Двадцать лет в цирке

Вот почему я скорее поверю в действие некоего механизма торможения, нежели в компетентность и заинтересованность тех, кто вложил столько средств и сил в малоплодотворную «строительную» идею. Стремление рапортовать, что «такого большого количества стационаров не имеет ни одна страна мира» очень походило на стремление отмахнуться от истинной глубины и серьезности народившихся в реальной практике проблем. Может быть перестать сегодня делать хорошую мину при плохой игре и спокойно разобраться в клубке проблем, растущих лавинообразно? Наш цирк устал от показушной имитации любви, он взыскует подлинного чувства.

Выход советского цирка На мировую арену, наряду с авторитетом И признанием, принес немало «побочных» эффектов, должным образом пока не осознанных. Вслед за теми первыми, действительно выдающимися номерами и исполнителями, принесшими мировую славу нашему цирку, в зарубежных гастрольных программах все чаще стали появляться предприимчивые и оборотистые «середнячки», а за ними, еще более оборотистые и наглые посредственности. Иерархия художественных ценностей и критериев была разрушена. Рядом с крупными мастерами как непременные спутники-прилипалы появились угодничающие и подхалимствующие бездари, стяжатели всех мастей и рангов. Мало-помалу поездки за рубеж, увы, для многих сделались единственным мерилом артистического, а заодно и жизненного преуспевания. Уродливо деформировался моральный облик артиста. Честь и достоинство разменивались на лицемерие, цинизм и беспринципность. «Грести под себя» стало незамечаемой нормой. Цирк эпидемически заболевал стяжательством, что, впрочем, являлось отражением более глубоких политических, экономических и социальных аномалий, происходивших на разных уровнях общества.

До времени болезнь развивалась в «скрытой» форме. Потом фарисейство И круговая порука, кумовство и коррупция всех сортов и оттенков дели горестные плоды. Все все видели и не могли не понимать, что все это означает. Однако, кто-то помалкивал, а кто-то, — ох, и не малым числом! — нес дань.

О судебном деле как-то не очень стало принято вспоминать. Мол, было и прошло, преодолели, избавились. Остались слухи и недоговоренности — не самое лучшее средство для Оздоровления системы. Всей и полной правды не было сказано ни тогда, ни, что особенно странно, сейчас. А сказать, думаю, придется. Это был, если хотите, своего рода цирковой Чернобыль, последствия которого до сих пор дают себя знать. Не рано ли уверовали, что «почва» дезактивирована?

Вспоминаю, как в те годы по заданию одной редакции собирал материал для творческого портрета известного артиста цирка. Мы условились встретиться в его выходной день... на концерте. Концерт "был шефский. И организован был, как мне потом объяснили, по инициативе генерального директора. Из двух московских стационаров и других городов были собраны лучшие артистические силы. За два десятка лет работы в цирке ни до этого, ни потом мне не приходилось видеть такой самоотдачи артистов на шефских концертах. Несмотря на неприспособленную сцену, отсутствие репетиций и наполовину пустой зал, артисты работали с невероятным подъемом. Концерт явно удался.

Известный дрессировщик рискнул даже тигра вывести на сцену. Среди прочих трюков он продемонстрировал и такой. «А теперь покажи нам, — комментировал действия животного артист, — как мы держимся перед нашим директором?» Тигр послушно вытягивался в струнку на задних лапах и застывал в подобострастной позе. По залу прокатилось восхищенное — у-у-фф.

После концерта радостно-возбужденные артисты собрались вокруг своего патрона. Не имели значения хлопоты приезда-отъезда, усталость после выходного дня. Решающее значение имело то, что в итоге «сам» поблагодарил участников концерта и пообещал в будущем не оставить никого своим вниманием. И не оставил.

Скупость в такого рода делах ему была неведома. С поистине царской щедростью «раздавались» зарубежные поездки, высокие ставки, разнарядки в лучшие цирки страны, награды, звания...

Не уверен, что подобные прецеденты бывали в других областях искусства. Но то, что «большая раздача» основательно скомпрометировала и обесценила само понятие «звание», сомнений не вызывает. Не подкрепленное золотым запасом высокой художественности и мастерства, вдохновения и таланта, простой порядочности, наконец, «звание» в цирке превратилось в охранную грамоту, спрятавшись за которую, легко стало творить дела отнюдь не творческого характера.

Теперь о критике. О необходимости уйти от парадности и комплиментарности в цирковой критике так много говорилось и говорится, а выгоды от такого поворота столь очевидны, что отсутствие реальных сдвигов в этом направлении лишает меня энтузиазма говорить еще раз. Вспомню пример критики другого рода.

