Цирк на льду

За годы развития советского цирка было создано много значительных, оригинальных произведений манежа. Одно из них — цирковое зрелище «Цирк на льду». Его премьера состоялась десять лет назад. Представление на льду пользовалось большим успехом у нас в стране и за рубежом.

Пять лет назад состоялся выпуск второго коллектива «Цирк на льду». К чести его участников Они верно определили свою эстетическую и профессиональную задачу — не повторять, а стремиться развить достижения своих предшественников.

Сегодня второй коллектив выступает под девизом «Звезды ледяного манежа», это — не просто броская афиша. Творческий уровень исполнителей сейчас действительно высок.

Цирк — прежде всего опоэтизированный труд, высокопрофессиональное, отточенное мастерство. И чем сложней и совершенней работа, тем единодушнее и восторженнее реакция зрителей. Здесь свой неписаный закон: зрителю тем легче, чем труднее исполнителю. В этом смысле цирковой артист испытывает как бы двойную нагрузку: с одной стороны, он должен преодолевать реальные трудности, с другой — умело скрывать, что ему нелегко. Такова специфика цирка. Участники второго коллектива «Цирк на льду» успешно продолжают и развивают основные традиции манежа. В этом убеждают лучшие номера программы. О них и пойдет речь.

В цирке, пожалуй, трудно кого-либо удивить умением стоять на руках. Но если в руки взять коньки, да еще не просто коньки, а соединенные с ходулями? Такой трюк не может оставить равнодушным любого зрителя. Артист В. Кирбатов, овладев в принципе новой цирковой профессией эквилибриста-фигуриста, не ограничивается просто катанием на ручных коньках. С неповторимой грациозностью фигуриста объезжает он в стойке на руках сложный лабиринт, составленный из ярких, будто участвующих в действе кукол «неваляшек». При этом старый хрестоматийный копфштейн Кирбатов исполняет на пьедестальчике, тоже установленном на коньки. Пьедестальчик, управляемый артистом, движется и вращается одновременно. Такой уникальный копфштейн — образец новаторства в цирке, пример перенесения на лед традиционного трюка в усложненном качестве. А вот другой трюк, который на обычной арене стал довольно элементарным, на ледяном же манеже он приобрел новые краски. Эквилибрист совершает с разбегу захватывающий прыжок затяжным кульбитом в обруч. В момент прыжка он держит в руках площадку, к которой, в свою очередь, прикреплены коньки. Пролетев в обруч, артист «приземляется» на руки и так, в стойке, плавно скользит по льду.

Уникален, на мой взгляд, финальный трюк эквилибриста. Кирбатов демонстрирует стремительное скольжение по кругу ледяной арены в стойке на одной руке. При этом эквилибр дополняется неожиданной музыкальной эксцентрикой: в свободной руке артист держит саксофон, на котором «подыгрывает» оркестру. Высокое мастерство Кирбатова делает номер впечатляющим, увлекательным.

Нс менее интересно и выступление эксцентриков С шариками — В. Пинкаса и Б. Кириллина. Их номер отличает строгое смысловое подчинение драматургии — той особой цирковой драматургии, которой, к сожалению, еще мало на обычной арене и которая вдвойне радует на льду. Пинкас создает образ человека, умеющего возводить пустяк в ранг многозначительного явления. Скажем прямо, такие люди еще встречаются в нашей повседневности, и артист разоблачает их средствами чисто цирковой выразительности.
Партнер его, — Кириллин, — внешне будто во всем поддерживает своего «патрона». Он тоже создает ажиотаж вокруг мелочей, но его вторая и главная драматургическая задача — разоблачение дутого авторитета. Когда Пинкас самодовольно раскланивается перед зрителями, Кириллин будто невзначай, повторяет те же трюки, но углубляет и усложняет их. И тогда скрытый подтекст номера становится явным: «мастер» куда слабее «подмастерья», авторитет первого — дутый, он живет только потому, что истинный талант остается до поры в тени.

