Путешествия по циркам
Эти заметки делались во время путешествия по циркам. В них говорится о хорошем и плохом, что, по мнению автора, сегодня еще встречается в цирковых представлениях.
ЦИРКОВЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ
Качество цирковых представлений определяется не только достоинством номеров (хотя это, разумеется, главное), но и музыкальным сопровождением программы, тем, как подает номера инспектор манежа, работой униформистов, осветителей и даже билетеров.
Начнем наши заметки с оркестров. Как это ни прискорбно, но надо признать, что в некоторых цирках они недостаточно квалифицированны. Почему это так? Во-первых, потому, что даже в таких больших городах, как Свердловск, Новосибирск, Красноярск, оркестры набираются только на сезон из числа свободных музыкантов. Далеко не всегда свободными бывают самые квалифицированные музыканты, чаще свободными бывают музыканты слабые. К тому же и дирижеры А. Ликерман (Свердловск), Э. Эйсмантович (Новосибирск), Л. Оржелик (Тюмень) также не могут быть названы первоклассными мастерами своего дела. К сказанному следует добавить, что с номерами, как правило, оркестры не репетируют, да и вообще репетируют мало. Вот и получается, что на представлении нередко слышится откровенная фальшь, отсутствует слаженность. Очевидно, в интересах художественного роста цирка необходимо добиваться стабильности оркестров.
Что же касается дирижеров, то следует смелее выдвигать молодежь из числа окончивших высшие учебные заведения. Время, когда цирк считался искусством второго сорта и работать в него серьезные художники шли неохотно, к счастью, давно прошло, и теперь, при известных, конечно, усилиях, в цирки можно и нужно привлекать первоклассных музыкальных руководителей, могущих удовлетворить высокие эстетические требования современных зрителей.
Большую роль в представлении играет инспектор манежа. Он ответствен за технику безопасности, когда это нужно, сам держит лонжу, руководит работой униформистов, объявляет номера, участвует в клоунских сценках. Работы у инспектора манежа много, и это все ответственная работа. Инспекторы Н. Л. Зибаровский (Свердловск), П. Ф. Хохрин (Тюмень), Б. И. Мамлеев (Новосибирск), Н. С. Альченко (Красноярск) — люди опытные, работающие на арене не один десяток лет. Но у них общий недостаток: они слишком тянут программу.
Артист раскланивается с публикой, собираясь покинуть манеж; он поклонился раз, два, три, ему уже почти никто не аплодирует, а музыканты, изо всех сил раздувая щеки, продолжают играть марш, и инспектор манежа, широко разведя руки, никак не дает артисту уйти за занавес. К сказанному следует добавить, что униформисты работают далеко не всегда четко, коверные часто запаздывают с выходом и, наоборот, задерживаются на арене, когда она давно подготовлена к принятию следующего номера. Вот и теряется темп представления, оно становится вялым.

Выступление артистки Е. Золотовой
Вообще надо сказать, что режиссерское начало не всегда очевидно в представлении. Оно было в Свердловске, где роль режиссера принял на себя Кио, и в Новосибирске (главный режиссер А. Вольный). Зато в Тюмени и в Красноярске программы рассыпаются на ряд никак не связанных между собой номеров и совершенно случайных, никак не связанных с программой шуток коверных клоунов. И в этой связи невольно возникает вопрос: а почему бы штатным режиссерам Союзгосцирка не ставить представления? Не парады, а именно представления, с прологом и эпилогом. Представления, которые разворачивались бы как единое целое, как это бывает в Москве, Ленинграде и некоторых других городах. Право, постановка представления— это почетная задача для режиссера. И форм представлений может быть много. Ну, скажем, представление идет вообще без коверного, но зато в нем нет ни единой паузы и конец одного номера служит началом для другого.
ЦИРК И ЭСТРАДА
В представлении Тюменского цирка, шедшем в августе 1960 года, не было ни одного конного номера, ни одного воздушного номера, ни одного большого группового номера акробатов, ни одного клоуна, кроме коверных. Можно ли считать подобную программу цирковой? Нужен ли для ее показа манеж? Не теряет ли цирк, демонстрируя такую программу, свои специфические качества?
И в других цирках преобладают акробатические этюды, дрессировщики комнатных собачек, мастера быстрого счета, жонглеры, то есть все номера, с которыми с большим успехом можно бы выступать на эстраде.
Побывав в четырех цирках, я не видел номеров жокеев, джигитов, воздушного полета, турнистов, кольцевиков. Видел всего один, правда, первоклассный номер — гротеск наездников Лолы и Ловара Ходжаевых, всего одну пару клоунов, исполняющих самостоятельный номер.
