Если бы я был художественным руководителем всех цирков

Скажу прямо: никто меня на эту должность не назначит, да это и правильно, так как я с нею не справлюсь. Но ведь мечтать никому не возбраняется. Так вот я хочу помечтать о том, как, по-моему, должны работать цирки.

Прежде всего я обратил бы внимание, что в Москве на протяжении целого сезона идет одна программа. Считаю такое поло­жение принципиально неверным. Говорят: программа делает полные сборы, зачем же ее менять?! Извините, но это подход деля­ческий. Москва — громадный город, и, имея в нем один цирк, делать полные сбо­ры не так-то уж трудно. Но Московский цирк по статуту — производственно-твор­ческий, а какое же это творчество — за це­лый год поставить несколько дежурных прологов и эпилогов и расставить в одной программе номера по порядку. Считая М. Местечкина талантливым режиссером, думаю, что для него такой объем работы оскорбительно мал.

Но не это главное. Москвичи хотят ви­деть все богатство цирка, все разнообра­зие сегодняшних цирковых достижений, а им предлагают с сентября По июль смот­реть одно и то же. Право, и в театрах есть спектакли, которые можно ставить еже­дневно на протяжении целого года при полных сборах. Так что же, прекратить творческую работу? Именно так в буржуаз­ных странах поступают дельцы от искус­ства, для которых важно одно — нажива. Но в наших условиях, где на первое место вы­ступают интересы искусства, так действовать неверно.

И, может быть, самое важное: артист всегда должен иметь моральный стимул для творческого роста. Сейчас для многих таким  стимулом оказывается   возможность поехать в Париж или в Сидней, куда по­пасть для выступлений становится легче, чем в Москву. Верно ли это? Назову толь­ко клоунов, достигших высокого мастерст­ва, имеющих все основания выступать в зимнем московском стационаре, но ни разу здесь не работавших: Г. Маковский и Г. Рот-ман, А. Николаев, Е. Майхровский. А сколь­ко интересных мастеров других жанров, которых москвичи не знают. Столичный цирк теряет связь с периферией, отрывает­ся от нее. А между тем без животворной этой связи само существование Московско­го цирка невозможно.

Что до меня, то я считаю: Московский цирк должен показать за сезон минимум три программы, причем одну из них сле­дует составлять из артистов, появляющихся на столичной арене впервые. А завершать сезон должна постановка пантомимы или нового большого аттракциона или вновь созданного коллектива. То же самое касает­ся Ленинградского цирка и еще нескольких ведущих стационаров. Сказанное не озна­чает, что в Московском цирке не ведется творческая работа. Здесь ставятся детские спектакли, готовятся новые номера. Да и с теми артистами, которые ежевечерне выступают на арене, занимается режиссура. Но главное — создание спектаклей, и со­гласитесь, что подготовка одного спектак­ля в год — это явно недостаточно.

С другой стороны, надо справедливее распределять артистов. Директор Кемеров­ского цирка Н. Кривоплясов говорил, что его земляки ни разу не видели Волжанских, Н. Ольховикова, Н. Логачеву, Л. Котову и Ю. Ермолаева, О. Попова, Ю. Никулина и М. Шуйдина, Л. Енгибарова и других кори­феев советского цирка. В то же время на протяжении последних лет в Кемерово несколько раз приезжал ансамбль лилипутов, руководимый А. Русских, атлет Н, Жереб­цов. Верно ли, что в городе шахтеров не бывают самые знаменитые артисты, даже если действующий там цирк не отвечает современным техническим требованиям? Кстати сказать, скоро в Кемерове будет по­строен новый цирк.

Бесспорным мне кажется, что каждый артист или, уж во всяком случае, каждый номер должен иметь перспективные твор­ческие планы. И пусть каждый год Художе­ственный отдел главка подводит итоги вы­полнения плана. Мало того, я бы каждый год устраивал в одном из цирков смотры-конкурсы представителей того или другого жанра: коверных, акробатов с подкидной доской, жонглеров, гимнастов на турниках и так далее. Со временем, может быть, та­кие конкурсы будут международными. Ко­нечно, об условиях конкурсов следует подумать, но для меня несомненно: они будут способствовать росту мастерства и помогут с особой наглядностью обнару­жить, в чем достоинства и в чем слабости того или иного жанра.

