Друг и повелитель

Об аттракционе Степана Исаа­кяна «Смешанная группа экзотиче­ских животных» мы не раз расска­зывали на страницах журнала.

Но статья В. Кузнецова интересна, как нам кажется, тем, что позволяет заглянуть в творческую лаборато­рию дрессировщика, ближе позна­комиться с повадками и особенно­стями его удивительных «партне­ров». Необычность — вот первое и, пожалуй, самое глав­ное впечатление от большого циркового аттракциона «Смешанная группа экзотических животных» под ру­ководством заслуженного артиста Армянской ССР Степана Исаакяна.

Здесь необычно все: и оформление аттракциона, и кольцевой занавес с сеткой, опоясывающий арену, и красочные декорации. Но, конечно, прежде всего, не­обычен состав «актеров» этой большой группы: беге­моты и крокодилы, обезьяны и тропические птицы, африканская антилопа и огромные удавы.

— Подумаешь, бегемот и удав, — улыбнется иску­шенный зритель, который видел великолепную работу многих советских дрессировщиков. Но, как часто бы­вает, даже просвещенный в цирковых делах зритель видит и знает далеко не все.

Вот по арене летит огромная антилопа, изящно пе­репрыгивая через спокойно лежащих бегемотов, или артистически проделывает свои уморительные трюки обезьяна. Зритель увлечен происходящим и даже не обращает внимания на большую бутафорскую лилию, из которой только в самом конце представления выползает гигантский удав... Если мы спросим у зрителей, какое, по их мнению, животное самое опасное для других зверей, то мно­гие, не задумываясь, назовут льва или тигра, возмож­но, крокодила... Но все живущее на земле, бегающее, ползающее, прыгающее и летающее, больше всего боится удава. Близость этого страшного существа по­вергает в бегство и хищного тигра и огромного слона, не говоря уже о других животных.

Вороша свою цепкую память, даже старейшие ве­тераны циркового искусства едва ли вспомнят номер, где укротитель демонстрировал хотя бы самую простую дрессуру в тот момент, когда на арене находился удав. Чувствуя его близость, животные теряют все вы­работанные условные рефлексы. У них остается лишь одно — инстинкт самосохранения. И, пожалуй, самый сложный «трюк» Степана Исаакяна заключается в том, что он заставил животных работать на арене в присут­ствии  удава. И как работать!

Здесь хочется отметить еще одну отличительную особенность творческого почерка артиста — сложность. Нет, не просто сложность, а максимальная сложность. Казалось бы, исчерпаны все возможности животного, а дрессировщик находит еще одну, а подчас и не одну, деталь, усложняющую и без того трудный номер.

На арене бегемоты. Они идут по барьеру. Останав­ливаются через равные интервалы и дружно, как по команде, разевают пасти. Маленький бегемот ложится к барьеру, а большой идет по кустам цветов. Трюк этот у дрессировщиков называется «хождение по бутыл­кам». Это не ново. Однако Исаакян предельно услож­няет трюк. Дело в том, что животное идет у него по качающимся   «бутылкам».

О работе дрессировщика с бегемотами хочется по­говорить подробнее. Они — его большие друзья. Был случай, когда бегемоты спасли его от антилопы, при­жавшей укротителя рогами к полу арены. Но, разу­меется, не только поэтому Степан Исаакян любит их.

— Умницы, — говорит дрессировщик о своих пи­томцах. — Старший, Манук, привезенный прямо из Африки, спокойный, но, разозлившись, нападает в от­крытую. А маленький Шаман — из зоопарка — сплет­ник и задира. Да-да, сплетник, самый настоящий: когда он чем-нибудь недоволен, — ворчит, жалуется старшему, а тот злиться начинает...

Вообще-то гиппопотамы — редкие гости на арене. Дрессура этих животных необыкновенно трудна. Так, например, казалось бы, простой трюк — «бегемот, ле­жащий под попоной» — готовился более полутора меся­цев.

—  Попробуйте каким-нибудь покрывалом накрыть животное с головой, даже самое маленькое — не полу­чится, — говорит Степан Исаакян. — Накрыть бегемота еще сложнее: у него все тело дышит, и под попоной он задыхается.

Вот вам и простой трюк! Сколько терпения и на­стойчивости требует каждодневный труд дрессиров­щика... Но разве только настойчивости? А мужество, хладнокровие? Наверное, немало бывает в нелегкой работе укротителя различных непредвиденных обсто­ятельств и чрезвычайных происшествий.

—  Да, был случай, — нехотя отвечает  Исаакян и показывает руку с красными  рубцами свежих уку­сов. — Удав захватил...  Удовольствие небольшое, и больно, конечно. Но главное — нельзя сразу руку вы­дернуть. Зубы у удава слабые, повредить их можно. Я руку дальше проталкивал, чтобы зубы прижать, — они у него на десны ложатся. А потом потихоньку, осторожно руку обратно вытаскивал...

Любимица Исаакяна — шимпанзе Рики. Она проде­лывает массу интересных трюков. Вот разнаряженная, за руку с дрессировщиком, Рики появляется на арене. Исаакян уходит от нее. Тогда обезьяна догоняет дрессировщика и крепко его обнимает, а тот в благо­дарность за ласку целует ее. Но стоило дрессировщику повернуться к ней спиной, как Рики быстро достает из кармана платочек и вытирается. В зале, конечно, смех. Дрессировщик недоумевает. Снова целует и снова от­ходит. Обезьяна опять тщательно вытирается. Когда же Исаакян вновь оборачивается, она уже не прячет платок, вытирается «демонстративно». Дрессировщик возмущен. А обезьяна в ответ постукивает себя паль­цем по лбу: соображать, мол, нужно. Но как все-таки удается дрессировщику разжать кольцо  удава?

— А я и не стараюсь разжимать его, — говорит Исаакян и, улыбнувшись, добавляет, — вряд ли это удалось бы даже таким богатырям, как Жаботинский или Власов. Просто надо хорошо знать физиологию животного. Ученые, препарируя удавов, никогда не на­
ходили скелеты жертв, у которых была бы поломана хоть одна кость. И это понятно: ведь переломав кости своей жертве и заглотав ее, удав повредил бы себе внутренности. Поэтому хищник  бережно обвивает свою жертву, осторожно сжимает ее. И ждет. Стоит ей шелохнуться, как он еще сильнее сжимает кольцо. И так до тех пор, пока не почувствует, что жертва заду­шена. Но временами удав немного расслабляется. Вот уловив этот момент, я и сбрасываю с себя кольцо...
 

В. КУЗНЕЦОВ

Журнал Советский цирк. Март 1966 г.

оставить комментарий