Коломбина делает выбор

Давно уже замечено – современную публику привлекает в цирковых номерах либо исполнение высшего класса, либо неожиданный сюжет и удачно найденные образы. Ну а если в одном выступлении соединено и то и дру­гое, что, конечно, бывает очень редко, то номер хочется смотреть и смотреть, всякий раз восхищаясь мастерством артистов, удивительными находками, органичностью всего происходящего на манеже. И всякий раз находя в уже, казалось бы, доскональ­но знакомых мизансценах какие-то незамеченные раньше штрихи.

Номер не теряет новизны, смотрится свежо, оригинально. Это ли не лучшая награда артистам!

Ветераны цирка помнят оригинальный номер «Игра с колпачками», шедший на наших манежах в 40-е годы. Руководил им молодой артист Н. Гусев. Зрителя при­влекала необычность – вроде и хорошо знакомое жонглирование, но в то же вре­мя такими неожиданными предметами.

Прошли годы, Н. Гусев покинул ма­неж, стал преподавать в ГУЦЭИ. На курс к нему попала Светлана Инякина. С ней и поделился однажды старый мастер идеей своего номера, обучил азам жонглирова­ния колпачками. И началась работа ­трудная, изнурительная. Эти легонькие колпачки оказались на деле такими строп­тивыми и коварными, неподдающимися логике привычных в жонглировании пред­метов: то траекторию полета меняют, то взмоют под самый купол, куда их и по­сылать-то никто не думал. Одним словом, заставили намаяться будущую артистку. Но Светлана и не думала отступать. Для нее чем труднее – тем интереснее.

1978-й стал годом возрождения номера «Игра с колпачками». Выпуск Всесоюзной дирекции по подготовке новых цирковых произведений. «Крестные отцы» –  режис­сер В. Довгань и балетмейстер Р. Рибако­вас. Взяв от своего учителя основной принцип – работу с колпачками, Светлана вместе с постановщиком создала по сути самостоятельное оригинальное произве­дение, необычное по структуре, неожи­данное по стилистике, содержанию.

... Огромный шутовской колпак дви­жется от форганта к центру манежа. Хлоп!.. Из него выпрыгивают пестро наряженные озорники Арлекины, а вслед за ними и Коломбина. Начинается действо, полное брызжущего веселья, соперничества кава­леров, стремящихся галантными манерами и ловкостью угодить даме своего серд­ца – такой кокетливой, лукавой.

Допускаю, что кто-то, увидев все это, недоуменно пожмет плечами – к чему, мол, рядиться в какие-то сценарные тоги? Жонглирование – оно и есть жонглиро­вание. И нечего придумывать что-то лиш­нее. Но в том-то и суть, что артисты с самого начала задумали отойти от тради­ционного, хрестоматийного понимания жанра, захотели сделать так, чтобы жонг­лирование хоть и доминировало в выступ­лении, но оказалось как бы в орнаменте пусть даже незатейливого сюжета. Ведь зрителю наверняка интересна не только техника подбрасывания предметов, но и в немалой степени взаимоотношения ге­роев. А тут может иметь значение каж­дый штрих: мимолетный взгляд, жесты, мимика – одним словом, поведение персонажей в предлагаемой ситуации.

И каждый из артистов отлично справ­ляется со своей ролью. Сергей Авдеев, Андрей Дмитриев, Анатолий Пелешак ­у каждого из них в этом крошечном, всего в несколько минут, спектакле, своя роль ­– неудачника, озорника, пылкого Ромео. И каждый изо всех сил старается показать себя с лучшей стороны перед прекрасной Коломбиной. Для каждого образа артисты находят яркий рисунок. Комедийная ок­раска, комические трюки, эффекты – все это способствует коммуникабельности но­мера, укорачивает его путь к сердцу зри­теля.

И еще хотел бы заметить – номер, коллективный по своей структуре, не пог­лощает индивидуального начала – напро­тив, позволяет выявить своеобразие ис­полнительской манеры каждого.

Поражает удивительная свобода, рас­кованность всех персонажей, когда они буквально упиваются игрой с разноцветными колпачками, ввергая нас, смотрящих на это, в атмосферу радостной кутерь­мы. А колпачки эти – тоже действую­щие лица необычного спектакля, свое­образное средство общения героев. Без устали перелетают они с одного края ма­нежа на другой, сплетаются в воздухе затейливыми узорами, носятся в темп, извергаются словно ниоткуда целыми кас­кадами, исчезают куда-то и появляются вновь.

Отмечу, кстати, что зрелищность но­меров такого рода зависит не столько от индивидуального мастерства каждого исполнителя в отдельности, сколько от предельной слажен­ности действий всей группы. Артисты по­нимают друг друга, что называется, с по­луслова, с полувзгляда. Темп выступления нарастает с каждой минутой. Происходя­щее на манеже воспринимается как карна­вал, увлекательная феерия с закрученной интригой. И так ли важно, сколько времени длится номер, главное другое - какие он

рождает ощущения, какое оставляет впе­чатление у зрителя.

Одного лишь не должна знать публи­ка – как долог и труден был путь к успеху. Да, все партнеры пришли в номер готовы­ми жонглерами. Но какая это огромная разница – перекидываться увесистыми булавами, кольцами или небольшими кол­пачками. Непросто было освоить эти почти невесомые предметы. Тут уж приходилось учиться заново. Это со стороны кажется, что реквизит какой-то игрушечный, не­серьезный. А вот поди ж ты, натренируй руку, чтоб управлять этими своенравными колпачками.

А как быстро изнашиваются они – только и успевай готовить но­вые. В производственных же мастерских шьют их почему-то не из плотного, толсто­го фетра, а из того, какой попадется под руку. Наверное, считают, что и так сойдет. В результате, реквизит быстро сминается, превращается в бесформенный кулек. И тут ничего не поделаешь. Приходится заново привыкать к каждой новой партии, самим накрахмаливать колпачки, чтоб слу­жили подольше. Все это – кухня номера, тоже, в общем-то, отражающаяся на каждодневной работе.

Поиски продолжаются. Артисты стре­мятся к тому, чтоб каждое их движение, каждый жест на манеже был обыгран, подчеркнут. Ищут оригинальный грим для еще более яркого выражения характеров персонажей. Хотят сделать номер еще бо­лее эксцентричным, мечтают об органич­ном синтезе жонглирования и акробати­ки. Хоть и обидно, но порой приходится отказываться от сильных комбинаций, ко­торые могут затормозить действие, от трюков пусть даже сложных, но не укла­дывающихся в схему взаимоотношений персонажей. Всё это – ради целостности и четкости общей композиции.

И очень может быть, что вскоре мы увидим обновленный номер, в котором вновь встретимся с полюбившимися нам героями. Чем порадуют они нас, какие но­вые трюки покажут? Пусть пока это будет творческой тайной артистов. Уверен лишь, что мы увидим спектакль с четкой вы-строенностью мизансцен и отличной трю­ковой основой. И еще: в номере обяза­тельно будет внутренний нерв – тот са­мый, который не дает артистам успокаи­ваться, почивать на лаврах, заставляет их искать новые пути в своем таком непростом жанре.

Николай АРАКЕЛОВ.

 «Советская эстрада и цирк»,1992 г.