Цирк должен удивлять

В нашем журнале приводилось как-то высказывание одного из любителей цирка, если не ошибаюсь, инженера по профессии. Суть его такова.

Этот инженер, будучи в командировке, посмотрел подряд представления в трех разных цирках, и у него создалось впечатление, будто он видел одну и ту же программу. Менялись, естественно, фамилии артистов, вместо акробатов Ивановых выступали акробаты Петровы, но сами номера, их трюковой репертуар и даже манера исполнения были очень похожи.

Не знаю, как других, но меня встревожило это высказывание. Что же получается? Люди приходят о цирк, чтобы испытать радость встречи с неповторимым и всегда неожиданным для восприятия (так, во всяком случае, должно быть!) искусством манежа, а им, простите за грубое слово, подсовывают номера-близнецы, похожие один на другой, как монеты равного достоинства. Ведь цирк в таком случае утрачивает едва ли не самое драгоценное свое качество — он перестает удивлять зрителей свершением необыкновенного, не рождает восхищения безграничными возможностями и силами человека. Чему уж тут удивляться, от чего приходить в восторг, если у одной дрессировщицы собачки прыгают на задних лапах через никелированные барьерчики и у другой—тоже прыгают и тоже через барьерчики!

Допускаю, что мне могут возразить и сказать примерно следующее. Цирк, как и всякое искусство, в известной мере ограничен в своих художественных средствах, у него издавна сложившиеся жанры, которые требуют определенного трюкового выражения. И если жонглеры, к примеру, бросали булавы и кольца вчера, то они будут бросать их и завтра — от этого, как говорится, никуда не уйдешь. А раз так, стоит ли вообще сетовать на похожесть цирковых номеров — она неизбежна.

Решительно не могу согласиться с таким мнением. Мнение это, если хотите, противоречит самой сути искусства, и не только циркового, кстати.

Давайте отвлечемся на минуту от цирка и вспомним балет П. Чайковского «Лебединое озеро». Казалось бы. давным давно известны и его музыка, и либретто, и характеры действующих лиц. И все исполнительницы партии Одетты танцуют на первый взгляд одинаково; во всяком случае, все они используют, в сущности, одни и те же балетные па.

Но это, повторяю, только на первый и к тому же поверхностный взгляд. Каждая балерина, если она, разумеется, талантлива, обязательно привносит в классический образ нечто свое, неповторимое, она по-своему трактует его, окрашивает своим, только ей присущим отношением. И потому Одетта в исполнении, скажем, М. Плисецкой отлична от Одетты в исполнении В. Бовт. Так, собственно, и должно быть в искусстве, которое по природе своей не терпит повторений, копировки, штампа.

Значит, даже в сравнительно тесных сюжетных рамках балетного спектакля можно творить, приоткрывать неведомые доселе грани, искать и находить новое. Так кто же сказал, что всего этого нельзя делать в цирке! Напротив, именно наше искусство, как, может быть, никакое другое, предоставляет поистине неограниченные возможности для новаторских поисков, для самовыражения, для фантазии. Надо лишь в полной мере использовать эти возможности, не быть творчески инертным человеком, не довольствоваться в работе малым и заведомо средним.

В начало статьи я уже упоминала о номерах с участием дрессированных собачек, которые до мельчайших деталей похожи один на другой. Почему их так много появилось за последнее время в нашем цирковом конвейере? Наверное, не потому, что возможности этого жанра ограничены и исчерпаны предыдущими исполнителями. Все дело, очевидно, в том, что подготовить посредственный подражательный номерок куда проще, чем придумать что-то свое, оригинальное. И вот закружились, запрыгали на десятках манежей одинаковые собачки в одинаковых штанишках и юбочках. Кому это нужно? Думаю, ч:о никому. Разве что самим дрессировщицам, которые таким, я бы сказала, предельно примитивным путем «приобщаются» к цирковому искусству.

А ведь есть другой путь — творческий. Тот путь, по которому пошел в свое время дрессировщик собачек Н. Ермаков. создавший оригинальный комический номер «Школа». И не только он, разумеется. Сравнительно недавно с забавной сценкой «На приеме у доктора Айболита» успешно дебютировал молодой артист А. Полов. Сценка привлекает не только искусной дрессурой, но и веселой изобретательностью, фантазией. Выходит, человек хорошо подумал, прежде чем приступить к созданию номера, разработал интересный сценарий, не пожалел времени и труда для его воплощения. И практически у Ермакова и Попова нет сегодня «конкурентов» в их жанре, нет номеров, после которых им было бы трудно работать в том или ином городе.

