Жизнь великого жонглера Энрико Растелли

Сегодня   мы   расскажем о великом  жонглере. Расскажем о блеске и мишуре маленьких странствую­щих  цирках и  о больших  варьете мировых столиц. Мяч  катится вокруг света!

Он катится, движимый фанатизмом одержимого своей идеей жонглера, он катится, подгоняемый ненасытной алчностью импресарио, он катится, вопреки всему, к прекрасной гармонии счастли­вого  будущего.

Мяч  катится   вокруг света!

Последуем за мячом и  теми, кто его бросает.

Занавес!..»

Гаснет луч прожектора, освещавший набеленное лицо Пьеро, который произнес этот монолог, и на сцене возникает бродячий цирк в маленьком русском городке в первом десятилетки нашего века.

Так начинается ревю «Мяч катится вокруг света», которое мы смотрели   в   берлинском   варьете  «Фридрихштадт-Паласт».

Да, жизнь великого жонглера Энрико Растелли (1896—1931), вы­веденного в ревю под именем Энрико Нардини, была тесно связана с Россией. Он родился в семье итальянских цирковых артистов, га­стролировавших тогда в Сибири. В скромных провинциальных цир­ках и на аренах крупных русских городов рос и развивался его фе­номенальный талант. Здесь, в России, ежедневным напряженным трудом оттачивал он свое изумительное мастерство, поражавшей впоследствии  зрителей  Европы и Америки.

Картины ревю показывают отдельные эпизоды из жизни боль­шого артиста.

1908 год. Мы видим маленького Энрико, жонглирующего за ку­лисами странствующего цирка. Следующая картина переносит нас в Петербург. Энрико вместе с группой артистов выступает на ба­лу у губернатора.

1914 год. Энрико уже самостоятельный артист, признанный ма­стер в цирке Труцци  на Нижегородской   ярмарке.

1920 год. Неаполь. Энрико, только что вернувшийся из России в Италию, начинает работать в жалком бродячем цирке. Но антре­пренеры, давно прослышавшие о феноменальном жонглере, вырос­шем в далекой северней стране, уже слетаются в Неаполь. Они гры­зутся между собой за право заключить с Ним контракт. Каждый из них хочет урвать свою долю прибыли, сделать большой бизнес на жонглере, который сам  еще не знает масштаба своей  славы.

1920 год. Глазго. Варьете «Одеон». Начинается триумфальное шествие артиста по крупнейшим варьете и циркам Европы и Аме­рики.

Как  в  гигантском калейдоскопе,  мелькают страны  и  города...

Лондон...  Париж...  Берлин...  Нью-Йорк...  Чикаго…

Все ярче и крупнее огни реклам...

Все выше  гонорары и прибыли импресарио...

Все больше нарастает сумасшедшее напряжение работы без от­дыха и передышки. Организм жонглера не выдерживает этой бешеной гонки, и Энрико гибнет, гибнет еще молодым, в расцвете своего дарования...

В ревю есть такой эпизод: незадолго до трагического конца на одном из представлений Энрико дарит маленькому мальчику из публики свой Мяч, мяч, с которым он начинал когда-то свою рабо­ту. Мальчик, бережно сохранивший подарок великого артиста, сам становится   впоследствии  известным  жонглером   Эрнестом  Монтего.

Действие переносится  в  Советский  Союз.

1950 год. Ленинград. На Московском вокзале группа советских цирковых артистов сердечно встречает своих зарубежных коллег, среди которых находится и Монтего.

Финальная картина ревю. Ленинград. Госцирк. Оркестр играет знаменитый выходной марш Дунаевского.

На манеж выбегает мо­лодой жонглер Эрнест Монтего, получивший высокое признание своего мастерства — он включен в международную программу од­ного из крупнейших советских цирков.

Мяч катится вокруг света!..                                       

Таково краткое содержание  ревю.

В нем занято много первоклассных артистов из различных стран. Тут и негритянский певец Берг Лони, тепло  и  задушевно  поющий негритянские народные песни, тут и  работающие  в быстром темпе итальянские велофигуристы Жерардис и очень смешной испанский музыкальный клоун Сики со своим сыном.

Хорошо работают Эксцентрики на проволоке Тонелли (кстати, знакомые нам по гастро­лям немецкого цирка в СССР). Подкупающий своим четким ритмом номер показывают австрийские танц-акробаты братья Комо. Вели­колепную группу дрессированных собачек и обезьян демонстрирует Ильза Холле. В программе работают западногерманские артисты Эллон и Тамар, показывающие сложные трюки на слабо натянутой проволоке, французские  «акробаты с юмором»  Гловерс.

