|
|
Обаяние человечности
Клоун — центральный персонаж арены.
Как добиться, чтобы маска и образы наших клоунов стали ярче, разнообразнее, а их репертуар — еще более действенным и остроумным?
В поисках ответа на этот вопрос артисты, драматурги, режиссеры все чаще задумываются о творческих возможностях буффонадной клоунады.
Продолжая разговор, начатый Г. Лебедевым в статье “Несколько слов о клоунаде” ("Советский цирк", 1962, № 2), публикуем статью М. Триваса «Обаяние человечности».
Рисунки В. Чижикова
О СТАРОЙ И НОВОЙ КЛОУНАДЕ
Еще сравнительно недавно так называемая классическая буффонадная клоунада трогала сердца всех зрителей. Это естественно. Ее образы, приемы актерской выразительности и сюжетные мотивы вобрали в себя черты народных комических сценок, вызывавших смех публики, начиная с ателлан Древнего Рима, а может быть, и с представлений еще более ранних времен. Буффонадная клоунада построена на точных, действенных приемах, процеженных сквозь фильтр веков, отшлифованных смехом множества поколений.
К сожалению, несмотря на успех, которым пользовался этот жанр, он постепенно стал исчезать с манежа.
Образы клоунов и их внешность, сюжеты клоунад и их обобщающий смысл, характерные особенности актерского исполнения — все это представляет собой неразрывное художественное единство. Попробуем внимательно присмотреться к различном его сторонам. Так, проигрывая одну за другой оркестровые партии, мы глубже оцениваем красоту симфонии.
ГЛАВНАЯ ОСОБЕННОСТЬ
Основной стилеобразующий прием буффонадной клоунады — преувеличение, выходящее далеко за пределы бытового правдоподобия.
Утрирована внешность клоунов. Благородная бледность одного доведена до сплошной, плакатной белизны лица; простонародность и бедность другого подчеркнуты утрированностью грима и парика; обувь и костюм «с чужого плеча» кричаще несоразмерны с ростом актера.
Преувеличено выражение эмоций. Из-за малейшего пустяка клоун плачет навзрыд, и слезы фонтанами брызжут у него из глаз; от легкого испуга волосы встают дыбом; любое несогласие вызывает ссору со звонкими пощечинами, с палочными ударами, каскадными падениями...
В условном, фантастическом мире, создаваемом клоунами на манеже, самое невероятное кажется естественным. Статуи оживают, убитый плачет на собственных похоронах, ребенок в колясочке выпивает залпом огромную бутыль молока, а яблоки взрываются, когда их пробуют сорвать с дерева. Дрессированный слон разваливается на части и снова собирается из кусков, причем хвост оказывается на месте-хобота, а хобот - на месте хвоста...
Логика действия в клоунаде условна, но верность его психологической
мотивировки неизменна: как ни неожиданны порой поступки клоуна,
зрителю всегда понятно, почему артист поступает так, а не иначе.
Это становится понятным потому, что в гротескно-фантастической форме
клоунада верно передает сущность изображаемых жизненных явлений. В условный мир клоунады вкрапливаются детали, выхваченные из жизни, — будь то словесная реплика или зримый образ, выраженный в манерах, в жестах, в реквизите. И эти детали реалистически осмысливают то, что за мгновение перед этим казалось фантастическим. По контрасту выразительность каждой такой детали приобретает ошеломляющую силу.
Клоунада разыгрывается как бы одновременно в двух плоскостях — фантастически опосредствованной реальности и реальности непосредственной. Неожиданные переключения из одного плана в другой способствуют обострению восприятия. Ведь в конечном счете именно ради этого — ради выигрыша в яркости подачи жизненного материала — и сложился эксцентрический буффонный стиль!
Не случайно А. В. Луначарский, мечтавший о клоуне-публицисте, со свойственной ему тонкостью вспоминал об Аристофане, большая часть комедий которого построена на фантастических сюжетах и наполнена множеством остроумных намеков на злободневные события.
КАК ЭТО ВЫГЛЯДИТ
Перед нами клоунада «Статуя». Она сочинена в XVIII столетии, когда самым модным развлечением были механические куклы-автоматы. Они кланялись, танцевали, писали и даже играли в шахматы. Куклы-автоматы давно вышли из моды и забыты, но клоунада, использовавшая этот мотив, дожила до самого недавнего времени.