Вообще за ростом, а иногда и за сни­жением мастерства артистов надо очень внимательно следить. За последнее время выдвинулись интересные номера: Аверья­новы — игра в бадминтон, Дун Ции-фу — акробаты с тарелочками, В. Головко — гимнаст, Аронов ы — музыкальные эксцен­трики, В. Морозовский — клоун-буфф и другие. Я сознательно называю артистов, достаточно давно выступающих на арене, но за последние годы они сделали качест­венный скачок и стали премьерами в тех цирках, в которых работают. Конечно, это надо отмечать, и не обязательно прибавкой зарплаты, но и тем, что такие исполнители будут отныне выделяться на афише, что их пригласят на гастроли в Москву, Ленинград, Киев, Харьков, Минск. Артистов и режиссе­ров, с ними работающих, попросят высту­пить на коллегии художественного отдела с рассказом о том, как они достигли вы­дающихся результатов в творчестве. Иногда это делается, но далеко не всегда. А делать надо систематически, чтобы артисты всегда помнили, что за ними следят строгие, но доброжелательные люди, могущие и по­мочь, и покритиковать, и похвалить.

С этой точки зрения следует посмотреть, как обстоит дело с аттракционами. Ни для кого не секрет, что дрессировщики и фо­кусники составляют большинство исполни­телей аттракционов. И не все они могут быть названы первоклассными артистами. В то же время аттракционов, представляю­щих другие жанры, в цирках почти нет. Тог­да почему не переводится в разряд аттракционов номер мирового класса экви­либристов Волжанских? А между тем это и изобретатели новой аппаратуры, и исполни­тели сложнейших трюков, и, главное, вы­дающиеся артисты, создающие образы романтических героев, умеющие поистине жить в образе. Что нужно для того, чтобы номер Волжанских стал аттракционом? С моей точки зрения, усиленная реклама и световые эффекты: фейерверки, факелы, игра прожекторов. Говорят, что В. Волжанский задумал новый, еще более совершен­ный номер. Тем лучше, значит, и новый номер должен стать аттракционом. И это будет аттракцион единственный в своем ро­де в мире.

Или клоун Л. Енгибаров. Согласитесь, что это замечательный артист. Разве такой мастер, выступая в любом, самом большом цирке, не должен занимать положение аттракциона?! Я-то думаю, что он, действуя в первом отделении как коверный, во вто­ром может исполнять значительную по содержанию пантомиму, построенную не на сценических трюмах, а на актерском мастер­стве. Да, написать и поставить такую панто­миму очень трудно, но когда речь идет о Енгибарове, я а этом убежден, можно и нужно.

Семья Волжанских и Енгибаров здесь взяты в качестве примеров. Если внима­тельно и доброжелательно присмотреться к цирковому конвейеру, то в нем найдется не менее десятка номеров разных жанров, которые при помощи драматургов, режис­серов, художников, иногда инженеров и уче­ных, могут перейти в разряд аттракционов.

Ну, а я сам, будучи художественным руководителем, что мог бы предложить ар­тистам в смысле создания нового? Я бы сказал: товарищи, присмотритесь внима­тельно к тому, что происходит в области спорта — это неисчерпаемый кладезь для цирка. Безусловный интерес может пред­ставить номер, построенный на виртуозной игре в настольный теннис или на игре в биллиард, причем биллиард должен быть нормальным, а не трюкованным. А разве нельзя построить номер как сцену игры в русские городки, с тем чтобы артисты вы­бивали рюхи из квадратов, находясь в са­мых трудных положениях? Или такой номер: футболист, находясь от ворот в одинна­дцати метрах, попадает в любой заданный квадрат и бьет при этом носком, пяткой, подъемом, стоя к воротам спиной, и так далее. А потом футболист или группа фут­болистов демонстрируют искусное жонгли­рование одним, двумя или тремя мячами, используя ноги, голову, корпус, но без по­мощи рук, так как это запрещено футболь­ными правилами. Комический хоккей на роликах, комический велобол и мотобол — с тем, чтобы в игре соединялись велико­лепная техника и талантливая актерская игра. В цирке немало гимнастов на турни­ках, трапециях, кольцах, канатах — и ни од­ного гимнаста на параллельных брусьях, хо­тя этот снаряд дает множество возможно­стей и для комических скольжений и для ко­мических падений, так называемых каскадов.