Или возьмите мой жанр—дрессировку хищников. Наверное, выступать со львами и тиграми не менее трудно, чем с болонками и шпицами. И возможности для поисков, для сценарного оформления трюков здесь не столь велики. Тем не менее, я беру на себя смелость утверждать, что среди наших дрессировщиков хищных животных нет «(дублеров», нет исполнителей, которые копировали бы один другого. В самом деле, разве выступление М. Назаровой похоже на выступление И. Рубана? Или как можно «спутать» Запашных с Шевченко? И дело не только в том, что артисты работают с разными группами животных. У каждого из них (или у каждого творческого дуэта, если говорить о Запашных и Шевченко) — своя манера демонстрации трюков, свой стиль, своя тональность выступления. Кому-то один из названных мною аттракционов нравится больше, другой меньше — это, в конце концов, дело вкуса. Но никто и никогда не упрекнет Назарову и Запашных, Рубана и Шевченко в подражательстве, в заимствовании чужих находок и достижений, в нетворческом отношении к делу. А ведь им, повторяю, было значительно сложнее готовить свои номера, чем дрессировщикам маленьких собачек...

К чему я все это веду? Да к тому, что хочется мне еще раз подчеркнуть непреложную, на мой взгляд, истину: в нашем цирке нет и не может быть причин, которые хоть в какой-то мере оправдывали бы появление заведомо посредственных, никого не радующих и не удивляющих номеров. И если такие номера все же появляются, переходят из одной программы в другую,— значит мы чего-то не дорабатываем в нашем большом и сложном цирковом хозяйстве, не воспитываем и не готовим молодежь так, как это требуется, не ставим надежных заслонов перед серостью и ремесленничеством.

Вот мы справедливо осуждаем творческую инертность некоторых молодых (да и не только молодых) исполнителей, их стремление любой ценой и притом поскорее подготовить номер, чтобы он был «не хуже, чем у других». Убеждена, что такая инертность и такое стремление проявлялись бы значительно реже, если бы в нашем цирке существовало нетерпимое отношение к выступлениям явно заурядным и неинтересным. А то ведь что порой получается? Подготовил какой-то ертист подражательный номер, «пробил» его всеми правдами и неправдами, выступает с ним чуть ли не на столичном манеже, а другой смотрит и думает: «Почему ему можно, в мне нельзя?» И начинает готовить точно такое же посредственное выступление — дурные примеры, к сожалению, заразительны и в цирке.

Не знаю, откуда это пошло, что тому виною, но у некоторых наших молодых людей сложилось какое-то удивительно облегченное представление о том, как рождается номер, как вообще становятся артистами цирка. Бессонные ночи, долгие репетиции, мучительные поиски одного-единственного правильного решения — все это вроде бы и ни к чему. И свои собственные творческие возможности и силы, свою склонность и призвание именно к этому жанру, в не к другому тоже не всегда принимаются в расчет. Главное — поскорее «выскочить» на манеж, вкусить, так сказать, света прожекторов и грома аплодисментов.

В этой связи мне вспоминается, как после выхода на экраны фильма «Укротительница тигров» ко мне в гардеробную зачастили девушки с просьбой зачислить их в обслуживающий персонал аттракциона. Вначале я не понимала, почему вдруг такое желание одновременно возникло у многих, а лотом сообразила, в чем дело. Ведь в «Укротительнице тигров», если вы помните, рассказывается о служительнице по уходу за животными, которая отважно принимает оставшийся без руководителя аттракцион хищников и очень скоро сама становится искусной дрессировщицей. Все происходит предельно легко и просто — вчера она чистила клетки, а сегодня на ярко освещенном манеже властно повелевает грозными тиграми.

