Дело было под Терасполем Б. Гершкович
Вечернее представление в Кировском цирке закончилось аттракционом дрессировщика белых медведей Семена Синицкого.
...Еще не был стерт с лица грим, когда в дверь артистической комнаты постучали.
— Войдите!
На пороге появился человек в форме железнодорожника.
Синицкий встал. Внимательно всматриваясь в лицо посетителя, он мучительно напрягает память: «Где я его видел?..»
— Простите, Семен... виноват, отчества не помню...
— Иванович, — подсказал Синицкий.
— Так вот, Семен Иванович, не узнаете? — глаза железнодорожника хитровато вглядывались в Синицкого. — Видно, постарел я с войны... А вот в колонне когда работал — девушки посматривали...
Слово «колонна» вспыхнуло в сознании Синицкого и ярко осветило незабываемое...
— Ваня!
Синицкий бросился к гостю с распростертыми объятиями. В тесной комнате, завешанной костюмами и афишами, двое рослых мужчин несколько минут молча тискали друг друга, а потом сели на всю ночь у столика с гримом, пудрой, одеколоном, с пистолетом, заряженным холостыми патронами, с брошенным на него шамберьером, с букетом георгинов, ждущим вазы с водой, и начали говорить о прошлом, настоящем и будущем...
* * *
Мелькнули выходные сигналы станции Раздельная. Поезд из десяти груженных круглым лесом вагонов простучал на выходных стрелках и вышел на перегон. На паровозе не было слышно обычных в этой дружной бригаде веселых шуток, незлобивых «подкусываний». Эти трое военных железнодорожников хорошо понимали, что если им удастся целыми проскочить с лесом в Тирасполь, это будет большой удачей. А лес необходим — нужно восстанавливать переправу через Днестр. Наши войска выбили немцев из Тирасполя, надо развивать наступление, не давая врагу опомниться, не теряя ни часа.
Утром начальник военно-эксплуатационного отделения вызвал к себе машиниста Синицкого. В землянке находился и начальник колонны паровозов особого резерва. Коротко сформулировав боевое задание, начальник спросил:
— Как машина?
— Готова. На пару.
Взглянув на часы, начальник заметил:
— Значит, через два часа — под состав. Ясно?
— Так точно.
Перед начальником в стойке «смирно» стоял статный молодой человек в замасленном комбинезоне. Строгие серо-голубые глаза, плотно сжатый рот и такие необычные для этого возраста морщинки около губ и в уголках глаз делали его лицо мужественным.
Начальник колонны спросил:
— Вы понимаете, что ехать придется днем?
По губам машиниста пробежала чуть заметная улыбка.
— Понимаю, конечно...
До этого они водили поезда только ночью, когда легче укрыться от воздушной разведки врага. Днем над станциями и перегонами все время шныряли немецкие «рамы», вынюхивая каждое движение вагонов и паровозов и направляя действия штурмовой и бомбардировочной авиации.
Начальник военно-эксплуатационного отделения вышел из-за стола и подошел к машинисту.
— Лес нужен на переправу немедленно... Будьте осторожны...
— Я вас понял, товарищ начальник! Разрешите идти?
Когда за ушедшим закрылась дверь, начальник военно-эксплуатационного отделения спросил у начальника колонны:
— Довезет циркач?
— Довезет... Хороший механик. И нервы крепкие...
...Короткий состав легко набирал скорость. Но Синицкий не увлекался скоростью. Он хорошо понимал, что в каждое мгновение он должен быть готов быстро остановить поезд. Высунувшись в окно будки, он внимательно смотрел на убегающие вперед стальные нити. Иногда он тревожно оглядывал небо.
За левым крылом сидел помощник машиниста. Он был на десяток лет старше Синицкого, но безоговорочно признавал авторитет своего машиниста.
— Иван, смотри в оба!
— Есть, Сеня, смотреть в оба!
— Петро, шуруй! Ты не думай, что состав легкий... Пар нужен. Кочегар сверкнул белозубой улыбкой, и его лопата застучала еще
энергичней.
Все хорошо. Позади уже несколько перегонов. Станций не было. На их месте — обгоревшие руины. Людей тоже не видно.
Паровоз мерно постукивал машиной. Вздрагивая на стыках, полязгивая буферами и слегка раскачиваясь, бежали за ним платформы, груженные круглыми бревнами. Все было как в обычной поездке, и, если бы не воронки от бомб, пожарища и перебитые стволы деревьев, — ничто не напоминало бы о войне...
