Цирк – зажигает!

Заметки о V Всемирном  фестивале циркового искусства в Москве.

Фредди

- А что же Он-то Москву-реку не перешел? – спрашивают меня сразу, как только слышат, что лично присутствовала на фестивале.
- Да как в анекдоте про старую скаковую лошадь, - отвечаю я.
Анекдот бородатый, а потому вопрошающие сразу реагируют цитатой:
- Извини, не смогла?
- Примерно так….

Мне нравится определение «Он-то». Потому что имени Фредди Нокса люди, видевшие его в телерепортажах, даже не запомнили.

Но красиво как было – мама не горюй!

Черная зябь Москвы-реки. Мрачное и ветреное осеннее небо. Крошечная белая фигурка, подсвеченная прожекторами. И – по небу, «аки по суху», Фредди Нокс с балансом в руках.

И вконец околевшая публика, которая до последнего момента ждала – Чуда, прилипнув черной стайкой таракашек к светящемуся остеклению Андреевского моста у Нескучного сада. Ах, если бы Фредди еще и прошел по своему, специально привезенному канату ночью с четверга на пятницу в черном московском небе конца сентября! Это было бы такой мощной финальной точкой к представлению, которое показывали публике на набережной участники и специально приглашенные гости  московского фестиваля!

- Ну что же ты, Фредди! Мы так переживали, так МЕРЗЛИ за тебя! – сказала я Ноксу на следующий день, встретив его в кулуарах фестиваля.
- Не получилось, - почти как в анекдоте, ответил Нокс, и утешающе прижался лбом к моему плечу.
Фредди худенький и очень скромного росточка. И я сразу же простила ему свое вымороженное накануне тело. 

Как написал когда-то Вознесенский в «Юноне и Авось»: «Авантюра не удалась. За попытку – спасибо!»

«Пятачок»

И все-таки, и все-таки….. Собрал ли «пятачок» на набережной почти две тысячи зрителей, если бы не такой мощный манок, как попытка Фредди Нокса установить свой очередной рекорд? И в особенности – такое количество молодежи в возрасте от пятнадцати до двадцати? Побывавшему там человеку ответ ясен. К сожалению….

Вопли, крики, визг, аплодисменты: лавину восторга вылили на артистов уличного циркового шоу зрители. И бешенное, сумасшедшее восхищение, которым сопровождался чуть ли не каждый трюк, было реакцией неофитов. В гуще толпы просто закладывало уши.

- Да что вы меня останавливаете! Я такого не видела никогда! – оправдывалась девочка лет пятнадцати перед подружками.

Ее подружки просто аплодировали артистам, воплями одобрения происходящему не выражали и новорожденную цирковую фанатку тоже пытались вогнать в рамки приличий. Но девочка в рамки никак не вгонялась, и продолжала оглушать окрестности.

- Ни фига себе, чего у нас есть-то! А я и не знал! – орал поддатый детина лет двадцати с лишком.

Не видели. Не знали. Даже не представляли….

Что можно так прыгать через скакалки, как бельгийцы. А с подкидной доской – как французы. Сложиться в пластиковый куб так по-змеиному, как сестры Сейранян из США. И жонглировать, как юный Энрико Аннаев: всего лишь дебютант из России.

Но, между нами, восторг-восторгом, а стрит-цирк имеет свои законы. Он локален. Он ограничивает возможности артиста. На улице не сделаешь подвески для «воздуха», не растянешь профессиональный батут и не настелешь страховочных матов рядом. Не поставишь сетки-ограждения для работы с хищными животными. И подкидная доска, которой так порадовала зрителей французская труппа, для уличного цирка – перебор.

Стрит-цирк – это артист и все свое, что он носит с собой. То есть, вынул из кармана скакалку – и погнали! Как школьница в городском дворике. Другое дело, что умеет артист немного побольше. На те два трюка, от которых завизжит и зааплодирует зритель.

Потому и братья Запашные пришли на представление «Циркового пятачка», как говорится, в штатском: джинсах, куртках и бейсболках. Вышли на созданный всего на один вечер манеж, поздравили народ с началом Пятого Всемирного фестиваля циркового искусства в Москве и позвали всех на спектакли, которые затем шли  в течение трех дней на Малой спортивной арене в Лужниках.

- Смотри-ка, Запашные! А они еще и в цирке работают? – искренне восхитился девичий голосок сбоку.

«Еще и в цирке»….