   
После темпового буффонного выхода обоих клоунов униформа передает Рыжему письмо, которое тот вскрывает, смотрит, переворачивает — и вдруг начинает громко рыдать.
Оказывается, он не умеет читать. Белый стыдит его... но выясняется, что он и сам неграмотен. Письмо прочитывает шпрех. В нем сообщается, что Белому прислана в подарок механическая статуя. Униформа тотчас выносит на манеж лежащую на столе фигуру римского воина.
Рыжий боязливо кидает в нее шапкой и отбегает. Белый наставительно объясняет ему, что бояться нечего. Затем заводит статую. Та встает, танцует и застывает, приняв «позу». Нудная назидательность Белого до того противна, что, едва он успевает уйти, Рыжий начинает резвиться, как ребенок, без конца заводя игрушку. Когда статуя бьет его мечом (батоном), он мимоходом дает ей сдачи и продолжает развлекаться. В итоге статуя оказывается сломанной. В панике Рыжий наивно умоляет ее встать. И статуя встает. Она кидает в Рыжего свои доспехи и убегает. Но тут раздается голос Белого. Рыжий впопыхах напяливает на себя доспехи (конечно, шиворот-навыворот) и застывает. Теперь, под видом статуи, он отыгрывается — лупит Белого напропалую.
БЛАГОРОДНОЕ СОДЕРЖАНИЕ
Изобилие пощечин и палочных ударов, характерное для буффонадной клоунады, нередко расценивается как стремление вызвать смех во что бы то ни стало — смех примитивный, «физиологический». Но при этом забывают, что природа смешного лежит в области социально-психологической. Смешны не сами по себе пощечины и палочные удары — смешно сюжетное положение, при котором персонаж получает возмездие за поступки, противоречащие нормам демократической, народной морали.
Г. Кобер в своей книге «Гвоздь программы» определяет типическую формулу буффонадной клоунады
как «подвох и встречный подвох». Действительно, такова ее обычная сюжетная схема. Но ее подлинное содержание совсем иное. Ведь не ради буффонно-фарсовых сцен написан мольеровский «Тартюф», хотя эти сцены занимают в комедии заметное место. Точно так же и «Горе от ума» написано не ради назидательного осуждения непостоянства в любви, на котором построена интрига комедии, и не ради комических эпизодов, вроде буффонного мычания князя Тугоуховского, трюкового диалога Чацкого с Фамусовым, заткнувшим уши, и тому подобных сцен. Высший, обобщающий смысл комедии — в наглядности морального превосходства Чацкого над косным, реакционным миром Фамусовых, Скалозубов и Молчалиных. Во всех случаях, когда мы имеем дело с подлинно художественным произведением, его высший, действительный смысл не лежит на поверхности.
Это характерно и для буффонадной клоунады. Ее подлинное содержание — торжество простодушной человечности над сухой рассудительностью, превосходство «естественной морали» Рыжего над лицемерием и ханжеством Белого, стремящегося командовать и поучать, не имея на это морального права. От одного антре к другому меняются сюжет и конкретные обстоятельства действия, трюки, текст и реквизит, но идейное содержание остается неизменным.
В приведенной выше клоунаде «Статуя» Белый в полней мере проявляет присущие ему черты. Он стыдит Рыжего за то, что тот не умеет читать, хотя сам тоже неграмотен. Он наставительно объясняет Рыжему устройство статуи, желая «образованность свою показать». Вся первая часть клоунады посвящена экспозиции образа Белого. Во второй части, когда Рыжий остается наедине со статуей, обнаруживается вся его детская непосредственность, его простодушие. И, наконец, в третьей части зритель присутствует при справедливом возмездии. Это и есть подлинное содержание клоунады — философская тема попранного и восторжествовавшего человеческого достоинства.
ТО, ЧЕГО НЕЛЬЗЯ ПРОЧЕСТЬ
Пожелтевшие листы с записями старинных антре, сделанными рукой клоуна, дают лишь весьма отдаленное представление о буффонаде. Она рассчитана прежде всего на зрительное восприятие: это блестящий фейерверк актерского мастерства, акробатических трюков, жонглерского искусства, музыкального исполнительского творчества...
Артист ловит бабочку. Артист смеется. Он рисуется перед девушкой. Отгоняет надоедливую муху. Пародирует примелькавшийся в жизни тип... Все это нельзя прочесть в тексте клоунады. Надо видеть, как актер играет.