Каюсь, когда в первый раз прочел в центральной газете тот очерк, я был искренне восхищен. Поразился писательскому дарованию автора публикации, сумевшему с неподдельной взволнованностью и мастерством написать о людях цирка так, как мало кому удается. Через какое-то время очерк случайно встретился мне в сборнике того же автора. Я снова перечитал его и на этот раз понял, что в профессионально сработанную литературную упаковку была завернута... неправда. Не по тайному, избави бог, умыслу автора, а по не знанию, доверчивости и, скорее всего, слепой влюбленности в предмет разговора. Некомпетентность — явление в цирковой критике нередкое. У пишущих о цирке давно и прочно засело убеждение, что цирк — искусство демократическое, а потому будто бы простое, нехитрое и, следовательно, написать о нем под силу едва ли не всякому, владеющему пером. Обидное заблуждение. За видимой «простотой» скрывается немыслимая сложность. Та же, быть может, сложность, как написать, скажем, о простой капле воды, огне, ветре. Написать так, чтобы было свежо, интересно и чтобы было правдой по сути. В сегодняшней цирковой критике есть эрудированные, честные, тонкие, добросовестные... много разных.

И это прекрасно! Мало компетентных. И это — беда!

Куда в ближайшем и отдаленном будущем швырнет славный корабль советского цирка, кто в лоцманах и каковы дела на капитанском мостике? Вот о чем печаль моя и тревога.

Многим, наверное, памятна первая встреча вновь назначенного «капитана» с артистами программы цирка на проспекте Вернадского. В порыве неподдельного восторга и, не скрою, подкупающей искренности, «капитан» признался тогда, что в последний раз был в цирке едва ли не в отрочестве. Трудно понять, на что он рассчитывал, обладая таким уровнем «компетенции». Может на «команду», что пришла с ним, но ведь и она не была готова, что называется, «к бою и походу» по той же самой причине, что и ее «капитан». Выход, очевидно, был один — начать учиться Делу, которое призван возглавлять. Учатся, как давно известно, на ошибках, но все же лучше это делать не на собственных, как показала практика, а на ошибках, ну хотя бы, предшественников. Путного, однако, вышло немного. В стиле руководства цирковым делом за методами циничного прагматизма последовали методы воинствующего дилетантизма. Изменилось само представление об истинных цирковых ценностях.

Два весьма симптоматичных примера. Распался блестящий номер эквилибристов, руководимый А. Сарачем, и вынужден был уйти из цирка один из самых талантливых клоунов — А. Николаев. Можно этот список и продолжить. Не пробросаемся ли? Талантливые артисты не то, что каждый год, они не каждое десятилетие рождаются в цирке. Надо бы поберечь! Много раз за эти годы жизнь доказывала, что таЛант нужен не только артисту, но и руководителю. А кому беречь? Чтобы оценить талант, нужно самому быть хотя бы способным.

В цирке — кризис. Кризис в нашем рутинном, догматическом мышлении. В стойких порочных привычках и отчаянном эгоизме самосознания коренится этот растреклятый кризис как закономерное возмездие за грехи. Отцы праздновали, а похмелье досталось детям, и, боюсь, внукам: перепадет.

Артистическая среда ныне раздираем» противоречиями, идут затяжные видимые и скрытые для непосвященных бои, сталкиваются интересы разных групп, отстаиваются приоритеты истинные и фальшивые. Оказалось, что мы не такие уж дружные, и для того, чтобы преодолеть кризис, надо для начала, хотя бы выслушать друг друга. Мы все еще только собираемся сесть за парту, чтобы начать учиться. Школу демократии нельзя пройти экстерном.

Нужно стать реалистами и без лишней ажиотации осознать, что внутри цирка действует как бы две демократии. Демократия «низовая» существовала всегда. За кулисами, в гримуборных, в коридорах велись и не прекращаются споры, обсуждения, дебаты... Тут никогда не было запретных тем и многозначительных недоговоренностей. Говорилось обо всем, как думалось и умелось. Именно в этом низовом слое вызревали изменения, существовала гласность. Чего не было? Не было права принимать решения и отвечать за них. А без такой ответственности гласность ограничится разговором.

В «верхних» слоях демократии, где ценятся главным образом регалии, звания и должности, где есть право принимать решения, больше озабочены разделом сфер влияния и перераспределения благ и выгод. Такой порядок их вполне устраивает.

оставить комментарий