Почему нет мотофигуристов, выстраи­вающих трек по барьеру арены и демон­стрирующих акробатику на мотоциклах? А ведь такой номер, кстати сказать, был, его с большим успехом демонстрировала группа, которой руководил покойный П. Маяцкий. А прыжки, в том числе сальто-мортале на мотоциклете, исполняемые при помощи трамплина! В Канаде мне довелось увидеть сорев­нование лесорубов, перерубающих и пере­пиливающих громадные бревна. Делалось это с такой страстью, что, право, захваты­вало зрителей. А разве в нашем _ирке не может быть такой же игры-соревнования, может быть, тех же лесорубов'

Я очень люблю традиционные цирковые жанры — воздушный полет, эквилибристику на лестнице, джигитовку, жокеяогую езду, икарийские игры и другие. Я готов их признать классическими. Но и они должны постоянно совершенствоваться и обогащать­ся. Ведь нашел же режиссер Ю. Мандыч но­вые принципы исполнения воздушного поле­та. При всех условиях наш цмр« должен на­ходиться в состоянии постоянного развития. Между тем мы кое-что даже потеряли. Нет клоунов, соединяющих исполнение злободневных шуток и куплетов с игрой на эксцентрических музыкальных инструмен­тах. Нет ни одного первоклассного номера дрессированных лошадей на свободе, рав­ного не только тем, какие демонстрировал В. Труцци, но и тем, какие показывали Е. Ефимов, Э. Преде, М. Анисимов.

Правда, есть отличный номер Л. Котовой и Ю. Ермолаева, но ведь он один и, кроме того, в интересных поисках нового артисты отходят от традиционных и очень по-своему интересных приемов так назы­ваемой конюшни. Если речь зашла о традиционных жан­рах, так ведь и здесь о многом следует подумать. Проведу параллель: в драмати­ческом театре настоящий артист, играя, на­пример, роль Чацкого, обязательно по-своему ее интерпретирует. А актер-ремеслен­ник повторит то же самое, что тысячу раз бывало до него и о чем мы знаем из школьного учебника. И смотреть такого актера неинтересно.

Примерно так же бывает и в цирке. И здесь нам зачастую демонстрируют тех­нически совершенные штампы. Демонстри­руют технику, но не пытаются создавать образы. Сколько у нас жонглеров, напоми­нающих пианистов, которые играют гаммы, а не сложные пьесы. Сравните этих жон­глеров с М. Рубцовой, с ее свободной тан­цевальной манерой жонглирования, с жен­ственностью, обаянием. Она жонглирует играя, ее номер актерски индивидуализи­рован, и поэтому его всегда интересно смотреть. Или посмотрите на выступление эквилибристов Костюк. Всего только один трюк, когда собирается и разбирается перш, когда из нескольких кусков трубы складывается великолепный снаряд, на ко­тором показываются сложнейшие вещи... Именно благодаря актерской игре совер­шается чудо, волшебство, и люди превра­щаются в волшебников.

И здесь встает вопрос о режиссуре. Че­стное слово, я очень уважаю С. Кожевни­кова, Р. Грилье, Л. Шляпина, Г. Сеничкина. Я знаю, что они люди ищущие, изобретаю­щие новое, и что цирк им многим обязан. Но работать с актером над образом они не умеют. И это не их вина. Научить моло­дого человека исполнять сложнейшие упражнения — пожалуйста. Скомпоновать отдельные трюки в номер — сложнее, но они в конце концов и это делают. Но ре­шить образную сущность номера они, как правило, не в силах.

Именно поэтому во многих цирковых номерах нет одухотворения, хотя по техни­ке они могут быть безупречны. Сейчас режиссеров для цирка готовят в Государст­венном институте театрального искусства имени А. В. Луначарского — это прекрасно. Но в то же время необходимо, как это де­лает Всероссийское театральное общество для режиссеров драматического театра, организовать творческие лаборатории для режиссеров, работающих в цирке. Пусть в каждой такой лаборатории под руководст­вом мастера занимается десять-двенадцать человек. И они с позиций подлинного ис­кусства, а не циркового ремесла  должны разбирать новые постановки, решать, каки­ми должны быть сегодня мастера цирка.