Именно в актерской игре выражаются по преимуществу те черты образа Рыжего, которые вызывают к нему симпатию, — его человеческие качества, благородные движения его души. Они-то и составляют содержание образа комического героя клоунады.
И напрасно Г. Лебедев сетует на то, что в клоунских образах не вскрываются глубокие причины таких общественных явлений, как бюрократизм. Подобную задачу мог себе поставить Л. Н. Толстой, создавший классический образ бюрократа Каренина, показанного и в его административной деятельности, и в личной, и в семейной, и в светской жизни. Выразить все это несколькими броскими штрихами в клоунаде нельзя, как невозможно в четырехстрочную частушку вложить содержание гоголевского «Ревизора».
Ссылка Г. Лебедева на творчество Чаплина в данном случае несостоятельна, потому что у него в образе комического героя на первый план выступает как раз человеческая, а не социальная сторона темы. Острие чаплиновской сатиры направлено не на самого героя, а на обстоятельства и персонажи, определяющие его судьбу. Так показаны, например, в «Новых временах» социальное неравенство, лицемерие властей, отупляющий труд на капиталистическом конвейере.
Буффонадная клоунада через образ своего героя выражает обобщенную моральную тему, утверждающую норму нравственности и справедливости, подлинную человечность.
НОВАЯ КЛОУНАДА
Каждая эпоха по-своему выражает себя в искусстве. В послевоенные годы у нас стали косо смотреть на слишком большие носы и непомерные ботинки. Гротесковый, буффонный стиль противоречил тому пониманию социалистического реализма, которое было характерно для пережитой нами эпохи. Поскольку буффонадная клоунада не отличалась броской, плакатной иллюстративностью, кое-кто счел ее безыдейной.
  
Создалась самостоятельная разновидность жанра — клоунада, исполняемая по преимуществу коверными, с новыми образами, новым их соотношением, новой драматургией. За последние полтора десятилетия она почти полностью вытеснила классическую буффонадную клоунаду.
В старой клоунаде Рыжий неуклюж, неопрятен, несообразителен, но, несмотря на все недостатки, именно он — положительный персонаж, который в вознаграждение за свое простодушие выходит победителем из всех конфликтов. Рыжий олицетворял собой народ.
И в современном советском цирке клоун олицетворяет народ, но не темный и забитый, как в былые времена, а культурный, политически сознательный, свободный народ — хозяина своей страны. Теперь Рыжий в каждой клоунаде играет новую роль, шутки ради прикидываясь каждый раз носителем того или иного отрицательного свойства. Каждое антре имеет самостоятельную тему. Такие клоунады оперативно откликаются на все злободневные события.
«Героями» их стали всякого рода тунеядцы и хулиганы, бракоделы и молодые специалисты, уклоняющиеся от работы на периферии. В клоунадах осмеиваются местничество, бесполезные научные исследования, излишнее увлечение всем заграничным, религиозное мракобесие и, разумеется, рыцари «холодной войны». В своей четко заданной идейной направленности такие клоунады всегда злободневны, но их содержание стало ´уже, они поучительно-иллюстративны.
Очень характерное произведение этого рода — клоунада В. Гальковского «Курс лечения».
Одетый в пеструю пижаму, Белый читает журнал. Появляется Рыжий с чемоданом и связкой бубликов. У него толстый, надутый живот, высокомерный вид.
—Безобразие! — кричит он. — В санаторий приехал больной, а его встретить некому! Порядочки!..
По манере покрикивать Белый узнает его — они оказываются старыми знакомыми, и Рыжий по-приятельски рассказывает: у него в учреждении сейчас столько работы, что он решил переждать в санатории.
— Вы же сорвете там работу, — беспокоится Белый, — Отвечать придется.
— Отвечать я заместителя оставил. У нас разделение труда: один отдыхает, другой отвечает...
И Рыжий рассказывает, как за сходную цену добыл справку о том, что он страдает «воспалением правой клавикорды левого предсердия с расширением гиперболы сердечной сумки». Он уходит устроиться и распорядиться насчет хорошего обеда с вином.
Возмущенный Белый подзывает коверного. Они решают проучить наглеца и отправляются приготовить все необходимое.
