Без обмороков
Герой этого маленького рассказа Ивиков Павел Лаврентьевич чуть не упал в обморок.
Предупреждаю: я тут ничего не выдумал, ничего не сочинил. Я привожу действительный факт из жизни. А поэтому не говорю: «упал в обморок», а говорю: «чуть не упал». Обратите на это внимание. Точность прежде всего. Если бы эта история случилась лет пятьдесят-шестьдесят назад, при проклятом царском режиме, автор обязательно заставил бы Ивикова потерять сознание и грохнуться на землю.
Вы, конечно, заметили, что в старых романах и повестях не только лица женского пола, но и бравые усатые мужчины то и дело грохались о мать — сыру землю. Десятки, сотни страниц литературных произведений были отведены под обмороки. По любому поводу обмороки: несчастная любовь, утеря брошки, измена мужа (или жены), ссора с золовкой, неудавшийся пирог с брусникой, воспаление легких у любимой собачки. Но так как описываемое мною событие произошло совсем недавно, то мой герой хотя и мог и должен был упасть в обморок, но все же не упал.
Сейчас вы сами убедитесь в том, что я говорю истинную правду. Дело было так. Павел Лаврентьевич шел под вечер лесом в гости на дачу к приятелям. Тут было бы вполне уместно вставить какое-нибудь красивое описание природы. Дескать, дул свежий ветерок, шумели сосны, чирикали птицы, солнце садилось и т. д. Но думаю, что не стоит этого делать. Обойдемся на этот раз без сосен и птиц. Чувствую, что читатель полиостью со мной согласен.
Но все же я резервирую за собой право описать природу в одном из моих ближайших произведений. Уж там достанется и солнцу, и звездам, и соснам, и прочим красотам. Итак, не обращая сегодня внимания на природу, продолжим наш рассказ. Идет лесом Павел Лаврентьевич и, чтоб не скучно было, читает наизусть стихи. Сначала он потревожил «Евгения Онегина». С большим чувством декламировал он внимающим ему деревьям и кустам «Тика украинская ночь, прозрачно небо, заезды блещут». Так, незаметно добрел он до Кочубея, который закован сидит в одной из башен под окном. На гетмане он споткнулся — дальше не помнил. А потому, не долго думая, перескочил к басням. И с ходу взялся за Крылова. Начал читать басню «Крестьянин и Работник».
Вы, конечно, помните содержание этого произведения. В основном все дело сводится к тому, что под вечер лесом шел крестьянин с батраком. Видимо, это был не бедняк и даже не середняк, а заядлый кулак, эксплуатировавший чужую рабочую силу — батрака. Но коснулся я этого мимоходом, сейчас я не намерен подробно останавливаться на вопросе о расслоении старой деревни. У меня совсем другая тема.
Идет Ивиков по лесу и безмятежно читает вслух басню. И дошел он до тех строк, в которых баснописец повествует о том, как крестьянин с батраком «повстречали вдруг медведя носом к носу». Тут следовало бы немедленно внести поправку к Крылову: не «ахнуть», а «охнуть». Потому что Ивиков охнуть не успел, как у него задрожали колена, заколотилось сердце, раскрылись глаза от испуга и удивления. Дело в том, что он... увидел на лесной тропинке... шествующего Михаила Топтыгина. Сначала Миша шел соблюдая чувство собственного достоинства. А вскоре начал приплясывать— по всей видимости, исполнял он польку-птичку.
Откуда взялся в пригородном лесу, под Москвой, медведь? Непонятно. Ивиков хорошо знал эту местность. Он знал, что здесь в лесу водятся грибы, дачницы, еловые шишки, белки, земляника. Один охотник недавно уверял, что он застрелил здесь зайца. Но медведей даже охотники, даже старожилы не помнят. Ивиков — человек не робкого десятка. Известно, что он недавно очень смело выступил с критикой своего непосредственного начальника. Однако медведя испугался.
Испугался и попытался спрятаться за дерево. Заметил его Топтыгин или не заметил, точно сказать не могу. Но факт таков: медведь вроде глянул одним глазом на Павла Лаврентьевича и пошел дальше. Даже не поинтересовался — кто он такой, что за человек, зачем пожаловал в лес. Полное пренебрежение. Павел Лаврентьевич — человек не гордый, он не обиделся. Вынул из кармана носовой платочек, вытер пот со лба. Хотел было закурить, но вспомнил, что он некурящий. В этот момент он услыхал тарахтенье мотоцикла.
Павел Лаврентьевич терпеть не мог мотоциклов. Уж очень они шумливы. Но на сей раз обрадовался шуму. Все-таки веселей. Не так одиноко в лесу, где свободно бродят медведи. Он поднял глаза и увидел: мотоцикл катил прямо на него, а на мотоцикле... На этом самом месте дореволюционный автор обязательно заставил бы своего героя упасть в обморок. Но у нас дело обойдется без обмороков. То, что увидел Ивиков, заставило его содрогнуться, позеленеть и онеметь. Мотоциклом управлял медведь! Медведь в буквальном смысле этого слова! Ивиков еще раз содрогнулся, еще раз позеленел, еще раз онемел и с перепугу разинул рот.
В этой позе он простоял минуты три, которые показались ему целой вечностью.Из этого оцепенения его вывел появившийся из калитки, которую Ивиков раньше не заметил, мужчина в желтых крагах и пестрой тюбетейке. Мужчина что-то крикнул медведю, и тот послушно повернул обратно. Вот и все. Вы, конечно, догадались в чем дело.
Но бывают (их очень мало) и недогадливые читатели. Сообщаю им: здесь на даче жил знаменитый артист цирка, дрессировщик медведей. Вот он и репетировал очередной номер. Так что напрасно Ивиков испугался.
Г. РЫКЛИН
Журнал Советский цирк. Июль 1964 г.
оставить комментарий