Вот, блин, потерянное для цирка поколение «некст».

Лужники

В Лужниках просторно и чисто. Прозрачно по-осеннему. По полю напротив служебного входа на Малую спортивную арену бегают футболисты. А кому же там еще бегать?  Через два дня в большой чаше стадиона большой же футбол, вносящий смятение в головы организаторов циркового фестиваля, который располагается в Ледовом дворце. Ведь на футбольчик пойдут буйные фанаты, а на фестиваль – родители с  детьми. Что придут непременно с детьми, сомнений не возникает. И как бы одни зрители не затоптали других….. Да и станция метро «Спортивная» в дни большого футбола работает в специальном режиме.

Но компромисс между большим футболом и большим цирком уже найден. Футбол передвинули на шесть часов вечера. И к половине седьмого, когда к Ледовому дворцу пойдут детишки с родителями, грозные фанаты будут надежно прикованы к трибунам большой чаши Лужников и даже отболеют более половины первого тайма.

Но все это будет не скоро, в воскресенье. А пока стремительной круговертью несется пятница – первый день фестиваля, день официального открытия. И кажется, что лед под манежем плавится. Идут репетиции.

А репетиция – это тайна. Та часть работы артистов, которую никогда не видит публика. Да ей, публике, этого видеть и не надо. Какой интерес в том, чтобы двенадцать раз подряд поглядеть, как девушки из балета выйдут на указанное режиссером место в параде-прологе? Тем более, что на головах у барышень роскошные перья, а на ногах теплые носки и, пардон, тренировочные брючки. Зачем публике ведущий в курточке и маэстро в сереньком пиджаке? И муравьиная работа униформистов, то вносящих, то уносящих один и тот же реквизит. Репетировать в переводе с французского «повторять». Репетировать в цирке – это повторять бесконечно. До идеала, до доли секунды и до миллиметра.

Итальянец Антон Луиджи Кока вынимает из деревянного ящика крокодила и кладет его на барьер манежа. По задумке артиста крокодил должен лежать там и смотреть в глаза зрителей. На репетиции зрители, разумеется, есть. Свои, цирковые, кто зашел в зал и присел на минуточку. Но крокодилу надоело лежать на барьере: он плавно стекает на пол и на своих корявеньких, но бодрых ножках устремляется в зал. Почтеннейшую публику «из своих» с мест, куда идет крокодил, просто сносит. Правильно, ни к чему нам чужие производственные травмы. Луиджи засек оживление в зале и водворяет крокодила в манеж.

И все равно будущий праздник уже намекает, подмигивает роскошным оформлением форганга, бликует светом, вливается в уши звуками:

- Маэстро, здесь я просил марш, а не то, что вы сейчас сыграли, - говорит в микрофон главный режиссер фестиваля Вилен Головко.

И через пять минут маэстро Петр Хижняченко со своими музыкантами «урезает марш» из знаменитого советского фильма «Цирк». А марш, написанный Дунаевским, такой красивый и такой родной, и так легко ложится в настроение, что и не надо больше ничего искать, он будет звучать все три дня фестивальных спектаклей, и даже он…. И он тоже…. Будет возвращать в детство.

Пролог

На большом экране, закрывающем форганг, идет документальный фильм о князе Монако Ренье Третьем: основателе знаменитого циркового фестиваля в Монте-Карло. Всего несколько минут: о судьбе, жизни и любви. О человеке, который подарил миру современное цирковое фестивальное движение. Он понимал цирк, восхищался и дышал им. (И мы-то знаем, что даже запах цирка – это нечто особенное – Т.М.).

А когда отсверкает парад-пролог….. Перья, блестки, маски, краски, звуки, золото…. Четыре пары гимнастов на сияющих дворцовых люстрах, парящие в воздухе над публикой….  Манеж почти опустеет, в центре останутся два человека: ведущий Андрей Иванов и человек средних лет с фигуркой Золотого клоуна в руках – руководитель номера акробатов с подкидными досками «Московское время» Вячеслав Черниевский.  Последнего Золотого клоуна в своей жизни князь Ренье Третий вручил именно ему. И сначала зрители увидят, как «вживую» выглядит приз, а, спустя несколько секунд, и номер под руководством народного артиста России Вячеслава Черниевского. Номер, который отмечают ТАКИМИ призами.

«Московское время» - это убойный финал первого отделения любой современной цирковой программы. Но в спектакле, предложенном зрителям фестиваля, он стоит первым, и сразу же задирает планку конкурсной программы на такую высоту, что допрыгнуть сложно. Даже с подкидной доски.

