Чехов и цирк

К 125-летию со дня рождения

Где бы Антон Павлович ни находился — в России или за границей, — он непременно посещал цирковые представления. Артист МХАТ А. Л. Вишневский вспоминал: «С каждым приездом Антона Павловича в Москву мы ходили с ним в цирк Саламонского. Он очень любил клоунов и эксцентриков, от которых хохотал до упаду, как ребенок».

«Гиляй, не хотите ли Вы сегодня в цирк? — спрашивал Чехов короля московских репортеров В. А. Гиляровского. — Если да, то мы ждем Вас к 6 1 /3 часам, если же нет, то одолжите сезонный билетик (идем я и Иван)».

В первую же мелиховскую весну, наработавшись в саду, Антон Павлович писал Лике Мизиновой: «Я занимаюсь физическим трудом; мышцы мои крепнут, с каждым часом я становлюсь сильнее, так что, когда мое имение будет продано с аукциона, я поступлю атлетом в цирк Саламонского».

«Вчера был в цирке», — сообщал он из Милана. А вернувшись на родину, звал из Петербурга издателя газеты «Новое время» А. С. Суворина: «...приезжайте в Москву поскорее... мы... побываем в цирке».

Еще а 1887 году, когда Чехов готовил к печати сборник «Пестрые рассказы», Лейкин посоветовал ему дать объявление — «даровую рекламу» — об этом сборнике в журнале «Будильник», где долго сотрудничал Чехов. Однако писатель наотрез отказался от этой затеи, мотивируя, что будильниковцы «считают верхом остроумия фамильярничанье с публикой и с сотрудниками. Манера некрасивая. Нет того номера, в котором не была бы затронута публика, сотрудник или актер... В цирке клоуны — любимцы публики, глупые и избалованные, любят держаться этой манеры». Но не обо всех клоунах так нелестно высказывался он. Чехов видел в талантливых клоунах настоящих комиков. «Это как бы определяло два свойства его таланта, — вспоминал А. С. Суворин, — грустное и комическое, печаль и юмор, смех и слезы, и над окружающими и над самим собою».

По возвращении в Москву Чехов обращался к А. А. Хотяницевой: «Великая художница, я и Суворин идем сегодня в цирк Саламонского. Не пойдете ли Вы с нами? В цирке так хорошо!! Много материала для карикатур, а главное, можете сделать наброски для «Каштанки»... В цирке возьмем ложу». Хотяницева впоследствии вспоминала об этом посещении цирка: «Цирк он...очень любил. Осенью 98 года перед отъездом из Москвы он пригласил меня пойти в цирк с ним и Алексеем Сергеевичем Сувориным».

Наброски для «Каштанки» у Хотяницевой, видимо, не получились, но она оставила нам несколько карикатур на самого Антона Павловича. При жизни Чехова в 1892 году «Каштанку» иллюстрировал художник А. Степанов, а позднее — художник Д. Кардовский,

Цирк Саламонского Чехов неоднократно упоминает в «Осколках московской жизни», печатавшихся в петербургском юмористическом журнале «Осколки». Так, например, 7 сентября 1885 года он писал: «Из-за границы прислана в жестянках партия маринованных рецензентов. Доморощенных не хватает, ибо в Москве так много театров и зрелищ, как никогда не бывало... Главными рецензентами на предстоящий сезон называют: Тряпичкина, Ноздрева, ученого гуся, показываемого у Саламонского...»

А. С. Суворин 6 сентября 1888 года писал Чехову из Феодосии, где летом у него на даче гостил Антон Павлович: «В отсутствие Ваше здесь открылся цирк. Примадонна цирка Мария Годфруа — плотная брюнетка, довольно красивая — наездница действительная и джигитует лихо. Наши дети — ее отчаянные партизаны (то есть сторонники. — Ред.), и Борис дошел до слез, защищая ее против Алексея Петровича Коломнина, рассказывавшего, что Мария Годфруа в Петербурге продавала спички».