Спору нет, и на цирковых аренах могут выступать куплетисты, манипуляторы и, уж тем более, исполнители акробатических этюдов. Но цирк без лошадей, без больших групп дрессированных хищников, без воздушного полета, без групповых акробатических номеров все-таки не цирк. Едва ли целесообразно манеж превращать в эстраду. И здесь сразу возникает вопрос к Училищу циркового искусства: как это могло случиться, что за последнее время его стены покидали номера маломасштаб-ные и в то же время номеров классического цирка здесь готовилось мало? Вообще об усилении в цирковых программах подлинно циркового начала следовало бы серьезно задуматься руководителям художественного отдела.
КЛОУНЫ
В области клоунады нетрудно обнаружить некоторые тенденции развития. Но, прежде всего, несколько слов об одном недостатке у всех виденных мною клоунов (Е. Бирюков, К. Берман, Э. Середа, Г. Карантонис, Д. Зверев, С. Шестопалов, Н. Николаев). В репертуаре этих клоунов имелась всего одна злободневная шутка, направленная против поджигателей войны. Ее испелнял Е. Бирюков. Бытовых современных сценок больше. Но еще больше в репертуаре таких анекдотов: ученика исключили из школы за то, что он выбил крошечное стеклышко, но это стеклышко было в очках у учителя.

Клоун Эдуард Середа Фото Ф. Израильсона
Теперь об исполнителях. Все артисты отказались от традиционных масок, от излишеств грима, грубости, откровенной пошлости, все они стремятся приблизиться к жизни и современности, но далеко не все нашли убедительные современные образы.
В четырех цирках не было ни одного номера подлинной цирковой буффонады. Вообще клоуны-буфф, к величайшему сожалению, исчезают с арен. Зверев и Шестопалов разыгрывают эстрадные скетчи, механически вводя в них цирковые трюки. Скетч о головотяпе недурен, и публика смеется над тем, как глупо попадает впросак человек, потерявший бдительность. Артисты отказались от стандартных масок белого и рыжего, но по манере поведения, гриму, костюмам они остановились где-то посередине между цирковой клоунадой и бытовой сценкой, и благодаря этому все, что они делают, актерски не слишком убедительно.
Особое внимание, по нашему мнению, следовало бы обратить на К. Бермана и его партнеров. Они числятся коверными, но это скорее недоразумение. Берман и его товарищи разыгрывают сценки, совсем не связанные с номерами, но часто занимающие в программе доминирующее положение. Сценки эти в значительной части современны и построены на словесном диалоге и трюках. Если бы у Бермана появились еще два-три подлинно талантливых партнера, сценки приобрели бы большую выразительность, и тогда группа Бермана, использовав помощь режиссера, заняла бы в цирках присущее ей место — аттракциона.
Среди коверных особого внимания заслуживает Е. Бирюков. Он почти не прибегает к реквизиту, в его выступлениях, по существу, отсутствуют акробатика, жонглирование, гимнастика. Бирюков — клоун-разговорник, своеобразный цирковой конферансье. Тон, которым он ведет разговоры, прост и ясен и в то же время чрезвычайно эксцентричен. Наивность его вопросов и ответов удивительна, и она-то рождает комический эффект.
Э. Середа в новом, чрезвычайно к нему идущем костюме, выполненном по эскизу А. Судакевич, пожалуй, ближе всего к цирку. Он, как всегда, весел, охотно принимает участие в номерах: прыгает, танцует, жонглирует, скачет на лошади. И говорит Середа хорошо. Этот артист отлично чувствует ритм представления и умеет вовремя подогреть его шуткой.
С великим праздником, друзья!
Сегодня вас мы поздравляем,
Большого счастья вам желаем
В день годовщины Октября!
Пройдя сквозь дым и гром сраженья
К могучей славе трудовой,
Страна справляет праздник свой,
Свой новый год,
Свой день рожденья.
Она сквозь годы пронесла
И наши светлые надежды,
И наши мирные дела,—
И к цели движется, как прежде,
Корабль космический в пути
По неизведанной вселенной.
У ледокола на груди
Пылает солнцем имя «Ленин».
Советский флаг зарю несет,
По океанским волнам рея:
То наша «Балтика» плывет
В свой мирный рейс на Ассамблею.
Вся наша родина в пути,
Сияет ленинское знамя.
И нам светло под ним идти.
Октябрьский свет горит над нами.
И этот купол раздвигая,
Летит заря во все края,
Звенит от края и до края:
— С великим праздником, друзья!
Текст пролога к праздничной цирковой программе.
Г. Карантонис — опытный и квалифицированный артист, знающий законы манежа, но ему обязательно следует помочь репертуаром, режиссурой, а может быть, соединить его с партнером, с тем чтобы он мог исполнять больше чисто цирковых антре.