Есть даже высшая школа верховой езды... на верблюде, демонстрируемая артистом Гербертом Финке из ГДР. Во многих эпизодах занят четко и слаженно работающий балетный ансамбль «Фридрих-штадт-Паласта».

Особо хочется отметить молодого жонглера Эрнеста Монтего, который помимо своего номера выступил в роли великого артиста Энрико Нардини (Растелли). Задача труднейшая. Ведь нелегко, ока­жем, молодому басу играть Шаляпина в расцвете его славы. Такая же по сложности задача стояла перед Монтего, и он отлично с ней справился. В своем номере он также показал хорошую технику, особенно   в  сложных трюках на моноцикле.

Все номера удачно «плетены в ткань яркого и красочного пред­ставления, сама тема -которого дала возможность органического включения цирковых и эстрадных номеров.

Конечно, ревю не претендует на точное воспроизведение жиз­ни Энрико Растеллм. Есть целый ряд отклонений от действительных фактов его биографии, не всегда оправданных. К сожалению, поч­ти не показан его титанический труд, его упорная, настойчивая ра­бота  над собой, составлявшая  величие  и  смысл  его жизни.

Улыбку вызвала у нас сцена на балу у губернатора в Петербурге.

Дамы, сидевшие за одним столом с губернатором и одетые по­чему-то в костюмы оперных крепостных крестьянок, в разгаре бала вдруг вскочили на стол и начали отплясывать на нем какой-то танец под напев «Калинка, калинка, калинка моя!», исполненный вокальным квартетом.

Но не хочется говорить об отдельных досадных мелочах, хочет­ся сказать о том, что порадовало нас, советских артистов, смотрев­ших  этот  спектакль.  Нас, артистов, тесно связанных с цирком, прежде всего очень порадовал сам выбор темы: показ жизни замечательного артиста цирка.

Порадовало нас и то, как заботливо вводится зритель в атмосфе­ру спектакля.

Программка ревю (небольшая, но богато иллюстрированная бро­шюра) начинается с краткого исторического очерка о жонглирова­нии и о жонглерах. На стенах Фойе масса Фотографий. Тут есть снимки египетских фресок с изображением сцен жонглирования, снимок древнегреческой статуэтки жонглера с шарами, репродукции средневековых гравюр, показывающих работу бродячих артистов. Много снимков отдельных трюков из репертуара жонглеров. По­всюду развешаны пестрые плакаты на разных языках: пожелтевшие от времени афиши и клишированные оттиски портретов артистов прошлого века, и еще пахнущие свежей краской плакаты современ­ных мастеров этого жанра. Приятно, что там, среди полулегендарных имен Чинквевалль Салерно, Кара, Растелли мы нашли и имена вы­дающихся советских жонглеров: А. и В. Кисс, К. Никольского, Н, Ольховикова, И. Хромова.

Много зрителей толпилось у застекленной витрины, в которой выставлен подлинный реквизит Растелли: мячи, палочки, тарелки и его костюм — скромный  одноцветный костюм  великого мастера.

Все эти экспонаты, заботливо собранные из архивов различных стран, наглядно знакомили зрителей с историей одного из древ­нейших жанров циркового искусства, заставляли их с большим инте­ресом и уважением следить за судьбой героя спектакля. За это хочется сказать спасибо авторам (идея Пегти Цаль, сценарий Енно Нойман и  Абс Майер) и режиссеру Готфриду Герману.

В заключение несколько соображений, возникших у нас после спектакля.

Полезно вспомнить, что в 30-х годах наиболее удачными по­становками Московского мюзик-холла также были обозрения, по­строенные на материале из жизни артистов цирка и эстрады. Доста­точно назвать прошедшие сотни раз при переполненных залах спек­такли «Артисты варьете» и «Под куполом цирка» (пьеса И. Ильфа и Е. Петрова). Очевидно, такая направленность сюжета давала боль­шие возможности для органического монтажа аттракционов, каким, по сути дела, является любое сюжетное эстрадно-цирковое пред­ставление.

Хотелось бы увидеть и в современном советском цирке, в совре­менном эстрадном театре представления с сюжетами, построенны­ми на материалах из жизни выдающихся артистов русской эстра­ды и цирка, представления, которые вместе с экспозициями музея циркового искусства давала бы зрителям цельное впечатление об истории развития цирковых и эстрадных жанров.

А тем для таких представлений нашлось бы немало. Братья   Дуровы,   В.   Лазаренко,  Вильямс   Труцци, семья   Донато, Б. Борисов, В. Трояновский, Егор Пешков... Да разве перечтешь име­на больших артистов, вписавших славные страницы в  историю   цир­кового и эстрадного искусства!

Владимир Николаев,

Борис Брунов

Журнал "Советский цирк" Май.1960 г