюков, причем некоторые манипуляции Федя сам разгадал и отрепетировал по-своему. Он настолько профессионально овладел искусством фокуса, что никто не верил, будто Федя только любитель.
Как-то в нашем городе выступал «король фокусников, неподражаемый С.» «Король фокусников» выходил в старом помятом фраке и довольно неумело манипулировал картами и монетами. Публике объявляли, что если кто-нибудь сумеет повторить то, что делает «неподражаемый С.», он получит золотые часы или 50 рублей. Федя вышел на сцену и безукоризненно проделал всю работу гастролера. Зрители восторженно аплодировали и требовали выдать гимназисту часы. Фокусник увел Федю за кулисы, откуда тот вскоре вышел и объявил, что все в порядке. У выхода из балагана взволнованный Федя на нашу просьбу показать часы ответил: «Он упросил меня сказать публике, что все в порядке, а потом стал стыдить... Он не верит, что я гимназист, говорит, что я лучше него шанжирую, что я профессиональный фокусник. Мне стало жалко его и стыдно, и я ушел».
Наконец учеба в гимназии была закончена, и летом снова запестрели по городам афиши: «Ферри — Человек без нервов»...
ЖЕЛТАЯ КОФТА И МОРСКАЯ ТЕЛЬНЯШКА
«Человек без нервов» балансировал на стульях и готовился к экзаменам в университет. В те годы был моден футуризм, и Ферри появляется в желтой кофте и с незабудкой, нарисованной на щеке. Федя горячо, как всегда, увлекся футуризмом. В период учебы на юридическом факультете его радушно приняли в среде поэтов и художников. Богородский сдружился с Вл. Маяковским и В. Каменским и сам начал писать «поэмы». Читал он их в студенческой аудитории, в кафе, где собирались поэты, и просто на улицах. В то же время он занимается рисованием в студии Леблана, работает кинотрюкистом, декоратором, репортером, танцором.
В годы первой мировой войны желтую кофту пришлось сменить на морскую форму. Богородского мобилизуют в Балтийский флот. Федор снова сильно увлечен, на этот раз — морем. Любовь к морю, так же как и любовь к цирку, прочно вошла в его дальнейшую жизнь.