Дун Цин-фу

В 20-х годах в Россию прибыла группа китайских артистов из провинции Хэбей. Среди них был иллюзионист, акробат и дрессировщик обезьян Дун Цин-фу.

У себя на родине артист показывал целые представления на площадях и базарах, но мечты о лучшей доле повлекли его в дальнюю дорогу. Впрочем, в России он начинал с таких же базаров и площадей. В 1928 г. Дун Цин-фу официально принял российское гражданство и, знаменуя начало новой жизни, записал в своем паспорте русское имя и отчество: Василий Иванович.

Поначалу Дун Цин-фу вместе с другими приехавшими из Китая работал в аттракционе у Михаила Ван Ю-ли. Их совместный китайский аттракцион пользовался огромным успехом в провинциальных городах, но вскоре артисты обзавелись женами, в семьях стали подрастать дети – маленькие, но разносторонне одаренные артисты, а с 1939 г. Дун Цин-фу начали выступать самостоятельно.
Во время войны цирк в Архангельске, где тогда гастролировали Дун Цин-фу, разбомбили, и артистов отправили в Омск. Выяснилось, что здесь много китайских переселенцев – целая колония. Дун Цин-фу поселяются в Омске, сначала на 3-й линии, затем приобретают небольшой трехкомнатный домик на Степной улице, а в 1949 г. Строят собственный деревянный балаган на 500 мест со сценической площадкой посередине, где работают зимой, когда цирки-шапито закрыты. В воскресные дни в балагане давали по 17 представлений. Публика еще выходила из павильона, а Дун Цин-фу, в костюме и гриме, с обезьянкой на руках уже стоял на раусе и зазывал зрителей на следующее выступление. Нужно отметить, что художественный уровень этих программ был не ниже тех, что проходили в больших цирках.

Сам Дун Цин-фу окончил в Китае Академию оперного искусства, где артистов образовывали очень основательно: им преподавали пение, музыку, пантомиму, фехтование и другие спецпредметы. В спектаклях ему приходилось исполнять самые разноплановые роли. Все это благотворно сказалось на формировании талантливого артиста. Невысокого роста, гибкий и подвижный китаец Василий Иванович держался перед публикой необычайно раскованно и мгновенно брал ее в плен своей неподражаемой мимикой и актерским обаянием. Китайское трудолюбие вошло в поговорку, поэтому не удивительно, что дети Дун Цин-фу, кроме участия в качестве помощников в иллюзионном аттракционе, исполняли семь самостоятельных номеров самых разных жанров, присущих китайскому цирковому искусству: они выступали как эквилибристы, акробаты-эксцентрики, демонстрировали номер фехтования, включавший в себя традиционные прыжки и акробатические каскады (падения); прыгали сквозь обруч, утыканный остро отточенными кинжалами и сквозь обруч, пылающий огнем. А уж когда все вместе они выступали в номере с тарелочками, то их вращающиеся на бамбуковых палочках тарелки создавали впечатление волнующегося моря.

С 1951 г. артисты Дун Цин-фу переходят в государственное объединение цирков. Их национализированный павильон разобрали и сложили во дворе Омского госцирка. С тех пор бывшие стены балагана вместо привычного им грома аплодисментов и смеха зрителей слышали только шум дождя и вой ветра…

К семейству Дун Цин-фу присоединился прекрасный дрессировщик медведей Владимир Тин, и в таком составе этот коллектив давал представления из трех отделений. Выступления китайских артистов во всех городах проходили с неизменными аншлагами. Их приезд всегда воспринимался как праздник советско-китайской дружбы. На вокзале их встречали представители местной городской администрации. Артисты до открытия цирка устраивали красочные шествия-кавалькады по городу – в костюмах и с животными. И все жители, высыпав на улицы, радовались: цирк приехал!

В первом отделении выступали дети со своими номерами, во втором – В.Тин с медведями. Третье отделение занимал иллюзионный аттракцион.

Начало аттракциона обставлялось очень торжественно и помпезно. Вся труппа выходила в параде, расступаясь по сторонам манежа, и в центре оставался один Дун Цин-фу, облаченный в национальный расписной халат и высокий головной убор. Медленными плавными движениями иллюзионист демонстрировал, что шелковая скатерть, разукрашенная китайским орнаментом и драконами, не содержит в себе никаких секретов. Набрасывал скатерть на плечо, а когда тут же снимал ее, в руках у него оказывалась хрустальная ваза с живыми рыбками. Иллюзионисту подавали вторую скатерть, побольше, - убедив публику, что в ней тоже ничего нет, Дун Цин-фу набрасывал ее на плечо, делал кульбит (кувырок) вперед, и, поднимаясь, сдергивал скатерть, под которой оказывался… большой эмалированный таз с уткой!

