За кулисами цирка

Прошло уже больше часа с той заме­чательной и торжественной минуты, когда наступил Новый год и люди, поднявшие бо­калы в прошлом году, осушили их в нынеш­нем.

В верхнем фойе местного цирка было шумно и весело. Здесь встречали Новый год цирковые артисты, и их маленький ор­кестр делал героические усилия, чтоб не утонуть в гуле голосов и праздничном оживлении. Больше всех старался тромбо­нист, и отдельные ноты его тромбона, звон­кие и круглые, как дробинки, прыгали по всему цирку и были слышны даже в цирко­вой конюшне, где стояли клетки со зве­рями.

В конюшне было полутемно и тихо. И вдруг раздался  голос тигра...

(Да-да голос тигра! Не рычание, а го­лос. Разговорная речь. Если в баснях звери и животные могут разговаривать, почему бы им этого же не делать в новогоднем рассказе?)

...раздался голос тигра. Тигр улыбнулся и сказал...

(Да, улыбнулся! Каждый знает, что раз­говаривать труднее, чем улыбаться!)

...и сказал:

— Счастливые  люди — эти  люди!   Пьют, едят, веселятся...

— А  как живут!   По-человечески!  Не то, что   мы — в     клетках! — поддержал     тигра пожилой, уже лысеющий лев.

— У  них  условия:  квартира,   газ,  всякие мусоропроводы, — резво   затрещала   обезь­янка.

— А я считаю — нам грех жаловаться! — в раздумьи  сказал  слон.

— Почему? — не без ехидства поинтересовался тигр.

— Ну,   не  все наши хозяева живут в от­дельных квартирах. А у нас   всегда просторные и удобные клетки.

— В    принципе   это   верно, — согласился тигр, — Но   зато  что  они   пьют,  что  едят!..

— Вот вы говорите «пьют», — пожал пле­чами   слон. — А   я,   признаться,   до   сих   пор не   могу   понять   человеческой   психологии.

Скажем,   мы.   Что  мы   пьем?   Чистую,   вкус­ную воду. Медведю дают молоко. А люди? Сегодня такой радостный день, а они пьют какую-то ужасную жидкость.  Горькую. Да! Моего предыдущего дрессировщика, я сам читал   в   приказе,   уволили   за   особое   при­ страстие  к  ней.  А  я,  верите,  от  одного  ее запаха выходил  из себя.

— Смешно, ей богу, — захихикала обезь­яна. — Будь  я  человеком,  ох,  я  бы  и жила! Целый   день   пила  бы  лимонад   и   ела   кон­феты!..

— Конфеты — это   не   еда! — махнул   ла­пой лев и почесал свою седую гриву. — Мя­со.  Вот  это  вещь!

— А  вам,  простите,  разве  не дают мя­са? — спросил  слон.

— Дают.   Не   то!   Уверяю   вас — не   то! Помню, когда я был молод и жил в Африке, там я ел мясо, — лев даже зажмурился от удовольствия. — Встанешь пораньше, сде­лаешь утреннюю зарядку и — к водопою... Притаишься в кустах. Ждешь. И вдруг — антилопа... Неопытная, молоденькая — кровь с молоком... Я — р-раз и за горло... Удо­вольствие! — Лев даже облизнулся. — Вот это  мясо!

— До  чего же  мне  надоело  ваше  хвас­товство, — проворчал бурый  медведь, пере­минаясь с ноги на ногу. — Подумаешь, раз в жизни, из-за угла, убили антилопу и до сих пор   не   можете   забыть   этого   волнующего факта  из    своей    биографии.  А    тут    вас кормят  по  два  раза  в  день.  Честное  мед­вежье,    регулярное   питание   в   цирке   мне нравится больше, чем ваше самообслужива­ние  в  Африке.

— Да ну вас!  Вы  разве зверь! — возму­тился лев. — Вас даже на манеж выпускают без клетки. Пляшете под их дудку!

— Послушайте, Лев Львович, вы зря на­падаете   на   Мишу, — заступился   за   своего друга слон. — У людей, конечно, бывают не­достатки, но есть и очень много достоинств. Вспомните,   голубчик,   военные   годы.   Мы   с
вами   работали   в   одной   программе.   Тогда ваш  дрессировщик сам  мяса  не  ел,  а  вам подавал.  На  блюдечке.