Прошу понять меня правильно: я вовсе не собираюсь ругать старый фильм. Более того, он мне нравится, ибо сделан с хорошим и добрым юмором, с любовью к нашему цирку. Но в одном его создатели явно погрешили против жизненной правды — не бывает, не может быть таких молниеносных взлетов к вершинам циркового мастерства. А вот наивные девушки посмотрели на очаровательную актрису Л. Касаткину в нарядном костюмчике дрессировщицы и поверили, что «бывает». И не только они, по всей вероятности. Думаю, что и у многих молодых исполнителей и у тех, кто пошел учиться в ГУЦЭИ, этот фильм также породил несколько упрощенное представление о том, какой ценой дается профессия циркового артиста.

Кстати, о нашем училище. Я редко бываю в нем и, естественно, не берусь высказывать свои суждения по поводу того, правильно или неправильно организовано здесь профессиональное обучение. Очевидно, правильно. Сужу об этом хотя бы потому, что теперь уже не десятки, а сотни воспитанников ГУЦЭИ успешно выступают на манеже, причем среди них немало артистов, являющих собой славу и гордость советского цирка. Да и преподают в училище высококвалифицированные, опытные люди. Со многими из них — с 3. Гуревичем, В. Кисс, Н. Бауманом и другими — я вместе работала в свое время и хорошо знаю, какие это великолепные мастера циркового искусства.

Об училище я заговорила вот почему. Мне представляется очень важным и существенным, чтобы нашу молодежь уже с учебного манежа настраивали на создание оригинальных произведений, прививали ей вкус к творческим исканиям, учили фантазировать и придумывать. Мне очень нравится, например, как работает со своими воспитанниками педагог Ю. Мандыч: почти каждый его выпускной номер — это всегда нечто новое и своеобразное. Вот такой новизны, беспокойного духа экспериментаторства, отказа от шаблонов и устаревших канонов должно быть как можно больше в процессе профессионального обучения молодежи. Равно как и научной основы, продуманных научных рекомендаций в подготовке исполнителей физкультурно-спортивных жанров (ее, эту основу, не грех позаимствовать в нашем ’спорте). Убеждена, что, пройдя такую школу, заразившись от своих педагогов и режиссеров ни с чем не сравнимой радостью подлинного творчества, юные артисты уже не будут напрасно расходовать энергию на подготовку посредственных выступлений.

Вообще если всерьез говорить о борьбе против безликости и серости в цирке, то трудно не коснуться и проблем режиссуры. Их много, этих проблем, и главная, пожалуй, сводится к тому, что цирковых постановщиков попросту не хватает. А ведь отсутствие регулярного режиссерского вмешательства в творческую практику большинства исполнителей—одна из причин того, что цирк наш засоряется примитивными невыразительными номерами.

Нет слов, это очень хорошо, когда артист, подобно, скажем, В. Волжанскому, способен не только придумать и подготовить сложные трюковые комбинации, но и соответственно выстроить их, придать им композиционную завершенность. Однако Волжанских, к сожалению, не так уж много в цирке. Чаще бывает другое — артист может отрепетировать трюки, но не умеет скомпоновать номер, подчеркнуть и выделить главное, убрать второстепенное. В какой-то мере это естественно— далеко не каждый исполнитель, даже талантливый, обладает постановочным даром. Вот тут-то и нужен знающий режиссер, который подскажет наиболее выигрышное решение номера, поможет расставить акценты, предостережет от заимствований и повторений.

Известно, с каким большим желанием едут артисты работать в Московский цирк на Цветном бульваре. И дело тут не только в том, что сами по себе выступления на столичном манеже почетны и приятны. Людей привлекает возможность творчески встретиться с квалифицированным режиссером М. Местечкииым, послушать его советы и критические замечания, вместе подумать над усовершенствованием номера. Польза от таких встреч несомненна, знаю это по собственному опыту. Но сколько у нас стационаров, где есть постоянные главные режиссеры? Пять, восемь, пусть даже десять... А кто же поможет исполнителям, выступающим в других цирках? Вряд ли нормально такое положение, когда артисты годами не могут встретиться с режиссером, показать ему свою работу...

Цирк по природе своей — искусство яркое и праздничное, он призван радовать людей, удивлять их свершением необычного. Прежде всего это относится к нашему советскому цирку, который по праву признан лучшим в мире. И именно потому, что он лучший, на его манеже особенно нетерпимы заурядные, безликие и беспомощные номера.

Об этом мне и хотелось поговорить на страницах журнала...

Ирина Бугримова

оставить комментарий