Пластическая выразительность артиста цирка
Среди знатоков и любителей цирка давно уже идет спор о том, что более всего покоряет зрителя и приносит успех артисту. Одни утверждают: феноменальная техника, рекордные трюки, усложнение и нарастание преодолеваемых трудностей. Других увлекают стремительный ритм и яркость зрелища, захватывает блещущий выдумкой, эмоционально-насыщенный стиль исполнения.
В пылу полемики артистизм и техника противопоставляются, тогда как совершенство и красота циркового искусства заключаются в их слиянии. Далеко не всегда физически трудный номер впечатляет с должной силой — часто средний по техническим возможностям, но безупречно сработанный и артистично поданный номер достигает большего эффекта.
Разумеется, основное в цирке — как можно лучше уметь, и все же демонстрация этого умения подчиняется не только правилам спортивного мастерства, но и законам художественной выразительности.
Каждый, вступающий на ярко освещенную, окруженную зрителями арену,— совершает ли он чудеса жонглирования или баланса на проволоке, работает ли с першем или на трапеции, является ли он «нижним», который может легко выдержать тяжесть нескольких партнеров, или «верхним», ловко выкручивающим в воздухе двойное сальто,— становится участником зрелища и работает в особой атмосфере обостренного сценического внимания.
Поэтому даже в рекордных по техническим достижениям выступлениях необходимо учитывать их длительность, наметить перемены темпов, подчеркнуть неожиданные акценты и паузы, придумать завершающую концовку.
Но главное в номерах всех жанров — создать запоминающийся, яркий, обаятельный образ исполнителя. От него зависит настроение зала. Он вызывает восхищение и смех, радость и удивление. Здесь большую роль играют четкость ритма, мимика, легкость движений, манера и стиль, то есть все, что мы вкладываем в понятие «пластическая выразительность артиста».
Задачи эти по-особому решаются для различных жанров циркового искусства.
Мастерство гимнастов и акробатов по самому существу своему связано с чудесами ловкости, гибкости, пластики.
Многофигурные построения гимнастов поражают красотой форм и линий человеческого тела. Эффект акробатических номеров основан на виртуозной тренированности, точном расчете движений артиста, как бы вычерчивающего орнамент в воздухе.
Казалось бы, какие требования художественности могут быть им предъявлены?
Прежде всего рисунок движений, композиция фигур должны быть гармоничны, отличаться не только мускульной силой, но и грациозной, «естественной» легкостью, чистотой перемен поз и упражнений.
Кроме того, важна манера исполнения. Заманчиво, но трудно изображать юность, красоту, веселье — легко сбиться на красивость, жеманство, напыщенность. В цирке накопилось много испытанных приемов, штампов «подачи» номера. Иногда желание эффектнее преподнести свое мастерство ведет к развязной, подчеркнутой игре улыбок и жестов, к самоуверенному кокетству и назойливому, нарочитому демонстрированию на публику: вот, мол, глядите, как мы хороши и бесстрашны.
Между тем гораздо сильнее и глубже действует на зрителя уверенность в неподдельной увлеченности артиста своим делом. Ему кажется, что эти совершающие изумительные прыжки, полеты балансирующие в пространстве исполнители самозабвенно отдаются стихии спортивной игры, дерзкой радости преодоления препятствий — тогда создается образ ликующей, всепобеждающей молодости, рождается настроение праздничности и веселья.
Артистическим темпераментом, благородством и отчетливостью пластического рисунка объясняется успех многих номеров.
Воздушные гимнастки под руководством А. Хазовой вчетвером показывают блистательный темп гимнастических построений и вместе с тем поразительную четкость движений. Быстрая, вихревая смена комбинаций сочетается в их работе с графической выразительностью мгновенных пауз.
Огромная сосредоточенность, плавность, красота точно рассчитанных жестов пленяют в номере В. Бириной — баланс на лестнице. Держа во рту зубник, на котором установлена подставка с тремя наполненными жидкостью рюмками, она поднимается и спускается с лестницы, делая при этом ряд гимнастических упражнений. Ее пластические позы как бы изваяны скульптором. Выполняет она их грациозно, легко, несмотря на специфическую, требующую волевого напряжения сложность балансирования.