— Воздух! — крикнул Иван и сейчас же повторил, боясь, что машинист не расслышал:
— Сеня! Воздух!
С левой стороны из-за облака появилась «рама». Звука ее моторов слышно не было — они заглушались паровозом, и поэтому вид ее был особенно противен. «Рама» летела впереди поезда, наискось пути. Развернувшись, она улетела в сторону Днестра.
Помощник и кочегар вопросительно смотрели на машиниста. В голове Синицкого лихорадочно бились мысли:
«До Тирасполя еще около часа хорошего хода... «Рама» засекла поезд... Не проскочить!.. Через четверть часа здесь могут быть немецкие штурмовики... Осаживать назад? Но немцы все равно достанут и разобьют состав... Идти вперед? Да, пожалуй, здесь есть шансы... Подтянуться поближе к Тирасполю... Там зенитки, а если немец разобьет путь — помогут восстановители... Только бы успеть!..»
— Петя, жми на топку! Ваня, следи за водой!.. Идем на большом клапане!.. Следи за воздухом, не зевай!..
— Понятно, Сеня!..
— Ну, помогай бог!
Поезд стал быстро набирать ход. Путь был плохой, запущенный, со свежевосстановленными кусками. Паровоз иногда так бросало и встряхивало, что Синицкий и его помощник только переглядывались и многозначительно покачивали головами.
...Уже полчаса прошло, а немцев нет... Вперед, вперед! Распустив шлейф дыма и пара, паровоз мчался, увлекая за собой состав. ...«Неужели проскочим?..» Только Синицкий это подумал, как сразу увидел над лесом низко летящую тройку самолетов-штурмовиков. Левая рука сама, как бы без участия мозга, резко рванула регулятор на закрытие, а правая — лихорадочно завертела штурвал реверса. Засвистел воздух автотормозов. Поезд резко сбавил ход. Штурмовики, зайдя спереди и сбоку и выстроившись «пеленгом», прошили путь перед поездом легкими бомбами и, проскочив назад, начали разворачиваться вдогонку за поездом.
— Контрпар! — закричал Иван,
Но еще до этого отчаянного возгласа Синицкий открыл регулятор на контрпар. Колеса со скрежетом завертелись в обратную сторону, и в тот момент, когда штурмовики с диким грохотом и пулеметным треском проскочили над поездом, — паровоз уже стоял, даже начал двигаться назад.
Маневр удался. Не рассчитав резкого изменения скорости поезда, самолеты почти полностью «промазали».
Теперь опять вперед!
— Как путь?
— Вроде порядок!
Поезд снова набирал скорость, а самолеты уже шли с головы. И опять бомбовый залп и оглушительный рев моторов, пулеметно-пушечный треск.
Позади Синицкого раздался крик. Быстро оглянувшись, он увидел, что Петя, зажимая правое плечо левой рукой и как-то жалко улыбаясь, сползает по стенке тендера.
— Перевязать!.. Топить!.. — резко крикнул своему помощнику Синицкий.
И опять резкое торможение, контрпар, и поезд подается назад, и опять штурмовики заходят с хвоста... К счастью, им не удается подбить паровоз. Но путь уже поврежден — дальше не поедешь, хотя и поврежденье-то пустяковое! Это — очень плохо. Теперь не сманеврируешь! Но у немцев кончился боезапас — они ушли в сторону Бендер. А Тирасполь совсем близко... Сейчас появится «подмена» штурмовикам... Что делать?
Но что это? Впереди появилась мотодрезина с двумя прицепными платформочками, на которых полно солдат. Восстановители! Ура, теперь довезем лес!
...Началось лихорадочное восстановление поврежденных звеньев пути... Осталось забить последние костыли — появились немецкие самолеты. На этот раз — два.
Боясь зенитной пулеметной установки, которая с задней платформочки прицепа ожесточенно «стучала» по немцам, самолеты, не решаясь снизиться до малой высоты, бомбили и обстреливали поезд с высоты 700—800 метров.
...Через полчаса поезд с лесом, предшествуемый мотодрезиной, грохотал на входных стрелках Тирасполя. Из окна правого крыла паровоза выглядывал Семен Синицкий. Изредка он вытирал рукавом пот, обильно струящийся со лба.
За этот рейс, обеспечивший переправу через Днестр, командование объявило благодарность паровозной бригаде во главе с машинистом Семеном Синицким.
... Все это, да и не только это, вспомнилось боевым товарищам, когда они коротали ночь в крохотной артистической Кировского цирка.
Журнал «Советский цирк» февраль.1959
RSS 