Но лично меня очень порадовала новая трактовка самого номера. Она актуальна почти до конъюнктурности: артисты в образе городской шпаны пятидесятых годов и музыкальное оформление из отечественных хитов. Наконец-то! Акробаты с подкидными досками – без косовороток и калинки-малинки.

Шесть представлений увидят зрители фестиваля, и каждое будет начинаться прологом памяти князя Монако и заканчиваться эпилогом, в котором выходят все артисты, занятые в программе. Одни номера стабильно отработают на всех шести представлениях, другие будут варьироваться, и в любом случае публике предложат полноценный цирковой спектакль.

- Если хоть какой-нибудь парад-пролог публика в наших российских цирках видит, то уж эпилога – никогда, - подтвердил мои зрительские впечатления Вячеслав Казимирович Черниевский. – И этого так не хватает!

Марго

Театр начинается, когда зритель подается вперед, сказал кто-то из великих.
- Сюрприз! – объявил ведущий.
В манеже появилась Марго.

И зрители сделали это: подались вперед.

Марго крошечная. Всего-то около двух метров высотой. Марго маленькая. Ей три года. Марго – юная барышня-слониха в аттракционе под руководством народной артистки России Таисии и Андрея Корниловых. Она встает «на оф», бежит по барьеру манежа, грациозно закладывает ногу за ногу.

- Мама, смотри! Она улыбается! – раздается детский голосок рядом.

Фрагментом аттракциона Корниловых заканчивался первый дневной спектакль в пятницу. В зале еще не появилось досточтимое жюри, да и зрители были, как формулируется в таких случаях, «тяжелые»: не отдохнувшие еще после рабочей недели и насущных проблем. Попавшие с корабля на бал и не совсем ясно понимающие, что на балу делать?

Но у Марго на дневном спектакле была – премьера! И – без комментариев. Марго – дебютантка, но уже истинная артистка, вела себя соответственно: она улыбалась. И простого слова «успех» для дебюта Марго, конечно же, недостаточно.

А в это же время у станции метро «Спортивная», у того самого выхода, что направлен к Лужникам, стоял пикет «зеленых». Впрочем, этих зеленых можно обозначать и без кавычек. Семеро зеленых держали в руках куцые картонки с размытыми старинными фотографиями: слоновья нога с цепью, медведь во дворе, а рядом с ним человек с палкой, печальная обезьянка в клетке, и далее в том же духе. Зеленые грелись в лучах осеннего солнышка, и тщетно пытались привлечь к себе внимание народа, время от времени нестройно вскрикивая: «В цирке мучают зверей!» Зелеными были женщины неопределенного возраста, и до боли напоминали старушек-сирот Второго дома собеса из «Двенадцати стульев». Единственный затесавшийся к ним зеленый мужчина был в гриме и костюме «рыжего» клоуна, и обтекающие это бесплатное мини-шоу граждане так и не поняли: за цирк или против него здесь, собственно, агитируют. В какой-то момент Рыжий клоун взял в руки фотоаппарат и снял цепочку своих зеленых подруг. На долгую память, наверное. Там, дескать, фестиваль, и мы сбоку….  Тоже в Луже, короче….

- А я вот аквариумистов, например, не понимаю, - сказала мне на следующий день Тая Корнилова. – Как так можно? Пересадить рыбку с воли, с простора, из реки в крошечную банку? И, вообще, если говорить об этом движении, давайте все начнем с того, что поголовно станем вегетарианцами.

….В субботу вечером Марго, впервые вкусившая накануне наркотика зрительского признания, так стремилась в манеж, что невзначай сбила по дороге за кулисами металлический контейнер и двух ассистентов….

Куражный, феноменально обаятельный Андрей Корнилов-Дементьев, самостоятельно и удачно отработавший все фестивальные представления, по окончании номера на глазах у изумленной публики поцеловал маленькую Марго в …. филейную часть в районе хвоста.

Конкурс

Да вот хоть забейте меня насмерть плюшевой тапкой, но заниматься дамским полусонным искусствоведением  - не хочу. Считать сальто и винты – не хочу. Отвечать на вопросы товарищей: «А Левицкий выкинул вчера одиннадцать?», в принципе, не хочу. Ну, выкинул. Ну, одиннадцать. Ай, Левицкий! Ай, да сукин сын! Встал в уровень с Игнатовым тридцатилетней давности. Только вот сделать джаз: по пластике, по настроению, по трюкам…. Показать посредством трюка, что такое – джаз…. Сделать «завал» трюка – трюком! Потому что – джаз, и можно себе позволить…. И как бы невзначай выкинуть одиннадцать колец. Вот это, господа, извините, цирк.