Примечателен с точки зрения смысловой и драматургической завершенности и номер о исполнении И. Буторина. В основу его положена русская народная сказка «По щучьему велению». Конечно, не вся сказка, а лишь та ее часть, где повествуется об Емеле-лежебоке. Чудо-печка и озорные летающие поленья пытаются пробудить в Емеле силы и смекалку. Емеля — Буторин наконец принимается за дело. Березовые поленья он кое-как складывает в поленницу. Сооружение держится, кажется, вопреки законам физики. Но наш герой умудряется все-таки взобраться на него, несмотря на каверзы печки, мешающей ему. Буторин усложняет свое выступление тем, что балансирует на катушках-поленьях не в традиционной обуви, а на коньках. Его «партнерша» — печь, то разъезжая по манежу, то неожиданно останавливаясь, также создает артисту немалые трудности.

И тут происходит окончательное пробуждение сказочного героя. Емеля демонстрирует былинную силу и ловкость, находчивость русского умельца. Печь и дрова-катушки подчиняются ему. Наступает апофеоз номера: Буторин демонстрирует сложнейший баланс на восьми, положенных в разной конфигурации друга на друга катушках. Все трюки сюжетно и художественно объединены в этом номере, раскрывают драматургические возможности манежа. Артист в своем выступлении удачно сочетает эквилибристику баланса на катушках и динамику акробатических каскадов. Это усиливает эмоциональное воздействие номера.

Групповое жонглирование булавами довольно распространено в цирке. Но когда жонглирование сочетается с движением на коньках, когда возникает чередование ритмов, когда исполнители на ходу перестраиваются в пары, в квартеты и квинтеты, и все это делается на едином дыхании — такое выступление воспринимается по-новому. Речь идет о труппе под руководством А. Письменного. В этом номере органично сочетаются групповые и сольные комбинации.

Солист Письменный выступает вперед, лишь когда идет смена групповых комбинаций и требуется время для перестройки исполнителей. В этот момент он завладевает вниманием зрителей, исполняя интересные комбинации, например такие, как жонглирование в стремительном движении на коньках четырьмя булавами с увеличением и уменьшением амплитуды полета
булав. Впечатляет жонглирование Письменным тремя булавами с бросками под ноги, под руки, за спину, с одновременным исполнением прыжков-полуоборотов и балетных пируэтов на коньках. Все это свидетельствует о больших профессиональных достижениях артиста.

Ну а какой же цирк без животных, без умных, добрых и забавных «братьев наших меньших»?

В программе коллектива выступает трио силовых акробатов: Е. Баронок, А. Садофьев и Томочка. Третья участница номера фамилии не имеет, это — обезьяна породы гиббон. Она — полноправная участница номера. И будто сознавая свое центральное положение в номере, Томочка великолепно проделывает серию задних сальто-мортале. Затем она по команде совершает прыжки-перелеты от одного партнера к другому. Сложность трюков все нарастает: Садофьев и Баронок мчатся по ледяной арене, держа на вытянутых руках палку. А по ней, будто по ветви экзотического дерева, прохаживается Томочка, выступая уже в амплуа эквилибристки. В заключении Садофьев в скольжении на коньках удерживает на голове Баронка в стойке на одной руке, а у него на шее в оригинальной «закладке» примостилась Томочка.

В программе есть и другой номер дрессуры. Медведи И. Адаскиной гоняют на коньках шайбу, а дрессированный петух демонстрирует на коньках (!) гонку на короткие дистанции...

Прошедшие пять лет показали, что второй коллектив «Цирка на льду» весьма перспективен, у него большое творческое будущее. Что же касается порядкового номера — «второй», то, в сущности, это вопрос лишь хронологии. Большинство номеров программы включены в смотр новых произведений циркового искусства, посвященный 60-летию Великого Октября. Это убедительно говорит в пользу молодого коллектива.

В. ВЛАДИМИРОВ, заслуженный артист РСФСР

оставить комментарий