На этом «торжественная» часть номера заканчивалась. Звучала очень мелодичная, легко запоминавшаяся китайская мелодия, настраивающая всех на веселый лад, обаятельный фокусник обращался к зрителям на русском языке, но с таким по-китайски мягким произношением, что не улыбнуться было физически невозможно даже самому мрачному пессимисту, сидящему в зале. Зрители заворожено следили, как веселый фокусник мгновенным движением опускал живую утку в только что собранный из дощечек красивый четырехугольный ящик на фигурной подставке, а затем тут же разбирал весь ящик на те же дощечки, в том числе и подставку – утка исчезла, что называется, на глазах почтенной публики!

Ассистенты выносили новый аппарат. Дун Цин-фу открывад две противоположные дверцы ящика; показывая, что аппарат пуст, вращал его во все стороны, приговаривая, чтобы все хорошенько посмотрели. Затем закрывал дверцы ящика и брал в руки бархатный мешочек, выворачивал его наизнанку, скручивал, словно прачка, отжимающая воду из наволочки, - и при этом говорил, комментируя свои действия так, что публика смеялась от души. Придав мешочку первоначальную форму, артист начинал потряхивать его, пока из мешочка ни появлялось яйцо, которое Дун Цин-фу опускал в верхнюю часть аппарата. Распахивал дверцы, как в начале фокуса, и выпускал из аппарата живую утку. Такое «рождение утки из появившегося яйца» артист проделывал трижды, приводя публику в полный восторг.

А что происходило со зрительным залом во время демонстрации фокуса с пиалами и красными шариками! Несложный сам по себе фокус, но тем дороже великолепная актерская подача, то, как артист умел «завести» зрителей, следивших за руками фокусника буквально с азартом ярых спортивных болельщиков.

Сюжет таков. На столике – три пиалы, красный шарик из ткани и бело-красная «волшебная палочка». Артист демонстрировал, что пиалы пусты. Затем клал шарик под одну из перевернутых вверх донцем пиал и сообщал, что шарик с помощью волшебной палочки перейдет из этой пиалы в другую Раз, два, три! Шарик благополучно «перешел». То же артист проделывал трижды, каждый раз предварительно выясняя у публики, где именно «шарика еза, шарика нета» - и зрители непременно ошибались. Когда зрители совсем уже уподоблялись сегодняшним игрокам в наперстки, кто-нибудь, спровоцированный самим фокусником, требовал: «Еще, еще давай!». Тогда Дун Цин-фу брал пиалу, показывал, что в ней «шарика нета» и ставил ее отдельно. Магический взмах палочки, столь же магический счет до трех – под пиалой оказывались сразу три шарика.

Общался с залом Дун Цин-фу замечательно. Зрителям через пять минут начинало казаться, что этот фокусник с хитрыми смеющимися глазами – их давний знакомец, веселый друг.

Своеобразно демонстрировал Дун Цин-фу фокус с кольцами. После проверки целостности колец зрителями он манипулировал ими сперва, как обычно, а затем одним неуловимым движением преображал те же сомкнувшиеся кольца в различные фигуры: смотрите, вот тарелочка (ее он клал на стол), а вот – шлем пожарника (надевал шлем на голову), затем получался самолетик, корзиночка, китайский фонарик. В финале снова раздавал кольца зрителям, вступая с ними в забавные диалоги.

«Китайские бочата». На столе – два бочонка без донышка и крышки, вставленные друг в друга. Артист попеременно демонстрирует то внутренний, то внешний бочонок, пока втянутые им в игру зрители не начинали показать два бочонка одновременно. Показал. Накрыл скатертью – и извлек из только что бывших пустыми бочат множество длинных полотен цветного шелка.