И Мальвина Абакарова, буквально кидающая себя на партнера с высоковольтным напряжением нерастраченного секса, это – цирк.

И Наталья Майхровская, которая кокетничает и заигрывает лошадью перед партнером так, что не полюбить ее и не погнаться вслед за ней просто невозможно…. Это – цирк.

А во время выступления Аревик Сейранян возникало впечатление, что это не цирковой фестиваль, а День десантника: так орали и аплодировали ей мужики, которые не понаслышке знают цену ее стоечкам и закладочкам.

И это – не жонглирование, не «воздух», не высшая школа верховой езды с примкнувшей к ней джигитовкой, и не просто эквилибр. Это – Цирк. С большой и главной буквы «Ц».

Пятый. Московский. Всемирный. Циркового искусства. Каждое определение говорит само за себя. А в целом – тем более. Организаторами, отборочным комитетом, участниками, именитым жюри под председательством народного артиста России Анатолия Марчевского было сделано все возможное, чтобы соответствовать потенциально заявленному грому победы.

Решение жюри наградить всех участников только золотом и серебром можно оспаривать: зачем, дескать, размазывать кашу по тарелке. Но сама атмосфера и качество каждой программы в отдельности, честное слово, располагали к тому, чтобы раздать всем сестрам по серьгам. Нельзя было не отметить «Пирамиду» китайских артистов Янга Ганга и Му Кианга,, и дебютанта Рудольфа Левицкого, и шик, блеск, красоту «Пяти континентов» заслуженного артиста Грузии Гии Эрадзе, где потонули в золоте и драгоценностях даже буйвол с верблюдами. Да, по итогам, то есть, по раздаче призов, это получился больше фестиваль, нежели конкурс. Но так ли это важно, когда каждый день – аншлаги, когда можно увидеть спектакль, второе отделение которого начинают братья Запашные, а заканчивают «слоны-великаны» Корниловых?

Публика

Перетасовывались и менялись номера – для конкурсной программы, но прием публики оставался неизменным: «Ах!» И далее – бурные…. Продолжительные. Переходящие в овации. В скандеж. Да черт знает, во что переходящие аплодисменты.

И при всем этом:

- Это же ледовый дворец, - говорит молодая женщина своему спутнику.
- Не понял…. А как же манеж?
- Так его на льду построили, - как может, объясняет дама.
Пауза. Мужик приглядывается, начинает соображать.
- Ох, е-мое! Да это же хоккейная коробка! Как же я сразу не понял? Слушай, а у нас в Москве настоящий-то цирк – есть?

Ничего себе! Особенно формулировочка: «У нас в Москве».

И если еще – о грустном, то хочу отметить одну существенную деталь. Никого из артистов, принимавших участие в фестивале, не в обиду им будет сказано, публика не узнает и не знает в лицо. За единственным исключением. Как только в параде-прологе появлялись заслуженные артисты России Запашные, зал немедленно начинал реагировать и громко выяснять друг у друга: кто из них Аскольд, а кто – Эдгард?

И хочется отдать дрессировщикам должное: они находят время, возможность и силы принимать участие в разных телепроектах и ток-шоу, давать бесчисленные интервью, и таким образом заявлять людям, что цирк в России, в принципе, есть. Только люди, которые не знают, что пиар –  это каторжный и отдельный труд, могут позволять себе иронизировать в адрес артистов.

….К воскресному вечеру я почувствовала неудобство в левой ладони. Оказалось – мозоль. Уже вспухший и лопнувший. От аплодисментов.

- Ага, - задумчиво сказал нежный клоун Харри, артист Игорь Яшников. – Значит, клакеров надо по ладошкам нанимать. Есть мозоли от аплодисментов – профессионально пригоден….

- Нет, это слишком сентиментально, - помолчав несколько секунд, оценил искусствовед Владимир Сергунин.

Сергунин – мой старый товарищ по перу и он мгновенно понял, что трудовой фестивальный мозоль непременно станет лыком в строку.

Татьяна МАРИНИЧЕВА, писатель

оставить комментарий на форуме