В ответ Чехов писал: «Наездницу Годфруа я знаю. Она вовсе не хороша. Кроме езды «высшей школы» и прекрасных мышц, у нее ничего нет, все же остальное обыкновенно и вульгарно. Если судить по лицу, то, должно быть, милая женщина». Чехов находил только высокоотточенную, заученную технику без проблеска импровизации и ума. Так строго Чехов судил о всех людях, особенно о тех, чьим уделом было творчество.

Наездница Годфруа упоминается им в рассказе «Обыватели» (1889), впоследствии составившем первую из двух глав рассказа «Учитель словесности» (1894): «Маша Шелестова была самой младшей в семье; ей было уже 18 лет, но в семье еще не отвыкли считать ее маленькой и потому все звали ее Маней и Манюсей; а после того, как в городе побывал цирк, который она усердно посещала, ее стали звать Марией Годфруа».

В 1883 году В. Л. Дуров выступал в цирке-зверинце Винклера в Москве. В 1887 году Чехов познакомился с ним. Дуров рассказал ему историю его первой дрессированной собаки, которую звали Каштанка. В книге «Мои звери», изданной в 1927 году, В. Л. Дуров писал: «Ее (Каштанкина) история послужила содержанием для знаменитого рассказа А. П. Чехова «Каштанка», написанного автором с моих слов».

В письме к А. С. Суворину от 3 ноября 1888 года Чехов упоминал о случае совместной дрессировки кошки, кобчика и воробья. Об этом, возможно, также рассказывал ему В. Л. Дуров. Одно из его цирковых представлений называлось «Нет больше врагов», во время него кот и крысы ели из одной чашки. «Смотрите, как кот целуется с крысой! — обращался Дуров к публике. — Я таких непримиримых врагов, как кошка с крысой, примирил, а люди до сих пор помириться не могут».

Знал Антон Павлович и о нашумевшей в то время истории в цирке, связанной с именем Владимира Леонидовича Дурова. На манеж выпускалась свинья, которой предлагали разные газеты. Свинья отказывалась их читать, с негодованием отворачивалась. Однако при виде «Московского листка», ежедневной газеты, издаваемой Н. И. Пастуховым, она радостно захрюкала, завертела хвостом и, ткнув пятачок в газету, с веселым визгом начала водить им по строкам. А Дуров заявил при этом, что все газеты существуют для людей, «Московский листок» же читается исключительно одними свиньями. Публика неистово аплодировала артисту и его «умной» свинье.

За такую шутку Дуров в двадцать четыре часа был выслан из Москвы по распоряжению генерал-губернатора князя Долгорукова, так как эта газетенка была его любимым чтивом.

Оба этих случая, особенно последний, послужили материалом для чеховских фельетонов, помещенных в «Осколках».

Не осталась в стороне от зоркого взгляда Чехова творческая деятельность и брата Дурова — Анатолия Леонидовича, о котором он писал в тех же «Осколках», а в 1893 году с интересом прочел его «Воспоминания клоуна», опубликованные в февральском номере «Исторического вестника».

26 июня 1899 года Чехов сообщал А. С. Суворину: «Теперь я пока в Москве, хожу в «Аквариум», гляжу там акробатов». Летом 1902 года тяжело заболела Ольга Леонардовна, и Антон Павлович не отходил от ее постели. Когда ей стало лучше, он ненадолго покидал ее. «Единственной отрадой Антона Павловича за это время, — отмечал К. С. Станиславский, — был один очень ловкий жонглер в «Аквариуме», которого он ходил смотреть, когда больная настолько поправилась, что ее можно было уже изредка оставлять».

Зная пристрастие Чехова к цирку, А. И. Куприн в одном из писем к Антону Павловичу описал свои впечатления от посещений цирка и подарил ему свой рассказ «В цирке».

На всю жизнь Антон Павлович Чехов сохранил симпатии к цирковым клоунам, эксцентрикам, жонглерам, силачам, гимнастам и, конечно же, к дрессировщикам животных...

ГЕННАДИЙ БУКИН

оставить комментарий