Если вы видели фильм "Цирк"
С середины реки Н.И. Хибин круто направил лодку влево, и сбавив ход, повел ее над берегом.
«Узнаешь?» — кивком головы указал он на крутой склон, поросший зеленью, на самом верху которого белело двухэтажное строение. Нет, отсюда, с речи, я не узнал знаменитый дом Анатолия Леонидовича Дурова. А ведь случалось же бывать там, правда, зимой...
— Пожалуй, ни один город не дал цирку столько артистов, сколько наш Воронеж, — прервал молчание Хибин и с увлечением стал поименно перечислять воронежцев-артистов—Да, когда-то наш брат, цирковой артист, знал: нужен партнер — поезжай а Воронеж, один не вернешься.
Вот и наметанный глаз старого балаганщике не дал осечки: быстро разглядел он в четырнадцатилетием Коле Хибине подходящего помощника. Что ростом, что фигурой, что лицом — всем взял. К тому же и подготовка кое-какая есть, а главное — старательный до настырности. Пять лет, что называется, верой и правдой служил Николай своему учителю М. Ф. Балановскому, имя которого сегодня знакомо лишь очень немногим, но которого сам Хибин вспоминал с благодарностью. Летние сады, клубные сцены, а чаще балаганы на ярмарках были для подростка учебной площадкой, а наглядным пособием — подзатыльники...
— И все же, — говорил Николай,— вдвоем полпрограммы держали. Кем я только не был: гимнаст, кольцевик, акробат-эксцентрик, даже белым клоуном выходил.»
У артиста театра творческая жизнь складывается из сыгранных ролей; артист цирка меряет ее созданными номерами. Память выхватывает из прошлого «Римских гладиаторов». С теплой грустью вспоминает Хибин, как он с двумя другими воронежскими парнями, страстными любителями цирка, подготовил номер гладиаторов. Провинциальные получастные цирки нэповских времен охотно приглашали к себе воронежских "римлян", хотя брали гладиаторы в манеже но столько техникой трюков, сколько задором и живостью. а пуще того — красотой: все трое — как на подбор. И все же через несколько лет «триумвират» распался, вероятнее всего, потому, что каждый бып уж очень индивидуален. Не изменяя цирку, все трое пошли своей дорогой: Владимир Макеев создал с братом Александром прогремевший вскоре акробатический дуэт, Юрий Толкачев занялся музыкой и стал выступать в жанре музыкальной эксцентрики, а а творческой биографии Хибина наступил период весело окрещенный им самим — переходным, от названия номера "Переходная лестница...
В сущности говоря, этот номер на примелькавшемся цирковом снаряде только тем, пожалуй, у Хибина и отличался. что был установлен на высоком пьедестале. Менялись цирки заштатных городков, менялись партнеры, — сдается, било их за это время не меньше, чем ступенек у его лестницы. И вдруг встреча с Рудольфом Грилье, отлично подготовленным акробатом-верхним. Вот такого парня он, собственно, и искал!
Хибин и Грилье избрали себе, как было тогда принято звучный псевдоним Марианно, присовокупив традиционное «брзтьяч. Избрали и манеру подачи номера, вошедшую в 30-х годах в моду и пышно именуемую «салонной». Смокинги, котелки, белые перчатки — в таком виде появлялись они на манеже, с шиком дымя сигарами. За этой внешней мишурой скрывалось, однако, акробатическое мастерство самого высокого класса. Хорошо помнится, сколько разговоров велось за кулисами об их удивительной стойке зубы в зубы, точнее, впрочем, следовало бы сказать — «сигара в сигару», ибо именно сигары, которыми они дымили при выходе, и являлись эубниками, то есть приспособлением, позволившим выполнить этот рекордный трюк, выполнить, добавлю, впервые о цирке. (Несколько позднее Хибин и Грилье заметно усложнили трюк, переходя в этой стойке через двенадцатиметровую лестницу.)
Творческий взлет Николая Хибина пришелся на ту особенную пору в беспокойной судьбе нашего цирка, когда обстановка остро потребовала от советских артистов полностью заменить иностранных гастролеров. Ищущий артист Николай Хибин снова вырвался вперед. Возглавляемая им тогда четверка акробатов, безупречно сложенных, с атлетической мускулатурой, рассказывала языком пластики о силе, ловкости и красоте человека. Это был номер, три части которого, сливаясь воедино, образовывали целостную акробатическую сюиту. Слаженно, ритмично, мастерски высекали атлеты, словно из белого мрамора, скульптурно четкий пластический триптих, своеобразную панораму трех эпох: каменный век, античность и наши дни. И оформлен номер был с невиданным по тем временам размахом и художественным вкусом: дорические колонны, колесницы: вращался и вырастал с помощью пневматических устройств пьедестал (это в начале тридцатых годов!), полыхали огнем светильники, причудливо били фонтаны. Не случайно кинорежиссер Г. В Александров отобрал для своего фильма "Цирк"именно этот номер. Вспоминаются дни съемки картины, так поэтично воспевшей искусство советской арены. Долго, придирчиво, как тогда казалось, с поразительным терпением устанавливались прожекторы — то так, то этак: режиссер и оператор упрямо искали, как лучше высветить акробатов, как рельефнее обрисовать светом их безупречную мускулатуру. Сколько прошло лет, но всякий раз, когда видишь «Цирки, любуешься с замиранием сердца фрагментами этого номера.
Каждая встреча с Николаем Хибиным непременно превращалась о горячее обсуждение новых замыслов, новых трюков, новых номеров — он жил только этим. Уже после войны, сняв шинель, узнал я, что в конце сурового сорок второго на Всесоюзном смотре новых произведений циркового искусства Хибин блеснул совершенно неожиданным для него аттракционом «Канатоходцы на ходулях под куполом цирка». А несколько лот спустя — новый номер, тоже на канате, но уже решенный но в героико-романтическом духе, а как залихватски веселея жанровая сценка. И новая встреча — Хибин уже главный режиссер Воронежского цирка. По-прежнему бодрый о свои шестьдесят с лишком, такой же плечистый, подтянутый и красивый седой человек. Таким он запомнился тогда. К нему тянулась молодежь — и профессионалы и любители цирка. Он много возился с ними.
...Можно ли было подумать в тот осенний день, когда мы носились на ого голубой моторке по Дону и Воронежу-реке, что это наша последняя встреча. 14 мая 1970 года Николая Ивановича Хибина не стало.
Нам, его друзьям, он всегда будет помниться как художник, горячо преданный цирку, немало сделавший для его расцвета, энтузиаст, новатор, первостатейный мастер, душевный человек, неизменно приветливый, с которым всегда было легко и просто.
Р. СЛАВСКИЙ
оставить комментарий