Возвращается Рыжий. Он уже в пижаме. С довольным видом жует бублики. Ему навстречу выходит Белый, переодетый врачом. Сзади коверный, изображающий медсестру, выкатывает на манеж стол с аппаратурой.
— Что у вас болит? — спрашивает врач.
— Все болит. Истощение, сердцебиение, потрясение, кровообращение...
— Да, вид нехороший. Придется назначить лечение.
Начинается буффонное исследование «больного». Весы не выдерживают его тяжести, и ему попадает гирей по голове. Аппарат для измерения объема легких лопается от силы его дыхания и сворачивает ему нос на сторону. «Врач» пинцетом вытягивает у него изо рта длинный язык и замечает;
— Скверный язык!
— Еще бы! Сколько я из-за него неприятностей имел: два раза за болтовню с работы снимали...
Закончив исследование, «врач» ставит диагноз, найдя у пациента и воспаление клавикорды и расширение гиперболы. Рыжий удивлен тем, что «липовая» справка оказалась правильной, и очень доволен этим. Но «врач» назначает курс лечения. Питаться придется только манной кашей без соли и баз масла... И тотчас начинаются лечебные процедуры.
Растянутая резиновая лента хлещет Рыжего по физиономии. Ему приходится изо всех сил работать ногами на велосипеде, и он мгновенно худеет (воздух выпускается из надутого живота), а затем попадает под велосипед. Во время электропроцедуры его трясет током, волосы встают дыбом, и из них сыплются искры. Большая искра с треском выскакивает из носа. Рыжий начинает умолять:
—Хватит, я уже выздоровел!
Но не тут-то было. Предстоят еще водные процедуры.
—Как, еще водные?!
Пока «врач» и «сестра» ходят за водой, Рыжий прячется, залезая в пустой «титан».
Белый и коверный возвращаются с двумя ведрами воды. Не видя Рыжего, приготовляют все для процедур: выливают воду в «титан» и разводят огонь в топке. Из трубы валит дым. Рыжий, грязный, мокрый и перепуганный, высовывается из «титана».
— Довольно, я выздоровел! Домой!
— Скатертью дорога!
И Белый с коверным переворачивают «титан» набок, он превращается в паровоз с дымящей трубой. На таком «паровозе» Рыжий уезжает.
Отличная клоунада, очень смешная и остроумная, мастерски использующая буффонадные приемы. В ней высмеяно явление, имеющее общественную значимость. Яркий образ комического героя, лодыря и нахала с малыми способностями, но большими потребностями, выхвачен прямо из жизни. Тема выражена с предельной четкостью.
Но содержание клоунады ограничено этой темой. Зритель не представляет себя мысленно на месте героя, потому что этот герой — отрицательный тип. И несмотря на это, актерское обаяние все же вызывает симпатию. О таких случаях В. И. Качалов говорил: «Просто прелесть, какая гадость!»
Перед нами произведение сатирическое, и сатира направлена в данном случае против порока, которым в нашем советском обществе страдают сравнительно немногие. Поэтому изображение его не может подняться до того философского обобщения, какое возникает при осмеянии черты характера, свойственной большинству людей или целой области современной жизни.
Это ничуть не умаляет художественной ценности и идейного качества таких клоунад. Рожденные требованиями своего времени, они ставят себе иные задачи. Так же как в репертуаре театра нужны не только трагедии и философские драмы, но и острые комедии и веселые водевили, так и клоунада может и не отличаться философской глубиной. Острая и меткая сатира на частные злободневные темы тоже нужна нам. И то, что в послевоенные годы в репертуаре цирка родилась такая разновидность клоунады, — несомненное достижение. Разумеется, речь идет о произведениях талантливых. Бледные ремесленные поделки, в каком бы жанре они ни появлялись, всегда бьют мимо цели, превращая персонажи художественного произведения в «простые рупоры духа времени» (К. Маркс).
ЧТО ЖЕ ДАЛЬШЕ!
Двадцать второй съезд КПСС ознаменовал начало нового периода в жизни нашего общества. Поставлены новые задачи, формируются новые общественные отношения, в характерах наших современников проявляются новые черты. Все это требует своего выражения в искусстве.
Совершенно очевидно, что сегодня злободневность циркового репертуара должна состоять не только в быстром отклике на значительные события, что само по себе — большое достижение советского цирка, но и в том, чтобы по-своему отражать эти возникающие в жизни черты.
