Чита

Рассказ — быль

Познакомился я с итальян­цем Альберто в Одесском Интернациональном клубе  моряков, где вечерами слы­шен говор на разных язы­ках   мира.Солидный датчанин и смуглый грек с кольцами на больших пальцах, улыбаясь, наблюдали за игрой «тре­тий лишний». В кругу — англичане, финны, датчане. В буфете моряки пили за столиками пиво, говорили о грузах, спорили о ценах. В кинозале негры  и белые смотрели кинофильм. 

Без объявлений начались танцы. Уже при первых звуках знакомой песни Лолиты Торрес высокорослый Альберто в новом с иголочки костю­ме с шелковым платочком в боковом кармане пиджака пригласил на вальс приглянувшуюся ему девушку, переводчицу   клуба. После первых же шагов он узнал, что ее зовут Нелли, и сказал ей по-итальянски:  «С вами очень хорошо». Звучала мелодия за мелодией. Нелли и Альберто были неизменно вместе, после каждого танца он це­ловал ее маленькую ручку, со стороны казалось, что они давно уже влюб­лены. В зал вошли моряки с судна Аль­берто «Акилия»: несколько матросов и штурман. Пожаловал и сам ка­питан.

— Ну-ка,     Альберто,     покажи! — приказал   он.

И в ответ партнер Нелли, к удив­лению всего зала, завизжал и запры­гал не по-человечески.

— Ай да Чита! — хохотали италь­янцы, глядя на своего товарища, подражавшего      движениям    и    звукам обезьяны:
— Ааа-ууу-ааа!..

Альберто старался не смотреть на Нелли. Но, кружась и прыгая, он чувствовал на себе ее растерянный и ис­пуганный   взгляд.

Переводчицы, некоторые ино­странные моряки, не сообразившие поначалу, в чем дело, шарахнулись в стороны. Стройный, элегантный Альберто, согнувшись, визжал и прыгал то к капитану, то к де­вушкам.

— Синьории, не бойтесь, это же наша  Чита! — успокаивали  моряки с «Акилии»    потрясенную    Нелли и ее перепуганных подруг.
— Синьории впервые видят Читу? Смотрите  внимательнее!  — уговари­вали их итальянцы, а сами захлебы­вались от смеха.

В чем дело, что произошло с этим стройным  молодым  моряком? Позднее я узнал об Альберто вот что. ...Три брата из Палермо, три воз­душных гимнаста, работали в цирке синьора Винчини. Номер «Полет под куполом цир­ка» начинал самый молодой из гим­настов Альберто, наряженный обезь­яной. Под торжественные звуки марша он появлялся на манеже.

—  Здорово,  Чита!  —  приветство­вал его коверный.

Чита с пронзительным криком де­лала переднее сальто и после несколь­ких саженных прыжков гналась за испуганным насмерть клоуном. Он прятался среди зрителей в партере, жизнь рыжего, казалось, висела на волоске. Но в последнюю секунду обезьяну отвлекала хорошенькая де­вушка из публики. Чита галантно подносила ей букетик цветов и пры­гала через барьер на арену. Тут же к ней присоединялись два гимнаста в белых трико, и втроем они подни­мались по канату на мостик. Под куполом вспыхивало два све­тящихся слова: «ТРИО АЛЬБЕРТО». Под музыку два гимнаста проделы­вали свои классические трюки. Затем наступала очередь Альберто, работав­шего в комическом плане.

Оттолкнувшись от мостика, обе­зьяна повисала на одной руке на трапеции, поджимала ноги, изобра­жая страх. Чита визжала, вызывая у публики одновременно и тревогу и смех. Неожиданно она срывалась с мо­стика. Раздавались крики в публике. А Чита с воплями носилась мимо зри­телей, вися на привязанном к ноге ра­стягивающемся  канате-амортизаторе. После этого Альберто и его братья готовились к главному трюку. Умолкала музыка. В притихшем цирке худощавый Антонио завязывал лоскутом глаза, надевал мешок. Слы­шалась барабанная дробь. Антонио сильно раскачивал трапецию, стальные тросы сверкали в лучах прожек­тора.