Дун Цин-фу из любого пустячка мог устроить веселую игру со зрителями. Вот на стуле лежат четыре платочка. Их нужно сосчитать. «Раз, один, два, три», - считает фокусник. «Четыре!» - кричат ему дети. «Да?» - удивляется артист. «Раз, один, два, три – всего три». «Нет, четыре, четыре!» - вопят дети и их родители. В конце концов, платочки сосчитаны. Артист брал квадратный черный ящичек, поднесенный ему ассистентом, переворачивал, показывая, что ящик пуст, затем опускал туда платочки и вынимал вместо них большого белого кролика. Затем снимал со стула, где прежде лежали платочки, наброшенную на него скатерть, сворачивал ее в рулон. Из центра рулона вместе с рукой фокусника вытягивалась высокая бумажная «пика», рассыпавшаяся позже каскадом, образовывая целую гору бумаг. Артист принимал у ассистента тарелку опилок, «ел» их, брал в руки веер. В этот момент пригашали свет, чтобы лучше было видно, как изо рта фокусника валит дым и летит целый сноп искр. Вслед за искрами фокусник извлекал изо рта огромное количество цветных бумажек, падавших на гору бумаги, что уже лежала в манеже. Присев на корточки, Дун Цин-фу начинал разжигать костер, извлекая из него разноцветные гирлянды светящихся настоящими огоньками китайских фонариков, которые он нанизывал на бамбуковые удилища ассистентов. Подходили ассистенты, вращающие «метеоры» и палки с огнем. Получалось поистине феерическое, праздничное зрелище.

Позже Дун Цин-фу объединил разножанровые номера в «Китайские игры», перемежая фокусы выступлениями акробатов, эквилибристов, играми с китайскими трезубцами, жонглированием звенящими болейбанзами (китайскими палочками), а также трюками каучука и групповыми пирамидами; включался сюда и номер с дрессированными обезьянками Марией Ивановной и Екатериной Яковлевной.

В разные годы в аттракционе работали артисты: Дун Цин-фу Владимир, Владислав, Виктор, Юрий, Александр, Галина, Пань Зунь-шень Эдуард, Ван Мария, Ван-Шушань Тамара и Владимир, Дун-Летчин Петр и Мария, Козанов Алик, Шевченко Лариса, Шенченхо Тамара и жена Владимира - Белла Минтек - Дун Цин-фу.

Среди особенно запоминавшихся трюков номера с тарелочками были такие: Виктор Дун Цин-фу исполнял стойку на одной руке, балансируя в другой руке бамбуковые палочки с вращающимися на них тарелками. Владимир Дун Цин-фу демонстрировал на пьедестале копфштейн (стойку на голове), балансируя в руках шесть тарелок, при этом подставка под головой (бублик) вращалась, и артист делал пируэты на 360 градусов. Колонна: у каждого исполнителя по четыре тарелки в руках. Средняя подлезала под верхнюю исполнительницу, сажая ее себе на плечи, затем среднюю брали на плечи и т.д. – получалась четверная колонна, а с боков на нижнем повисали еще двое человек с тарелками – всего шестеро. В этом номере Владимир со своей женой Беллой начал исполнять эквилибристические трюки на моноцикле (например, балансировал на голове Беллу, вращающую по две тарелки в каждой руке). Эта работа так увлекла артистов, что они подготовили (в 1971 г) отдельный номер «Акробаты-эквилибристы на моноциклах», который исполняли со своей приемной дочерью Ларисой под псевдонимом Дунцевы.

Номер Дунцевых строился в основном на трюках плечевой акробатики. Все трюки, даже такие сложные, как «колонна», «шпагат во вращении» (Лариса, не держась руками, сидела в шпагате на сомкнутых руках родителей, едущих на моноциклах), – исполнялись без лонжи и в бешеном темпе. К сожалению, однажды при неудачном падении Лариса повредила мениск и ей пришлось поменять жанр: она повторила красивый и незаурядный номер эквилибра Нины Носковой. Ее родители в 1976 г. ушли с манежа, но не из цирка: Владимир стал тренером-репетиром в цирковой Студии. Он – настоящий архитектор трюков, скромный, талантливый, наделенный богатейшей фантазией. Совместно с А.Н.Киссом им выпущено более 30 новых номеров. Потомственная цирковая артистка Б.А.Дунцева (ее родители Антон Антонович Минтек и Вера Васильевна Алексеева исполняли до войны «Вольтиж», «Веселые повара», после гибели мужа В.В. работал номер «Акробатический этюд» с дочерью Беллой) – опекает творческую молодежь в Главном управлении государственных цирков.

Людмила Дикуль 1995 г.