— Так   я  же   работал! — оскорбился   лев и махнул хвостом.

— И он работал. Больше вашего! Вспом­ните, сколько он бился с вами, пока вы на­учились   поднимать   правую   ногу.   А   такой пустяковый   трюк,   как   стойку   на   передних лапах,  вы  репетировали  целый  год.

— Ничего,  когда  я  его  сделал, то льви­ная доля успеха досталась ему. Я работаю, как лошадь, устаю, как собака, а он только то   и   делает,   что   раскланивается   и   получа­ет зарплату. Нахал он, вот кто!

—        П-р-рравильно!  Абсолютно пр-равильно!   Нахал   он – вот кто, - громко затараторил попугай.      

—Господи! И  когда вы  перестанете по­вторять   чужие   слова?! — вздохнул   слон.

— Это   мои   слова! — не   своим   голосом зарычал лев.

— Послушайте, лев, возьмите себя в ру­ки. На прошлой неделе вы встали не с той ноги  и не  хотели вскочить  на бочку. А ди­ректор цирка сделал  замечание не вам,  а вашему   дрессировщику.   В   местной   газете рецензент    написал:      «дрессировка    остав­ляет желать  лучшего!»  И  в  скобках стояла не  ваша  фамилия,  а  его...

Лев насупился, зло посмотрел на слона и сказал'

—        А  благодаря  кому он  поехал  за  гра­ницу?  Благодаря  нашему  брату — льву...

— Не будьте ослом! Это вы поехали бла­годаря ему. Жили бы в своей Африке и хо­дили   на   водопой...

—        Я не понимаю, за что вы меня оскор­били,   дорогой   слон, — сказал   все     время молчавший   осел — Я   ведь   разделяю   вашу точку зрения, и, относясь ко всем работни­кам  цирка более, чем  положительно, — не­которых все же не понимаю.

— В каком смысле?

— Видите ли... — Осел любил точные формулировки и поэтому подбирал слова. — Видите ли, некоторые люди не работают над собой. Мой хозяин, безусловно, не ли­шен способностей. Он вполне квалифици­рованный, больше того, смешной клоун, а иногда говорит такие репризы, что даже у меня уши вянут!

—        А   моя    хозяйка — вот    смех! — захи­хикала   обезьяна. — Полгода   бегала   по   ко­миссионным   магазинам,    пока   не   достала такую же  шубу,  как у меня.  Из  обезьяны. Все хочет быть красивее меня...

— Что вы болтаете? Ей хочется быть красивее вас?.. Ха-ха, — расхохотался слон. — Она и так красивее.

— А зачем же она обезьянничает: купила такую же шубу!

— А что ей делать? Хорошо, что у вастакая шуба с детства!

— Все равно, я ее терпеть не могу!

— Слушайте вы,  «макака-резус»!  Кажет­ся, так написано на вашей клетке? Вы просто мелкая  завистница. А это — ужасный  пере­житок прошлого! Ваша хозяйка сделала из вас человека... то-есть, что я  говорю?... по­могла  вам  получить   профессию,   заботится о вас, как о родном ребенке, а вы ведете себя, как неблагодарное животное! — иск­ренне   возмутился   слон   и   повернулся   спи­ной к обезьяне.

— Вот-вот!  На бедную макаку все шиш­Ки валятся! — патетически      воскликнула обезьяна и от огорчения съела орех. — По-вашему, людей уж и покритиковать нельзя?

— Можно.   Только   как?   Разумно.     Вот осел  правильно говорит:  его  хозяин  не  ра­ботает над репертуаром и плетется в хвос­те. Справедливая критика. А переоценивать себя,    зазнаваться,      завидовать,      страдать болезненным    самомнением,    как    лев,    или зубоскалить, как вы, макака-резус, — глупо и бессмысленно.

— А   разве   нету    людей,     страдающих этими же недостатками? — язвительно спро­сила  обезьяна.

— Есть!  К сожалению, есть! И чем ско­рее они излечатся от них — тем лучше!

Вот  какой  разговор  вели  звери  в  ново­годнюю  ночь...

ЯК.  ЗИСКИНД

Журнал «Советский цирк» январь.1959