И наконец, куплетисты Е. Краснокутская и Ф. Тугаев. У артистов есть темперамент, хорошая дикция, они умеют донести смысл куплета. Но их номер лишен каких бы то ни было элементов цирка, а главное — в нем отсутствует образное начало.
ЛУЧШИЕ ИЗ ВИДЕННЫХ НОМЕРОВ
Что значит первоклассный цирковой номер? Это номер оригинальный по замыслу и исполнению, поданный артистично, имеющий в наличии сложные трюки и талантливо режиссерски организованный. Первым из таких номеров следует назвать эквилибристов Симадо. Здесь большая актерская скромность и достоинство помножаются на великолепное исполнение исключительных по трудности трюков. Особенно поразителен последний трюк. Андрей Симадо, держа на лбу высокий шест, взбирается по лестнице, идет по двум тросам, протянутым от лестницы к лестнице, расположенным на разных концах манежа. На середине дистанции он входит на установленную на проволоке площадку, садится на нее, ложится, делает пируэт, снова встает, двигается дальше и спускается по другой лестнице. А в это время его партнер стоит на верху шеста то на руках, то на голове, не держась руками.
Очень хороши силовые акробаты Нестеровы — четыре атлета легко, свободно и чрезвычайно пластично строят сложные пирамиды.
Впечатляет выступление П. Руссо. Только, конечно, это не конюшня, а конный номер. Ну что это за конюшня из шести лошадей? При таком поголовье нельзя добиться разнообразия репертуара. Четверка или шестерка лошадей, повинуясь только движениям руки дрессировщика и его голосу, совершает перестроения, кружится в вальсе, садится, ложится. Но особенно хороши у Руссо концовки номеров. Лихо звеня бубенцами и отбивая на доске дробь, пляшет лошадь «барыню». Другая лошадь, взвиваясь вверх, бьет в литавры, прикрепленные к передним ногам. Третья лошадь, пятясь на задних ногах, проходит через весь манеж и удаляется за занавес.
Артистка Е. Золотова, кажется, почти не вмешивается в работу своих собак, и они по своей воле проделывают сложные упражнения. Но особенно интересен у нее кот, он сам, без всякого принуждения усаживается на тумбочку, прыгает несколько раз в кольцо и на плечи своей хозяйки. В номере велосипедистов, руководимых А. Александровым, хороший темп, и артисты исполняют сложные трюки. Хотелось бы только, чтобы здесь присутствовала большая синхронность, чтобы все участники все свои трюки проделывали совершенно одновременно. Добьются этого Александровы — и их хороший номер станет отличным.
Молодые артисты брат и сестра Кривых выступают как наездники высшей школы верховой езды. Строгая спортивность сочетается в их езде с эффектной зрелищностью. В то время когда наездник, следуя по кругу, демонстрирует свое мастерство, другая лошадь находится в центре манежа, и номер поставлен так, что у зрителя создается впечатление, будто эта лошадь тоже хочет танцевать или передвигаться испанским шагом, и это ее устремление удерживается только благодаря усилиям сидящего на ней всаднике. Пока Кривых плохо одеты и выступают под какую-то старомодную музыку, но, право, это легко исправимые недостатки.
Митрохины создали лирико-акробатическую сюиту со сложными и своеобразными упражнениями: прыжками через обручи, придающими всему их номеру характер новизны.
В стремительном темпе демонстрируют в значительной мере новые комико-акробатические трюки Штанге.
Приятно, что за последнее время стали появляться комедийные номера, и при этом хорошие. Выразительную мимическую сценку о нерасторопном уборщике разыгрывает А. Шлискевич. Его умению сочетать высокую правдивость с яркой эксцентричностью и буффонадой стоило бы поучиться цирковой молодежи.
Жонглер Л. Усачев не только демонстрирует новые и забавные трюки, но и создает образ одновременно смешного и чуть-чуть трогательного старого холостяка, обязанного обо всем заботиться самому.
Богдановы расцвечивают блестками юмора сложные трюки эквилибристики.
Конечно, хороших номеров можно было бы назвать больше. Но здесь названы номера, давно не появлявшиеся на московской арене и редко выезжающие за рубеж, А между тем каждый названный номер мог бы украсить любую программу.
НОМЕРА, КОТОРЫМ ОБЯЗАТЕЛЬНО НАДО ПОМОЧЬ
В номере Кио теперь выступает Игорь Кио, сын прославленного иллюзиониста. Работает он уверенно, легко, вызывая справедливый восторг зрительного зала. Но пока Игорь Кио подражает отцу во всем, вплоть до мелочей. Может быть, на первом этапе так и следовало поступать. Но, когда азбука иллюзионизма хорошо изучена, следует поискать собственное лицо, свою манеру работы на манеже.
