Елена Камбурова: «Я буду дуть на солнце»

Девочка хотела поступить в Щукинское  училище. Вместе с десятками таких, же девочек и мальчиков она подавала документы,  проходила  туры, волновалась, нервничала. Кто-то посоветовал ей: сходи к Мансуровой, почитай ей, если понравишься, она поможет. Она и явилась ко мне.

На фото. Елена Камбурова

Меня тогда не было дома. Я при­шла — домашние говорят: «Какая-то странная девушка вас спрашивала, не­сколько часов ждала на лестнице. Прямо  на ступеньках сидела». Что за девушка, откуда? — я не знала, меня никто не предупреждал.

А потом пришла снова. «Хочу вам почитать». Я куда-то очень спешила. — «А я провожу вас, если можно. Можно?»

— Провожайте, говорю, ради бога, только где же я вас послушаю?
— А прямо на улице. Мне все равно.

Такое это было необычное прослуши­вание. Хорошо еще, что в арбатских пе­реулках днем прохожих мало. Читала она мне много. Потом рассказывала о себе: зовут Лена, фамилия Камбурова, приехала с Украины. Выросла в городе Хмельницком, потом училась в Киеве, в каком-то техническом вузе. Ушла, что­бы поступить в театральное училище: такая сильная была тяга к театру. Вот — приехала поступать.

Мне сразу понравилось, как она чи­тает: ярко и очень своеобразно. А уж я-то этих девочек понаслушалась — и на экзаменах и когда так же, как Лена, домой приходили. Если одаренный че­ловек, это ведь сразу чувствуется. Потом я еще раз Лену слушала, уже в нор­мальной обстановке, дома. Я у нее спросила:

— Поете?
— Пою.

Спела что-то. Мне понравилось. Я придаю большое значение музыкаль­ности, выразительности в пении: что за актриса без музыкальности, без хороше­го слуха! А у Лены в придачу голос. Хоть и небольшой,  но очень  приятный. Словом, я настроилась так, чтобы помочь ей поступить в училище. Но как это сделать? Вскоре я сама должна бы­ла уехать из Москвы. Но я поговорила с членами комиссии, просила их обра­тить внимание на одаренность Лены, поддержать ее.

К Лене действительно отнеслись со вниманием, но в училище не приняли. В том, что у нее задатки очень богатые, никто не усомнился. Однако в комиссии начались разговоры: а что она будет де­лать в театре? Для героини у нее внеш­ность не очень подходит, а на харак­терную — зачем же ей себя переламы­вать.

В Киев решила Лена не возвращать­ся: из своего института она все равно ушла. Поступила разнорабочей настрой­ку, занималась в самодеятельном коллективе. Меня ее судьба очень волнова­ла, я чувствовала в ней ту святую пре­данность искусству, когда человек не рассуждает — разумно или неразумно его поведение. Может быть, и неразум­но было, если судить с холодной голо­вой: ну не получилось — надо строить другие планы. Но Лена ни на что дру­гое не была согласна.

У меня она появлялась редко, я ду­маю, из гордости: очень трудно ей в то время пришлось. И с жильем и с день­гамии — всюду сложности. А весной она снова поступала в училище. И снова — неудача. Я до сих пор храню письма, которые в те дни от нее получала. В них, мне кажется, лучше всего можно прочитать вот это, самое главное в Лене Камбуровой, — невозможность жить без искус­ства!

Первое письмо начинается цитатой (не знаю даже откуда): «Я капризная и упрямая. Если я захочу погасить солн­це, так влезу на крышу и буду дуть на него, пока не испущу последнего дыха­ния...» А дальше Лена пишет: «Без глу­пого каприза, но с таким же упрямством и силой я дую на огонь неверия в мои возможности».

А через несколько месяцев, когда в «списке одаренных» (так она выража­лась) Лены снова не оказалось, пришло другое письмо: «Чувствую себя выбро­шенным из жизни человеком. Передо мной дверь, которая не откроется, как бы сильно я ни стучала в нее. И все-та­ки где-то в глубине души я не разуве­рилась в себе. А что, если во мне просто еще не разобрались? Я не знаю пока, что буду делать завтра и что вообще мне делать. А впрочем, нет. Хочу работать! Работать до потери сознания, безумно много хочу читать, искать, находить что-то новое. Хочу действовать! Хочу доказать!»

Вот так она писала мне пять лет на­зад. И не пустые это оказались слова. Лена работает, действует. И доказы­вает... То, что она незаурядно одаренный человек, уже доказано безусловно. Толь­ко не это, по-моему, для нее главное. Я по-прежнему ничего не знала о ее личных делах, но каждый раз, приходя, она рассказывала что-то новое. Посту­пила в Училище эстрадно-циркового ис­кусства, занимается художественным словом, потом начала петь — выступает по радио как исполнительница песен.

Елена Камбурова — многим теперь знакомо это имя. Легко ей ничего не давалось. Каждую новую ступеньку одо­левала, напрягая все силы. Но ведь этого — помните? — ей и хотелось: рабо­тать до потери сознания...

Я считаю, что на эстраде Лена нашла себя. Мне нравится то, что она делает и как делает, хоть в эстрадных делах я не специалист. Она — не чтец и не певица в чистом виде, она и поет и читает: речь продолжает пение, музыка выра­стает из слова. У нее это получается очень тонко. Очень интеллигентно. Ре­пертуар у нее такой же свой, как и ма­нера. Я очень радовалась, впервые по­бывав на ее концерте — и успеху ее радовалась и творческому ее утвержде­нию.

За ее будущее я спокойна. Если, ко­нечно, она не задерет нос, но не похоже, чтобы так могло случиться. Конечно, не все в ее творческой жизни устроено так, как хотелось бы. Она сама ищет свои песни, сама над ними работает. Все-та­ки надо, чтобы кто-то ей помогал. Пока­зывать ей, как нужно делать, не надо — тут она сама с собой великолепно спра­вится, но сказать, как получается, за что-то похвалить, за что-то поругать, вообще следить все время — обязательно надо. Просто необходимо, чтобы был та­кой человек рядом.

От Лены Камбуровой можно многого ждать. Вот она сделала «Нунчу» Горького. Для певицы работа необычная, а когда Лена читает — не удивляешься. Мне нравится, как она это читает: с большим вкусом, очень темпераментно, увлекающе. Настоящая большая работа! По-моему, путь Лены в искусство на­чинается очень хорошо. Хочется, чтобы он так и продолжался.
 

Ц. МАНСУРОВА, народная артистка РСФСР, профессор

Журнал Советский цирк. Сентябрь 1966 г.

оставить комментарий