У «дедушки» русской авиации - В МИРЕ ЦИРКА И ЭСТРАДЫ
В МИРЕ ЦИРКА И ЭСТРАДЫ    
 







                  администрация сайта
                       +7(964) 645-70-54

                       info@ruscircus.ru

У «ДЕДУШКИ» РУССКОЙ АВИАЦИИ

Б. И. РОССИНСКИЙ — СТУДЕНТ МВТУ   (1908 г.)

В дни, когда весь мир восторгался муже­ством советских космонавтов Андрияна Ни­колаева и Павла Поповича, по московскому радио выступил старейший летчик страны Борис Илиодорович Россинский. «Дедушка русской авиации» тепло приветствовал своих звездных внуков, совершивших беспример­ный групповой полет в космосе.

После выступления Б. И. Российского корреспондент нашего журнала встретился со старейшим летчиком страны и имел с ним продолжительную беседу.

 

Космические корабли и самолётВ лабиринте старомосковских переулочков есть улица Танеевых. Здесь в старинном особняке живет заслуженный пилот-авиатор СССР Борис Илиодоро­вич Россинский, которого в нашей стране любовно называют «дедушкой русской авиации».

Когда мы переступили порог его дома, наше внимание привлекло необыч­ное украшение: в центре комнаты на низком пне лежал... авиационный девятицилиндровый мотор. На передней стене — портрет молодого Россинского во весь рост, в комбинезоне, с летным шлемом в руке. На другой стене — огромный деревянный пропеллер и афиша Тульского ипподрома:

«8 и 9 сентября 1910 года состоятся полеты первого русского авиатора Б. И. Россинского. Играет военный оркестр под управлением г. Крейна. Билеты: 3, 2.50, 1.50, 50 и 30 коп. В случае непогоды взятые билеты действительны на следующий полет».

Рядом —две кабинетные фотографии: Россинский на «Блерио» и «Фармане».

У двери, ведущей во внутренние помещения, как часовой, стоит второй пропеллер. На притолоке — ввинчены крюки, впоследствии мы услышали:

—Все должны  заниматься  физическими  упражнениями,  несмотря  на  возраст. Эти крюки — для колец и трапеции. В 1938 году мои упражнения на этой трапеции были засняты  кинорежиссером и оператором Левитаном для фильма «Богатыри в воздухе»;  картина демонстрировалась во многих кинотеатрах...

Раздались твердые шаги, и, минуя пропеллер «на часах», в комнату бодрой походкой вошел хозяин — высокий, статный, красивый человек. В синем кителе, с орденскими ленточками на груди, с седой вьющейся шевелюрой, подстрижен­ными усами и пышной белой эспаньолкой, Россинский напрашивается на портрет. Он даже чем-то напоминает лица на полотнах старых испанских мастеров. Узнав о цели посещения, он улыбнулся.

—Цирк... Кто же из нас не любил цирка и не любит его сейчас. С этим
жанром искусства у всех связана чудесная пора детства, а затем и все самые ве­селые часы досуга. Конечно, мальчиком я увлекался в цирке всем ярким и на­рядным. Позднее тоже постоянно бывал там, потому что с юности люблю силу и ловкость, краски и музыку, все по-настоящему смешное. Знавал я и больших артистов цирка: (встречался с Дуровыми — Анатолием и Владимиром. Особенно мне   нравился   выступавший  с   политической  и   гражданской   сатирой   Анатолий Леонидович. Тогда мы в цирке не только веселились и отдыхали, но и волно­вались;  Анатолий Дуров умел  пробуждать  у зрителей  добрые чувства, благо­родные порывы. А какой он был  удивительный  дрессировщик!  Своей  работой со   зверями   Анатолий   Леонидович   показал,    что   можно    приучить    животных жить дружно, уничтожив у них хищнические инстинкты. Теперь в цирке показы­вают львов в качестве наездников на лошадях;  подобные номера казались  не­ возможными, но, вспоминая Дурова, понимаешь, каким трудным путем к этому пришли...

Не избежал я и общего в свое время увлечения борьбой. «Дядя Ваня» с его рыкающим «пар-р-р-радом алле», такие силачи, как Поддубный, Заикин, Вахтуров, Збышко-Цыганевич, Шемякин, Кащеев, красавец Ван-Риль, казались замеча­тельными. Увлекала работа полетчиков; страшно было смотреть, когда кто-ни­будь летел с одной трапеции на другую без предохранительной сетки.

Из гастролеров цирка я хорошо знал прославившихся позже куплетистов Юлия Убейко и Сергея Сокольского, так как оба увлекались авиацией с первых дней ее рождения. С обоими летал, а Убейко даже научил летать самостоя­тельно.

Сергею Сокольскому Б. И. Россинский по дружбе написал в стихах патриотический пролог, посвященный памяти военного летчика-героя капитана П. Н. Нестерова, применившего впервые в воздушном бою таран. Под заголов­ком «Положившему жизнь за други своя...» этот пролог Сокольский поместил в сборнике своих выступлений.