Эффектно задуман цирковой этюд с копьями артистов Исаевых и Шестуа, он увлекает стремительным взлетом — прыжком актрисы, смело совершающей сальто в воздухе,пробивающей заклеогшый бумагой обруч и попадающей вновь на два параллельных бруса, которые держат на полутораметровой высоте от пола ее партнеры. Искусство жонглирования и баланса по существу своему органически связано с развитым чувством ритма, с дисциплиной и художественной гармонией движений. Точность жеста и слияние его с музыкой, сопровождающей номер, для жонглера является не только средством внешней выразительности, но и основой мастерства.
Поэтому, например, номер молодых способных жонглеров Абдуллаевых, показанный в программе «Праздник юности», прозвучал бы ярче, если бы был пластически выразительнее, артистичнее исполнен. Недостаточно гармоничное взаимодействие партнеров и в особенности отсутствие броской концовки несколько ослабляют впечатление от этого интересного и тонко задуманного номера. Существует трафаретный финал работы жонглера с шляпами, когда все они, описав круг в воздухе, одна на другую надеваются на голову исполнителя. Отказавшись от этого, Абдуллаев хотел избежать шаблона, но достаточно эффектного завершающего трюка не нашел. Выступление прерывается неожиданно и незаметно для зрителя. Исполнителям в дальнейшем следует поработать не только над техникой, но и обратить особое внимание на ритм, грацию, свободу движений. Это расширит их возможности, придаст еще большую гибкость и блеск мастерству.
Формы жонглерского мастерства многообразны и дают простор изобретательности, творческой фантазии. Увлекает оригинальностью выступление группы тувинских жонглеров Оскал-Оол. Вот где подлинные, живые традиции народных игр и состязаний нашли достойное художественное воплощение. Выражение лиц, позы, расположение участников, ударный, захватывающий темп, в котором они перебрасываются тарелками или палками, полны экспрессии. Национальный колорит придает особую прелесть и красочность этому номеру.
Следовало бы режиссерам и артистам нашего цирка подумать о незаслуженно забытых исконных традициях народных русских игр, празднеств, гуляний и создать номера, возрождающие художественные мотивы старинных скоморохов, ярмарочных потех, деревенских игр, образов и сказок, преобразив и обогатив их современной техникой.
Художники и декораторы также могли бы обратиться к неиссякаемым источникам фольклора, вспомнив своеобразные фигуры и орнаменты русских деревянных игрушек, красочную яркость палехских и жостовских мастеров, изобразительные средства петрушек и балаганов, очарование национальных праздничных костюмов.
Разумеется, все это не должно быть механически перенесено на арену советского цирка, но может дать много плодотворных идей, развивающих национальную характерность русского цирка, укрепить драгоценную связь с народными истоками этого зрелища.
Почему наши иллюзионисты и жонглеры обязательно должны манипулировать цилиндрами, различными котелками, колодами карт, перчатками, тросточками или палками с набалдашником? Они могли бы тренировать свое мастерство, пользуясь иными предметами, более близкими русскому быту и поэзии.
Это возбудило бы творческую фантазию, вызвало бы к жизни новые сюжеты номеров и трюков, расцветило бы палитру профессиональных возможностей артистов.
А мало ли подходящих сюжетов в литературе? Стоит вспомнить хотя бы чудеса, творившиеся с кузнецом Вакулой и черевичками Оксаны в ночь под рождество, или необычайные приключения героев пушкинских и ершовских сказок, мотивы басен Крылова, современных поэтов-баснописцев или легендарные события уральских сказов Бажова.
Где, как не в цирке с его эксцентрикой и острой комедииностью, с его магией превращений, полетов, исчезновений, с его изумительной техникой и спортивным мастерством, могут быть раскрыты и целые картины, и отдельные сценки, и состязания-игры — вереница поэтических образов русского фольклора и быта. Недаром обращение к этому роднику искусства принесло небывалый успех хореографическому ансамблю «Березка». Цирк в своей сфере мог бы сделать еще больше благодаря многообразию его жанров.