Юрий Дуров в хорошей актерской форме: он обаятелен и хорошо преподносит шутки. Звери под его руководством работают образцово, и в целом номер заслуживает самой высокой оценки. Но его животный парк нуждается в пополнении. Зверей вообще не так уж много, а из имеющихся иные состарились и работают с трудом. Ю. Дуров заслужил право на более обширный и разнообразный зверинец. Но одновременно Дурову необходимо усилить свой номер за счет злобы дня — ведь именно злободневность всегда была сильнейшей стороной дуровских номеров. Сейчас злободневные репризы у Дурова отсутствуют.
Фокусник Анатолий Фурманов артистичен и элегантен. Фокусы он демонстрирует легко и непринужденно, и среди них новые. Реквизит у Фурманова современен, сделан с хорошим вкусом (художник А. Судакевич) и содержится в образцовом состоянии. Но есть у Фурманова существенные просчеты. Главный из них — отсутствие крупных иллюзионных трюков, таких, которые поражали бы зрителей и надолго запоминались ими. Маловато в номере юмора, вероятно, здесь необходим постоянный и талантливый комик. Недостаточен темп при демонстрации трюков, ассистенты работают медленно. Иные трюки мелковаты для арены и скорее предназначаются для эстрады.
Артист Николай Соколов сконструировал цирковой аппарат: три параллельно натянутых при помощи резины каната дают великолепные возможности для акробатических и комико-акробатических прыжков. Однако сейчас труппа, руководимая Соколовым, не такова, чтобы от нее можно было ждать отличных результатов. В ней всего два подлинно квалифицированных исполнителя: Стариченок и Бензарь. И то Бензарь в ближайшее время из труппы уходит. Так не целесообразнее ли было бы передать аппарат в Училище циркового искусства, с тем чтобы здесь под руководством того же Соколова аппарат был бы как следует освоен. В результате родился бы оригинальный цирковой номер.
О своем номере следовало бы также задуматься И. Нелиповичу и Ю. Ульяновой. Старые цирколюбы помнят, что Нелипович как атлет и силовой жонглер был звездой арены. Нынешний его номер, сочетающий вокал, акробатику, балетные движения и эквилибристику, бесформен и безвкусен. Так не стоит ли вернуться к атлетике или же совместно с режиссером поискать нового решения имеющегося номера?
Номер артистки Дендиной лишен какой бы то ни было экспозиции и распадается на ряд случайных трюков. Банален пластический этюд, исполняемый артисткой Коншиной.
М. Рубцова — технически сильный жонглер, но номер ее излишне традиционен, в нем нет даже намека на новаторство.
Акробаты с качалкой Фернандес проводят свое выступление в высоком темпе, но не выделяют лучших трюков, не умеют создать игровых пауз и верных актерских взаимоотношений между партнерами.
Артист А. Костюк — сильный эквилибрист, но в тех упражнениях, которые он делает, явно не хватает второго партнера, поэтому и упражнения выглядят какими-то незаконченными.

Заслуженный артист РСФСР К. Берман
Огорчает сценка музыкальных эксцентриков Майоровых, но уже по другой причине. Майоровы разыгрывают пьеску о борьбе с бюрократизмом. Пьеска дидактична, написана суконным языком. Сама идея — девочка-школьница разоблачает бюрократов — по меньшей мере наивна. Музыкальное же исполнение невыразительно, и хотя инструменты оригинальные (музыкальная пишущая машинка, канцелярские штампы и печати), но они отнюдь не дают оснований для яркого звучания, без которого в цирке не может быть настоящего музыкального номера.
Конечно, можно было бы назвать и еще немало номеров, нуждающихся в помощи. Но дело ведь не в их перечислении. Просто цирковым режиссерам, а их немало, следует активнее работать с артистами, добиваясь, чтобы на цирковых аренах выступали только первоклассные номера.

Дрессировщик лошадей П. Руссо
Вот те заметки на полях программ, какие я делал, присутствуя на представлениях в цирках. В результате все программы оказались исписанными сверху донизу. И вот самая последняя заметка: сейчас наши цирки особенно нуждаются в руке режиссера. Пожалуй, именно режиссура — один из самых забытых, хотя и важных участков. Отсутствие, хорошей режиссуры или, наоборот, наличие ее — вот, пожалуй, то, что сейчас в первую очередь определяет качество номера и программы в целом.
Ю. ДМИТРИЕВ,
Журнал Советский цирк. Ноябрь 1960 г