—Любопытно, — рассказывает Борис Илиодорович, — что так называе­мую «мертвую петлю», исполняемую на велосипеде, Нестеров впервые увидел в 1912 году в цирке на нижегородской ярмарке! По личному признанию, имен­но тогда ему пришла  в  голову   мысль  о  возможности   выполнения   подобной фигуры   на   аэроплане.   Теоретически   эту   возможность   в   свое   время   предска­зал профессор Н. Е. Жуковский, но практически «мертвую петлю» на самолете первым выполнил Нестеров в 1913 году.

Нужно сказать, что первые авиаторы демонстрировали «мертвую петлю» как геройство; знаем мы, с каким замиранием сердца зрители и сейчас наблюдают за выполнением летчиками фигур высшего пилотажа.

«Мертвая петля» Нестерова сыграла значительную роль и в жизни самого Россинского. Борис Илиодорович так рассказывает об этом знаменательном событии:

—1  мая 1918 года на Ходынском поле, где теперь вертолетная станция, на Ленинградском проспекте, состоялся авиационный праздник. На аэродром при­ехал В. И. Ленин с Н. К. Крупской и сестрой — М. И. Ульяновой.

Ф. Э. Дзержин­ский обратился ко мне с просьбой, чтобы я показал достижения современной авиации.  Поднявшись  в  воздух,  я  решил совершить  перед В. И. Лениным  во­семнадцать «мертвых петель»...

Когда я вертелся в воздухе, то находился в каком-то особенном экстазе, так как знал, что за моим полетом все время наблюдал Ленин.

После того как я вышел из аппарата, Ф. Э. Дзержинский повел меня к Владимиру Ильичу, который, беседуя со мной, назвал меня «дедушкой русской авиации», пояснив при этом, что он меня называет так, как старейшего русско­го летчика, то есть по моему летному стажу.

Вот и приходит сейчас в голову мысль, что на самом деле между первыми шагами нашей авиации и цирком есть немало родственного. Во-первых, личные качества. От нас требовалась сила, ловкость, смелость, даже дерзость. А разве не то же необходимо цирковому артисту любого физкультурно-спортивного жанра?

А самый колорит первых полетов? Его обычное оформление? Вспомните: нарядная публика на расцвеченных флагами трибунах, бравурная музыка, ова­ции, букеты пилотам... Наконец, демонстрация смелости летчиков, многие из которых рассматривали свои выступления как артистические гастроли. И расчеты у некоторых были тождественны; взять хотя бы того же куплетиста Убейко: на­учился летать на «Фармане» и пожелал удивлять публику, делать сборы.

А элемент риска? Какой акробатический номер на арене обходится без этой приправы? Ведь то же чувствовали первые авиаторы, сидя на легких конструк­циях типа «Стрекозы», проносясь на большой высоте над землей.

Однородна была и организация программы. И тут и там делался упор на рекламу, широковещательные афиши, анонсы в печати. Часть русских пионеров воздуха, я в их числе, были против подобной шумихи. Нам казался необходимым научный подход к воздушным экспериментам, но приходилось подчиняться, как говорили, «духу времени», вернее, привычному корыстолюбию господ антре­пренеров, даже если они прикрывались названиями «обществ», поощряющих развитие авиации. Общими были и неизбежные в прошлом несчастные случаи; их немало знает история старого цирка, а мы помним все первые воздушные катастрофы.

Пришлось мне видеть в журналах трюки некоторых американских, так на­зываемых «воздушных цирков». К чему это? Я против попыток объединения авиационной техники с цирковыми номерами. Многие из них сами по себе инте­ресны и красивы; замечательны номера, связанные с известным риском: хотя у зрителя замирает сердце, он все же далек от .панического страха. Ведь в цир­ке все предусмотрено, рассчитано, проверено, К чему же рисковать здоровьем, а иногда и жизнью ради усиления впечатления?

— На этих днях, — говорит в заключение беседы Б. И. Россинский, — я смот­рел по телевизору выступления гастролирующего у нас Гуандунского цирка. Ар­тисты произвели на меня неизгладимое впечатление чистотой своей работы. Ду­маю, что советские артисты кое-что переймут у наших друзей-китайцев. В их работе все оригинально, красиво и, как говорится, идет без единой запинки.

Я шлю сердечный привет цирковым артистам нашей Родины, внесшим мно­го яркого и своего в искусство арены сегодняшнего дня. Они успешно осуще­ствляют постоянное стремление обеспечить армии трудящихся веселый отдых после рабочих будней. Вспоминая цирк, я до сих пор не могу удержаться от улыбки, а здоровый смех, смех от души, я считаю самым полезным для чело­века.

Этим пожеланием Б. И. Россинского закончилась наша интересная встреча с «дедушкой русской авиации».

Ю. ШТРАУС
Журнал "Советский цирк" Октябрь 1962г.
 

 


© Ruscircus.ru, 2004-2013. При перепечатки текстов и фотографий, либо цитировании материалов гиперссылка на сайт www.ruscircus.ru обязательна.      Яндекс цитирования