В последнее время много думали и спорили о слове в цирке, о клоунах и разговорном жанре. Значение его очень велико, однако специфика арены требует неразрывной связи слова с мимикой, движением, буффонадой или музыкальной эксцентрикой. Поэтому странное впечатление оставляет «сатира» Ю. Турина и М. Кунаковского.
Их охотно слушают, потому что зритель соскучился по острому слову и звонкому юмору. Их не в чем упрекнуть. Они честно поют куплеты.
Так можно петь на любой эстраде, в концерте. Любопытно, что исполнители держатся поближе к выходу на манеж, как бы жмутся к рамке портала и занавесам, ибо их исполнение лишено изобразительной яркости, действенности, необходимой в цирке.
В прошлом выдающиеся клоуны — Виталий Лазаренко, Бим-Бом и другие —старались расширить репертуар — внести элементы лирики, трагикомедии, политической сатиры в текст своих выступлений, но делали это средствами своего искусства.
Лирическое стихотворение или политический памфлет приобрели особое звучание, исполненные клоуном на арене с присущими ему контрастами подлинно виртуозного и пародийно-смешного, с подчеркнутыми жестами и неожиданными трюками.
Клоунада требует большой работы над образом, маской, движением. Пластическая выразительность и развитая мимика, игра лица и тела особенно красноречивы в клоунаде. Всесторонняя тренированность, физическая сноровка, гибкость чрезвычайно важны для клоуна, но еще существеннее мастерство перевоплощения, умение лаконично и броско, несколькими штрихами создать доходчивый художественный образ.
В программу «Праздник юности» введен эффектно задуманный номер, выполненный группой клоунов,— пантомима под названием «Операция Г».
Это остроумная, очень своевременная пародия на стереотипные детективные романы и фильмы. Весело осмеяны нелепо разодетые диверсанты, прыгающие сверху с зонтиками вместо парашютов; традиционный скромный мальчик-пионер, умудряющийся уложить наповал нескольких взрослых дядей из какого-то детского ружьишка; колхозный бдительный дед и змеино-фиолетовая, неправдоподобно изгибающаяся «обольстительница»-шпионка.
Все же и в этом номере, удачно возрождающем недостаточно оцененный у нас жанр пантомимы, многое сделано не очень убедительно. Слишком робко использованы трюки, присущие цирку. Ведь здесь всевозможные исчезновения, полеты, игра бутафории, клоунские кунштюки и фокусы могли бы найти самое широкое применение. Кроме того, недостаточно точно продуман типаж действующих лиц. Это общий недостаток нашей клоунады при всех ее огромных достижениях и успехах.
Необходимо большее разнообразие и острая характерность клоунских масок. Тогда легче будет найти и воплотить новые, более близкие современности сюжеты, мимические сценки и антре. Физическая тренировка клоуна будет подчинена определенной зрелищной, сценической задаче.
Найти убедительный, сочный образ для цирковой пародии, сатиры и клоунады — очень трудно. Думается, что в поисках новых идей мастерам этого жанра стоило бы обратиться к опыту наших художников-кукольников. Многие куклы спектаклей и концертов театра, которым руководит С. Образцов, остро пародийны, чрезвычайно выразительны и типичны. Их изобразительное решение — метко и впечатляюще.
Скажут: вы не учитываете различия масштабов и творческих задач. Все учитываем.
Нельзя механически копировать, но творчески воспользоваться находками близлежащих искусств можно и должно. Тем более, что искусство кукольников повелось от того Петрушки, который был первым русским клоуном, и многие приемы С. Образцова: гиперболическое преувеличение деталей, плакатная яркость бутафории, игра вещами, лаконизм жестов и масок — явно перекликаются со зрелищной эксцентрикой цирка. Художники-кукольники могли бы поработать совместно с режиссерами и клоунами. Такое содружество принесло бы интересные плоды.
Советский цирк многого достиг, и дальнейший его расцвет связан с совершенствованием мастерства, в котором большую роль играет образная, пластическая выразительность, понимаемая не только как всесторонняя физическая тренировка, но и как воплощение лучших традиций артистичности и народности.
А. ДУБИНСКАЯ,
кандидат искусствоведения
Журнал «Советский цирк» апрель 1959