Не могу не остановиться и на так назы­ваемых творческих коллективах. Лучший из виденных мною за последние три годе — это молодежный коллектив «Беспокойные сердца». И не потому, что в его составе какие-то из ряда вон выходящие номера. Хотя, надо признать, есть номера очень хорошие — акробаты на гигантских шагах, силовые акробаты, музыкальные эксцентри­ки, клоуны-буфф, турнисты и другие. Но главное — беспокойные сердца у руково­дителей коллектива Е. Майхровского и С. Макарова, и они создали творческую атмосферу, при которой постоянно рожда­ются новые идеи, репетируются новые но­мера и трюки.

Но ведь есть коллективы, являющие со­бой совершенно случайное собрание артистов, работающие без какой-либо про­граммы и перспектив. В управлении цир­ками немало режиссеров, но, кажется, ни один из них, кроме А. Арнольда, стоящего во главе «Цирка на льду», коллектива не возглавляет. Почему? Ведь режиссер в на­ших условиях — не просто постановщик но­меров и даже пантомим, это идейный и творческий руководитель определенной группы. Режиссер должен постоянно с ар­тистами работать. Если же он, поставив тот или другой номер, тут же о нем забыва­ет, — значит, он не выполняет всей своей работы. Мне кажется, что следовало бы режиссеров, и притом лучших, раскрепить по коллективам. И пусть они на протяжении трех-пяти лет с этими коллективами сотруд­ничают. И надо утвердить для коллективов, а значит, и для режиссеров, производствен­но-творческие планы. Люди бездарные при этом обязательно отсеются, ну а талантли­вые будут создавать интересные произве­дения.

Что же касается новых коллективов, то, мне кажется, стоило бы создать «Цирк зве­рей» и показывать его летом в шапито, так на десять-двенадцать тысяч мест. И чтобы тут же рядом был зверинец, в котором за определенную плату животных можно бы­ло бы посмотреть. Ну, а зимой такой цирк гастролировал бы в крупнейших стациона­рах. Могут спросить: а не скучно это будет, «Цирк зверей»? Но, судите сами, какое здесь можно представить широчайшее раз­нообразие — от укрощенных львов и ти­гров до клоунов с дрессированными жи­вотными, жокеев, акробатов, делающих прыжки через лошадей или верблюдов.

Второй экспериментальный коллектив я бы попытался создать на базе шапито с ареной метров 17-18 в диаметре. Думаю, что нынешние размеры арены в чем-то сдерживают развитие цирка, и прежде все­го массовых номеров. А между тем стада слонов, группы акробатов человек в двадцать-тридцать, группа гимнасток человек в сорок, упражняющихся на канатах, натяну­тых перпендикулярно земле, и многое дру­гое могут представлять большой интерес, по-новому раскроют возможности цирко­вого зрелища. А какие представления на­циональных цирков можно будет давать в таком шапито! Думаю, что подобный эк­сперимент себя опраадает.

И третий коллектив: «Цирк — мюзик-холл» во глаае с Эмилем Кно. Эстрада так много взяла у цнржа, что, право, и ей не грех с ним поделиться. Какую разнообраз­ную программу можно составить, включив в  нее    помимо чисто цирковых    номеров также номера эстрадные — исполнителей акробатических и народных танцев, купле­тистов, даже певцов и конферансье. Конеч­но, все номера должны делаться примени­тельно именно к цирку — мюзик-холлу. Каждый из них должен быть своеобразен. Конечно, следует всячески улучшать ра­боту национальных коллективов, прежде всего изыскивая те качества искусства, ко­торые именно этой нации присущи.

Ну, а главные режиссеры стационарных цирков? Они кроме постановок текущих программ должны на протяжении сезона поставить несколько новых номеров. И сле­дует поступать, как в театре: директор, ре­жиссер, дирижер, администратор цирка получают премию только в том случае, если выполнен производственно-творческий и финансовый план, то есть обслужено та­кое-то количество зрителей и сделано столько-то постановок. Так как я интересуюсь историей и теори­ей цирка, то постарался бы провести кон­ференцию на тему: «Гражданская сущность сегодняшнего цирка». На ней стоило бы поговорить и об идейной стороне клоунады, и о пантомиме, и обо всей направленности нашего цирка.

Есть у меня и некоторые другие поже­лания, но я что-то слишком размечтался. Впрочем, я убежден, что все намеченное — реально, все можно выполнить. Теперь же я хочу попросить, если это не секрет, что­бы товарищи из художественного отдела опубликовали в журнале свои планы. Не сомневаюсь, что они представят большой интерес.


Журнал Советский цирк. Июль 1968 г.

оставить комментарий