«Без скидок - этим принципом должен руководствоваться и артист, и критик!». Наталия Румянцева

По-моему, Юрий Арсеньевич Дмитриев, когда пишет o цир­ке, всегда полагается на свои непосредственные впечатления от увиденного, и потому никогда, или почти никогда, не заходит за кулисы после просмотра программы.

Это верно. Стоит только вступить там в разговор, как исполнитель слабого или среднего номера начинает объяснять, что сегодня он вообще отказывался работать, раз пришел взыскательный критик, потому что одна лошадь у него заболела, второй только вчера сделали прививки, a сам он три дня назад растянул связки, но все-таки он надеется, что критик все это «поймет». И y критика уже рука не поднимется написать, что это плохой номер. Так без конца придется «понимать», входить в положение. Знание закулисных проблем и событий важно для журналиста. Но, кажется, для Дмитриева всегда важнее было впечатление зрителя. Того самого зрителя, который при­ходит в цирк один или два раза в год, и которому все равно: больна лошадь или нет, прибыл ли багаж артиста или застрял где-то в пути, а это значит, что программу полностью показать нельзя. Зритель пришел сегодня, - покажите ему все в полной мере. И в этом отношении Дмитриев абсолютно прав!

Без скидок - этим принципом должен руководствоваться и артист, и критик! Сколько раз на обсуждении программ в Союзгосцирке артисты пытались объяснить, что «завалили» трюки, потому что волновались, зная, что смотрит такой ма­ститый критик или даже целая комиссия. Дмитриев всегда в этих случаях отвечал примерно так: А как в Большом театре? Там ведь каждый день особая публика - то премьер-министр, то президент другой страны, даже короли бывают, так что, со­лист имеет право от волнения пускать каждый день петуха?.. Не можешь исполнять трюки без сбоев, четко - не делай вооб­ще. Даже резче: если присутствие особых зрителей настолько выводит артиста из обычного состояния, значит, не дано быть артистом...

Наверное, Дмитриев не ходит за кулисы еще и потому, что чувствует интуитивно, сколь «опасно» для непредвзятого критика закулисное общение, дружеские застолья и приглашения на торжества. Некоторым это представляется чрезмерным. Но в итоге, Юрий Арсеньевич Дмитриев оказался в числе тех ред­ких людей, проживших жизнь в искусстве цирка, которых не коснулась ни единая сплетня или тень намека. Его, разве что, можно упрекнуть в ошибках, но ни разу в том, что покривил душой.

Раньше наш дорогой профессор мне казался человеком, к которому трудно подступиться. Даже в деловом разговоре Дмитриев, слушая, как бы неторопливо подгонял собеседни­ка своим - «да... да... да», - словно не мог дождаться, когда тот, наконец, закончит говорить. Велико же было мое изумление, когда я вдруг поняла, какое множество цирковых людей при­ходит к нему за советом, состоит в переписке, доверяет свои маленькие и большие секреты.

B день юбилея, десять лет назад, когда ему исполнилось семьдесят, он был растроган чуть не до слез, увидев, сколько людей пришло, приехало, прилетело его поздравить. Через обычную форму юбилейных славословий он услышал их Ис­кренность. И семидесятилетний Юрий Арсеньевич сказал: «Это самый счастливый день в моей жизни...»

Но вот прошло, a, точнее, промчалось десять лет, и, увере­на, что Юрий Арсеньевич Дмитриев в день своего восьмидеся­тилетнего юбилея сможет снова сказать: «Это самый счастли­вей день в моей жизни».

И я желаю нашему большому другу еще много самых счаст­ливых дней в его жизни.
 

Из книги Театр. Цирк. Эстрада. К 100-летию Ю.А. Дмитриева

оставить комментарий