На елке

Здесь сама наша жизнь, бурная, кипучая, творческая, внесла свои по­правки, нарушила, казалось бы, до сих пор незыблемые правила и каноны; раз­двинулся барьер традиционной тринадца­тиметровой цирковой арены, неимоверно увеличилась аудитория зрителей.

Советский цирк в последнее время вы­шел на улицы и площади городов, дает свои представления на строительных пло­щадках и колхозных токах, шествует по стране нарядными кавалькадами, прочно завоевывает обширные стадионы.

А нынче, в канун 1959 года, цирк при­шел в Лужники, к ребятам на новогоднюю елку. И с первых же дней специальное дет­ское представление во Дворце спорта, под­готовленное коллективом Союзгосцирка, стало пользоваться успехом у юных граждан.

Да, действительно. В течение примерно двух часов перед зрителями разворачива­ется увлекательное, красочное зрелище, в котором принимают участие до 500 артис­тов различных цирковых жанров: акробаты и прыгуны, клоуны и жонглеры, дрессиров­щики и велофигуристы, жокеи и гимнасты.

Праздник начинается уже с того мо­мента, как ребята переступают порог ста-дирна. Здесь у ворот их встречают клоуны на ходулях, зазывалы на раусах, неудержи­мо влекут к себе карусели и снежные гор­ки, веселые тиры и качели...

Надо все успеть поглядеть, испробовать и, главное, конечно, не опоздать к началу представления!

Словно улей шумит многотысячный зал Дворца спорта, но стоит только юным конь­кобежцам (учащимся школы фигурного ка­тания) выехать на лед и фанфарами воз­вестить о начале спектакля, как в зале на­ступает   напряженная   тишина...

Нет, пожалуй, надобности рассказывать подробно содержание представления. Сю­жет сценария (авторы В. Ардов   и   П. Бернацкий) — путешествие пионеров Маши и Коли в Африку для того, чтобы привезти на елку в Москву негритянских ребят — сам по себе незамысловат. 

Но он, на наш взгляд, предоставил творческому коллек­тиву довольно обширное поле деятельнос­ти для проявления фантазии, изобретатель­ности, постановки интересного массового представления.

Скажем сразу, в основе это удалось. Постановщики А. Конников и Е. Рябчуков, художник К. Ефимов, композитор Б. Мошков, большинство исполнителей нашли вы­разительные средства, интересные решения многих сцен, спектакль идет в хорошем темпе, увлекая зрителя.

Эффектно начало представления: мча­щиеся по дорожке вокруг трибун на конях витязи-богатыри и затем удалая русская тройка,   в   санях   которой   восседают   Дед Мороз со Снегурочкой. Затаив дыхание, следят ребята за исчезновением в чудо-пушке Вориса Вяткина и его молниеносным неожиданным появлением в другом конце зала. Дружными аплодисментами провожа­ют зрители отправляющийся в дальний путь красавец  ракетоплан .

Выразительны эпизоды в Африке: про­ход рабов с надсмотрщиками, караван. За­бавны сценки с полицейскими, Бармалеем и ряд других.

Успех этих эпизодов объясняется в пер­вую очередь тем, что постановщики сумели найти здесь такую форму художественного повествования, а которую органически вхо­дят, естественно сочетаются элементы пан­томимы и циркового трюка, слова и музыки, оформления  и  спортивного номера.

Всем ходом событий оправдан приход в пустыню каравана, поэтому показываемый в это время номер джигитов Коченовых воспринимается как закономерность. То же самое можно сказать и о дрессировщице Терезе Дуровой, соответственно загримиро­ванной и появляющейся со своими четве­роногими друзьями в тот момент, когда на игровой площадке возникают тростниковые заросли,  озера,   стройные пальмы.

Естественно включена в ткань представ­ления роль коверного клоуна Бориса Вят­кина. Непременный участник всех приклю­чений, весельчак, быстрый, сметливый, он сразу завоевывает симпатии юной аудито­рии, становится как бы связующим звеном между исполнителями и зрителями. А ключ к сердцу ребят он нашел непосредствен­ностью игры, сценической простотой, по­стоянным общением   с  залом.

Все это хорошо. Но вот в середине пред­ставления сюжетная часть спектакля обры­вается и на манеже, оборудованном в центре зала, начинается почти обычное цирковое   представление.

Каждый из номеров — жонглеры Оскал-Оол, эквилибристы на першах Кузнецов и Семенов, велофигуристы Александровы, дрессировщик Кудрявцев, воздушный по­лет Лебединская и Резников, гимнасты Вя-зовы сами по себе представляют интерес, проходят на высоком уровне. В то же вре­мя, как нам кажется, и эти номера можно было бы чем-то сюжетно поддержать, коль скоро постановщики решили создать цель­ный  спектакль с единой фабулой.

Разве не лучше было бы номер воздуш­ного полета на ракете увязать с отправкой ракетоплана, а дрессированных медведей выпустить в картине снежного царства. Не худо было бы и кое-какие номера подго­товить и видоизменить специально для это­го спектакля. Ведь в основе большинство номеров показывается в своей первоздан­ной форме, без особого учета специфич­ности аудитории, масштабов, зала (высту­пление, например, с собачками Ольховико-вой, фокусы Вяткина с яйцом в этом зале пропадают).

Нет никакого сомнения, что юные зри­тели, до отказа заполнявшие Дворец спор­та в новогодние дни (а их здесь побывало около 850 тысяч), не высказывали подоб­ных претензий к «Елке дружбы». Доста­точно былз видеть их довольные лица, ког­да в финале тысячами многоцветных огней вспыхивала красавица елка, послушать их дружный смех и аплодисменты во время представления, чтобы с уверенностью ска­зать:

— Елка им понравилась!

В целом она понравилась и нам. Но хочется, чтобы в следующий раз она бы­ла еще лучше, чтобы еще ярче светились глазенки юных граждан Стоаны Советов, чтобы еще звонче звенел их смех под сво­дами   чудесного   дворца   в   Лужниках.

Л. ЛОСЕВ

 Журнал «Советский цирк» февраль.1959