Друг и повелитель
Об аттракционе Степана Исаакяна «Смешанная группа экзотических животных» мы не раз рассказывали на страницах журнала.
Но статья В. Кузнецова интересна, как нам кажется, тем, что позволяет заглянуть в творческую лабораторию дрессировщика, ближе познакомиться с повадками и особенностями его удивительных «партнеров». Необычность — вот первое и, пожалуй, самое главное впечатление от большого циркового аттракциона «Смешанная группа экзотических животных» под руководством заслуженного артиста Армянской ССР Степана Исаакяна.
Здесь необычно все: и оформление аттракциона, и кольцевой занавес с сеткой, опоясывающий арену, и красочные декорации. Но, конечно, прежде всего, необычен состав «актеров» этой большой группы: бегемоты и крокодилы, обезьяны и тропические птицы, африканская антилопа и огромные удавы.
— Подумаешь, бегемот и удав, — улыбнется искушенный зритель, который видел великолепную работу многих советских дрессировщиков. Но, как часто бывает, даже просвещенный в цирковых делах зритель видит и знает далеко не все.
Вот по арене летит огромная антилопа, изящно перепрыгивая через спокойно лежащих бегемотов, или артистически проделывает свои уморительные трюки обезьяна. Зритель увлечен происходящим и даже не обращает внимания на большую бутафорскую лилию, из которой только в самом конце представления выползает гигантский удав... Если мы спросим у зрителей, какое, по их мнению, животное самое опасное для других зверей, то многие, не задумываясь, назовут льва или тигра, возможно, крокодила... Но все живущее на земле, бегающее, ползающее, прыгающее и летающее, больше всего боится удава. Близость этого страшного существа повергает в бегство и хищного тигра и огромного слона, не говоря уже о других животных.
Вороша свою цепкую память, даже старейшие ветераны циркового искусства едва ли вспомнят номер, где укротитель демонстрировал хотя бы самую простую дрессуру в тот момент, когда на арене находился удав. Чувствуя его близость, животные теряют все выработанные условные рефлексы. У них остается лишь одно — инстинкт самосохранения. И, пожалуй, самый сложный «трюк» Степана Исаакяна заключается в том, что он заставил животных работать на арене в присутствии удава. И как работать!
Здесь хочется отметить еще одну отличительную особенность творческого почерка артиста — сложность. Нет, не просто сложность, а максимальная сложность. Казалось бы, исчерпаны все возможности животного, а дрессировщик находит еще одну, а подчас и не одну, деталь, усложняющую и без того трудный номер.
На арене бегемоты. Они идут по барьеру. Останавливаются через равные интервалы и дружно, как по команде, разевают пасти. Маленький бегемот ложится к барьеру, а большой идет по кустам цветов. Трюк этот у дрессировщиков называется «хождение по бутылкам». Это не ново. Однако Исаакян предельно усложняет трюк. Дело в том, что животное идет у него по качающимся «бутылкам».
О работе дрессировщика с бегемотами хочется поговорить подробнее. Они — его большие друзья. Был случай, когда бегемоты спасли его от антилопы, прижавшей укротителя рогами к полу арены. Но, разумеется, не только поэтому Степан Исаакян любит их.
— Умницы, — говорит дрессировщик о своих питомцах. — Старший, Манук, привезенный прямо из Африки, спокойный, но, разозлившись, нападает в открытую. А маленький Шаман — из зоопарка — сплетник и задира. Да-да, сплетник, самый настоящий: когда он чем-нибудь недоволен, — ворчит, жалуется старшему, а тот злиться начинает...
Вообще-то гиппопотамы — редкие гости на арене. Дрессура этих животных необыкновенно трудна. Так, например, казалось бы, простой трюк — «бегемот, лежащий под попоной» — готовился более полутора месяцев.
— Попробуйте каким-нибудь покрывалом накрыть животное с головой, даже самое маленькое — не получится, — говорит Степан Исаакян. — Накрыть бегемота еще сложнее: у него все тело дышит, и под попоной он задыхается.
Вот вам и простой трюк! Сколько терпения и настойчивости требует каждодневный труд дрессировщика... Но разве только настойчивости? А мужество, хладнокровие? Наверное, немало бывает в нелегкой работе укротителя различных непредвиденных обстоятельств и чрезвычайных происшествий.
— Да, был случай, — нехотя отвечает Исаакян и показывает руку с красными рубцами свежих укусов. — Удав захватил... Удовольствие небольшое, и больно, конечно. Но главное — нельзя сразу руку выдернуть. Зубы у удава слабые, повредить их можно. Я руку дальше проталкивал, чтобы зубы прижать, — они у него на десны ложатся. А потом потихоньку, осторожно руку обратно вытаскивал...
Любимица Исаакяна — шимпанзе Рики. Она проделывает массу интересных трюков. Вот разнаряженная, за руку с дрессировщиком, Рики появляется на арене. Исаакян уходит от нее. Тогда обезьяна догоняет дрессировщика и крепко его обнимает, а тот в благодарность за ласку целует ее. Но стоило дрессировщику повернуться к ней спиной, как Рики быстро достает из кармана платочек и вытирается. В зале, конечно, смех. Дрессировщик недоумевает. Снова целует и снова отходит. Обезьяна опять тщательно вытирается. Когда же Исаакян вновь оборачивается, она уже не прячет платок, вытирается «демонстративно». Дрессировщик возмущен. А обезьяна в ответ постукивает себя пальцем по лбу: соображать, мол, нужно. Но как все-таки удается дрессировщику разжать кольцо удава?
— А я и не стараюсь разжимать его, — говорит Исаакян и, улыбнувшись, добавляет, — вряд ли это удалось бы даже таким богатырям, как Жаботинский или Власов. Просто надо хорошо знать физиологию животного. Ученые, препарируя удавов, никогда не на
ходили скелеты жертв, у которых была бы поломана хоть одна кость. И это понятно: ведь переломав кости своей жертве и заглотав ее, удав повредил бы себе внутренности. Поэтому хищник бережно обвивает свою жертву, осторожно сжимает ее. И ждет. Стоит ей шелохнуться, как он еще сильнее сжимает кольцо. И так до тех пор, пока не почувствует, что жертва задушена. Но временами удав немного расслабляется. Вот уловив этот момент, я и сбрасываю с себя кольцо...
В. КУЗНЕЦОВ
Журнал Советский цирк. Март 1966 г.
оставить комментарий