И если вернуться к нашей теме — пришло, как нам кажется, время призадуматься и драматургам цирка о создании клоунады больших, философских обобщений, от которой они за последние годы отошли. И в этом смысле тенденция статьи Г. Лебедева представляется правильной и своевременной.
Но подняться до больших обобщений в сатирическом изображении отдельных отрицательных явлений можно только в том случае, если эти явления показаны отраженно, в виде черт характера комического героя. В основе своей этот герой — положительный персонаж, и потому он симпатичен зрителю. Он искренне, простодушно стремится к благородной цели. Но въевшиеся в него пережитки прошлого, то и дело заставляют его сворачивать с избранного пути, ставя каждый раз в смешное положение.
Здесь неизбежно обращение к тому соотношению образов, которое свойственно старой клоунаде: Белый с его склонностью к холодной рассудительности и расчетливому лицемерию — против Рыжего, обладающего, несмотря на множество частных недостатков, моральными качествами положительного комического героя. Временное торжество Белого сменяется в конце клоунады его поражением.
Такая ситуация воспроизводит жизненный конфликт: конфликт простодушной честности, смелого стремления к правде и справедливости — с трусоватым мещанским здравомыслием. Изображение его позволит создать обобщенное философское произведение.
Но создание полноценного, глубоко содержательного образа клоуна требует подлинного актерского мастерства. Между тем с исчезновением старой клоунады постепенно утратилась и живая традиция ее исполнения. Прекратилась преемственность передачи актерских приемов новым поколениям клоунов.
У нас есть одаренные исполнители, но они работают на облегченном материале, ограничиваясь в качестве коверных короткими репризами. Им не на чем развернуть свое дарование в полную силу. А тем, кто не обладает необходимым мастерством, не на чем его развивать.
Так, например, великолепна интермедия, где Ю. Никулин преподносит любимой девушке цветы, а торговец-частник (артист М. Шуйдин) буквально раздевает его в уплату за букет. Эта мимическая сценка одновременно и трогательна и смешна (соотношение образов здесь такое же, как и в старой клоунаде). Ю. Никулину и М. Шуйдину по плечу и большая клоунада с развернутым сюжетом. Но интересных сценариев почти нет.
Хорошие клоунады создаются годами. Нужна длительная напряженная работа драматурга совместно с клоуном и режиссером, чтобы создать художественное произведение, которое могло бы жить долгие годы. В ожидании, пока появится новая клоунада, было бы разумно возродить в цирковых программах клоунаду классическую, чтобы на ней разрабатывались и совершенствовались приемы исполнительского мастерства. И не следует бояться, что она покажется анахронизмом: ведь клоуны и режиссеры наших дней не могут не прочесть ее глазами нашего современника.
Возрождение клоунады как самостоятельного номера в программе должно поднять не только драматургическую, но и исполнительскую культуру советского цирка.
ВЕСЕЛЫЙ НОМЕР
О коммунизме мечтают даже... тунеядцы. О нем, в частности, думают два приятеля-бездельника. Они решают попасть, а новое общество, не участвуя в его строительстве. С этой целью дружки ложатся на арену спать, чтобы проснуться через двадцать лет. Однако их мечте на пришлось сбыться: тунеядцев разбудили раньше времени. В результате они попадают в ряд комических положений. В конце концов, приятели с позорам изгнаны с арены.
Таково краткое содержание новой клоунады «Проспали». Над ней сейчас работают под руководством режиссеров Ю. Белова и Б. Бреева студенты стажерского отделения клоунады, речевых и музыкально-эксцентрических жанров цирка и эстрады ГУЦЭИ Г. Горский, Г. Маковский и А. Махлин. Черновой вариант этой клоунады был недавно показан ими на просмотре номеров студентов-выпускников.
Будущие клоуны продолжают упорно работать над клоунадой. С нею они выступят на выпускных экзаменах.
Пожелаем молодым энтузиастам самого веселого циркового жанра больших творческих успехов.
Г. Маковский, А. Махлин и Г. Горский исполняют клоунаду «Проспали»
ЭСКИЗЫ КОСТЮМОВ Е. ЩЕГЛОВА
 
М. ТРИВАС
Журнал ”Советский цирк” апрель 1962г |
|
|
Подписаться на
рассылку сайта: |
|
|
|
|
RSS 
