Цирк в Уфе

Новый цирк в Уфе — явление уникальное. Все здесь, начиная от подчеркнуто плавных линий фасада и до необычного положения манежа, сдвинутого к краю зала, говорит об упорных творческих поисках архитекторов, инженеров, строителей, художников.

Создатели Уфимского цирка как бы говорят зрителю: вот смотри, даже древнему, как мир, искусству, мы придали современное звучание. И действительно, во время представления я ловил себя на мысли, что как-то по-иному отношусь к номерам. То, что, скажем, незаметно м как давно привычное прошло бы в старом цирковом здании, в Уфе приобретало особую окраску. Словно само здание, его интерьеры как бы выверяют каждый номер на современность, на творческий поиск, на завершенность мысли. И если с этой позиции выверить некоторые номера программы, шедшей в Уфе весной нынешнего года, то можно сделать несколько выводов.

...Программу открывали велофигуристы Зыбины. Что сказать о номере? Все чисто, гладко, профессионально. И только. То, что показывают нам артисты, мы уже видели много-много раз. Причем, я даже не смогу сказать, в их ли исполнении или других велофигуристов, настолько безлик номер.

Зыбины на арене давно. Так почему же остановились они в своем творчестве, почему прекратили поиски новых красок, новых «ходов», новых трюков? А разве нельзя (нужно!) расцветить номер улыбкой? Все эти, увы, общеизвестные истины почему-то забыты. И это тем более досадно, что профессиональное мастерство позволяет Зыбиным создать по-настоящему увлекательный, яркий номер!

Как в почти каждой программе есть в ней и музыкальные эксцентрики. Здесь это — Занько и Бурдов, актеры с солидным стажем. Но когда я в начале своих заметок говорил о том, что смотрится в новом цирке, а что вступает в противоречие с его современными формами, то как раз этот номер, увы, может служить примером дисгармонии.

Не знаю, нужно ли повторять истину — от того, что человек на арене надевает на себя пожарную каску или размалевывает красным нос, он еще не становится смешным. Внешними приемами он только делает заявку. Но даже самые забавные аксессуары не в состоянии скрыть смысловую и художественную пустоту. У Занько и Бурдова нет главного — цельного осмысленного номера. Выступление артистов распадается на отдельные, друг с другом не связанные сценки. Не смешные, не остроумные, они оставляют зрителя равнодушным. Единственно, что показывают актеры, это то, что они в той или иной степени владеют разными инструментами. Но ведь этого мало. Зритель ждет яркого, захватывающего, искрящегося выступления. А его-то и нет.

Сатирики — заслуженные артисты Азербайджанской ССР Шаров и Наджаров лишь первый сезон пробуют себя в цирке. До этого они выступали на эстраде. К сожалению, они пока не сумели перевести свое искусство на язык манежа. Они в привычной эстрадной форме исполняют куплеты о рынке, о модах и т. д. Нельзя забывать, что разница между эстрадой и манежем не в форме сценической площадки. Разница и в существе номера и в характере его подачи. Хочется надеяться, что эти актеры сумеют внести в очень сложный и дефицитный жанр цирковой сатиры новое слово — ив прямом и в переносном смысле.

О клоуне Николае Шульгине мне доводилось писать еще в 1962 году. Я и тогда отмечал, что бесспорно интересный и располагающий к себе актер во многом проигрывает от бедности и однообразия репертуара. К сожалению, то же самое приходится повторить и сегодня. К тому же должен с огорчением отметить, что ему нередко изменяет чувство меры и самый обыкновенный вкус. Впрочем, обе эти черты тесно переплетены между собой.

Теперь хочу поделиться с читателем той настоящей зрительской радостью, которую я испытывал в Уфимском цирке, хочу рассказать о тех, в которых артистическое своеобразие и постоянный поиск нового совершенно явственно ощущается.

Не буду говорить о широкоизвестном аттракционе народного артиста РСФСР Ивана Рубана. Этот увлекательный спектакль зверей по праву входит в золотой фонд советского цирка. Поделюсь впечатлениями о двух номерах, отмеченных оригинальностью, несущих интересные образы. Первый из них — таджикские игры Валиевых.

В центре манежа устанавливают металлическую мачту, на вершине которой «коробочка хлопка». Вокруг мачты и с ее помощью юноши таджики показывают свое мастерство в национальных играх и танцах. Всеобщее веселье вызывает «козлодранье» — традиционная восточная игра, которую демонстрирует группа артистов во главе с мастером спорта Владимиром Ван Сыха.
Но вот внезапно на верхушке мачты раскрывается хлопковая коробочка и перед зрителями предстает прекрасная девушка. С восхищением смотрят на нее парни с манежа. И вот в стремительном темпе начинается между ними соревнование — кто быстрее и ловчее поднимется по гладкой металлической мачте к девушке-цветку. Следует серия головокружительных подъемов и спусков, причем каждый юноша демонстрирует свои трюки, стараясь превзойти соперников. В конце концов победителем выходит... «козел» (шутник в шкуре). Но девушка, не желая быть добычей «козла», бросается вниз, на руки юношей. Номер заканчивается групповым красочным танцем.

Валиевы — одни из первых артистов недавно созданного таджикского цирка. В 1967 году приступили они к созданию своего номера, а в конце 4 968 года — выпустили его. С превеликой благодарностью говорят молодые артисты о режиссере — заслуженном артисте РСФСР Иване Васильевиче Курилове, который сумел придать номеру современное звучание, бережно сохранив его традиционный национальный облик.

И второй номер. Когда на манеже начали укреплять огромный вертикальный металлический четырехугольник с какими-то окошечками и полосами, я было подумал, что идет подготовка к групповому номеру акробатов-прыгунов. Но тут прожектор высветил в темноте изящную женскую фигурку. Вот она подтянулась, проскользнула между двумя перекладинами, еще через одну и неожиданно появилась в квадрате... Это было удивительное зрелище. В течение пяти минут зрители со смешанным чувством восхищения и удивления наблюдали за воздушной сюитой. Да, именно так хочется назвать номер. В нем сочетаются акробатика, балет, гимнастика; стремительное чередование фигур, переходящее в мягкую скульптурную пластику, И снова бурный взрыв энергии — борьба с препятствиями и их преодоление — вот о чем выразительно повествует в своем номере Лариса Рихтер.

Интересна творческая биография актрисы. Лет десять назад она кончила Одесское хореографическое училище. Некоторое время работала в Кишиневском театре оперы и балета и Одесской музкомедии. Оттуда ушла в цирк. Вместе с Г. Фединым создала уникальный номер «Акробаты на мачте», с которым объездила почти всю страну. И вот два года назад номер распался. Перед актрисой встала задача искать новое. Балерина, гимнастка и акробатка, она решила, что в новом номере она должна как бы соединить все эти жанры. Постепенно рождалась идея нового номера, конструкция аппарата, необычного и в то же время очень современного. Помогли советом, делом и, главное, моральной поддержкой художник Г. Гавриленко, режиссер С. Параджанов, скульпторы Н. и О. Рапай. «Крестным отцом» номера был народный артист РСФСР Владимир Волжанский.

И вот каждый вечер выходит на манеж хрупкая женщина и под музыку Чайковского ведет на языке пластики взволнованный разговор о красоте, о борьбе, о человеческом сердце, рвущемся к свету!

Лариса Рихтер продолжает совершенствовать свой номер. Она без устали трудится день и ночь.

Да, разные номера собраны в обыкновенной программе под куполом Уфимского цирка. В одних — шаблон и инерция, в других — творчество и поиск порыв вдохновения.

ИМ. ЛЕВИН

оставить комментарий