— Ап! — тихо, но четко произно­сил ловитор.

В нужную секунду гимнаст в меш­ке выпускал из рук трапецию. В по­лете он должен был сделать в воз­духе двойное сальто и успеть прийти в руки ловитора. Малейшая неточ­ность могла привести гимнаста к пло­хому концу — сложный трюк братья исполняли на большой высоте и без предохранительной сетки и лонжи. Гимнаст после первого сальто делал второй виток, и старший брат крепко хватал  его за  руки. Даже многие видавшие виды ар­тисты цирка, толкая друг друга, тол­пились в проходе, чтобы взглянуть на  бесстрашных гимнастов.

Под звуки бравурного марша воз­душные гимнасты, награждаемые аплодисментами, опускались на манеж. Альберто сбрасывал шкуру обезьяны и, подняв руку, кланялся зрителям. И никто из зрителей не знал о том, что между братьями растут разногласия, часто происходят ссоры. Старший из них упорно доказывал Антонио, что тройное сальто с завязанными глаза­ми возможно. Он говорил:

— Ты попросту не хочешь рабо­тать, не хочешь понять, что хозяин цирка требует редкого аттракциона.

Несколько раз братья репетирова­ли в цирке тройное сальто, но оно никак не получалось. При третьей по­пытке Антонио сорвался, его спасла предохранительная лонжа. Напрасно разгневанный старшин брат добивал­ся у Антонно повторения опасного трюка. Альберто заменил Антонио, но и он повис на лонже, доказав, что тройное сальто и ему не по силам. Антонио вдруг почувствовал силь­ное недомогание, пришлось отвезти его домой, пригласить врача. Оказа­лось, что у него острый и запущенный туберкулез. Болезнь надолго приковала Анто­нио к постели. Растерянные братья с каждым днем все больше понимали, что их номеру пришел конец. Никто не заменит гимнаста, летающего под куполом в мешке. Братьям пришлось покинуть цирк. Поиски работы ни к чему не привели. Однажды, когда Альберто бродил по набережной, его окликнул капитан и хозяин «Акилин»:

— Эй,   парень,   почему   ты   такой скучный?  В  цирке,  я  видел,  ты  со­ всем другой...

Альберто поведал капитану о рас­паде трио гимнастов и спросил, не найдется ли ему место радиста на судне.

— Обезьяна-радист? — захохотал капитан.

Альберто рассказал ему, что он еще с детства увлекается радиолюбительством, много раз и удачно уча­ствовал в соревнованиях коротковол­новиков и имеет открытки от любите­лей из разных городов.

— Ладно.    Беру    тебя    на    один рейс, — решил  капитан,  а  сам  поду­мал: «Скучно на судне, пусть пове­селит...»

И действительно, Альберто неуто­мимо развлекал капитана и весь эки­паж. Альберто помнил, что он не­квалифицированный судовой радист и капитан в любом порту может его списать на берег. Когда требовали, он прыгал на палубе, выл, кувыркал­ся. К прибытию в Одессу Альберто успел сделать несколько рейсов на «Акилии», у него появилась возмож­ность помогать братьям и матери. Если проплавает еще год, то сможет поднять на ноги Антонио. Когда он изображал обезьяну и моряки, смеясь, кричали: «Молодец», «Браво», — ему порой казалось, что он на манеже. Но, оставшись наедине, юноша понимал, что палуба парохо­да — не арена цирка... Там он — ар­тист, а здесь — шут капитана. Но во имя   благополучия семьи  и  больного брата он должен был в ярко освещен­ном зале Интерклуба, подавляя в се­бе стыд, кривляться на глазах понра­вившейся ему русской девушки...

Сейчас, когда я пишу печальную историю бывшего циркового артиста, может быть, он на палубе «Акилии» или в матросском кабачке по прихоти капитана — своего хозяина — визжит и прыгает, изображая Читу.
 

И. ТАЙЧЕР

Журнал Советский цирк. Август 1964 г.

оставить комментарий