Эстрадные раздумья Владимира Хенкина

Много  лет  назад,  конферируя   в  эстрадном  концерте, спросил   В.   Я.   Хенкина: — Как вас объявлять,  Владимир Яковлевич. Он   ответил: — Скажите: Владимир Хенкин.

Другая участница этого концерта задолго до своего выхода настойчиво допрашивала меня, не забыл ли я ее имени и отчества, не пропущу ли чего-нибудь, объясняя зрителям особенности ее жанра, и т. д. Хенкин после краткого «Владимир Хенкин» имел огромный успех, а беспо­койная артистка, несмотря на все мои старания «подать» ее публике, ушла со сцены, провожаемая двумя-тремя вежливыми   хлопками. Мастер эстрадной режиссуры Н. Форрегер, в середине тридцатых годов осуществлявший художественное руко­водство киевской эстрадой, ориентировал конферансье выходить на сцену после того, как смолкнут последние аплодисменты в адрес артиста. Если номер зрителям по­нравится, они не поскупятся на самые горячие аплоди­сменты без усилий со стороны конферансье, если же но­мер плохой — назойливые попытки ведущего вытащить артиста лишний раз на поклон произведут на публику не­приятное впечатление. В этом требовании режиссера чув­ствовалось и большое уважение к зрителю, и принципиаль­ное отрицание пресловутого дедовского понятия «публи­ка дура», и стремление придать эстрадному концерту даже в мелочах качества новой, социалистической культуры.

Помню, интересный ленинградский конферансье К. Э. Гибшман выступал в образе туповатого обывателя, который от растерянности и застенчивости произносил явные нелепости, сердился на публику за хохот, свирепел, собирался в запальчивости сказать что-то уничтожающее, но, не найдя слов, с открытым ртом удалялся со сцены. Очень смешные интермедии Гибшмана не первый взгляд не только не помогали артисту, а, наоборот, ставили последнего в неудобное, казалось бы, положение. Однако каждое эстрадное представление с конферансом Гибшма­на   красноречиво    подтверждало,   что   публика   отлично разбирается, что к чему. Его интермедии при правильном сценическом поведении артистов, показывающих зрителям, что они так же чувствуют гибшмановский юмор, как и пуб­лика, делали концерт необычным, свежим, интересным. Кстати, несмотря на отсутствие в конферансе Гибшмана конкретных сатирических текстов, мне кажется, реалисти­ческий характер, созданный им, куда глубже разоблачал глупость, головотяпство, обывательскую косность, чем пла­катные «головотяпы», часто изображаемые тогда в эстрад­ных   фельетонах   и   скетчах. Конечно, образ или маска дают неизмеримо большие творческие возможности, чем «безликое конферирование молодого человека в модном костюме й с хорошей дик­цией». И мне кажется, что все артисты во главе с Тимо­шенко и Березиным. Мировым и Новицким, конферирую­щие в «образе», иногда сводят функции «подачи» артиста до минимума не потому, что им безразлична судьба всего концерта и важен только собственный успех, а потому, что они верят в культуру зрителя, знают его запросы и стремятся не отойти от веселой природы эстрадного пред­ставления.

Иначе дело обстоит со смешанными эстрадно-филармо­ническими концертами, которые наряду с развлекатель­ными «легкими» номерами знакомят зрителей и с оперной арией, и с серьезной инструментальной музыкой, и с клас­сическим танцем. В таком концерте конферанс, очевидно, должен быть строже и вместе с тем пространней. Здесь вполне уместно перед номером познакомить публику и с историей жанра и с творческими особенностями испол­нителя. Чем больше у нас будет концертов «хороших и раз­ных», тем разнообразнее должны быть задачи артистов-конферансье. Поэтому, нам кажется, право конферировать нужно сохранить и за «безликим молодым человеком», при условии, если он помимо модного костюма и хорошей дикции обладает чувством юмора, общей культурой и вла­деет «секретом» общения с публикой. Даже если такой конферансье не может быть назван «подлинным актером-художником», он вполне может быть интересным конферансье. Мне приходилось встречаться со многими конфе­рансье, у которых недостаток актерского мастерстве ком­пенсировался качествами остроумного и находчивого собеседника. До войны, в Харькове, я работал в одной программе с ленинградцем А. И. Уманом, который, обладая довольно скромным сценическим дарованием, добивался у взыска­тельной харьковской публики большого успеха за счет огромного чувства юмора и умения быстро откликнуться на злободневную бытовую или политическую тему. Пожа­луй, и в наше время сочетание качеств природного юмориста и оперативного, находчивого газетчика может принести искусству конферанса не меньшую, а при неко­торых обстоятельствах и большую пользу, чем актерское мастерство.

Конечно, надо нашей режиссуре добиваться, чтобы конферансье-публицист овладевал актерским мастерством, а конферансье-актер, умеющий создать интересный образ, воспитывал в себе наблюдательность и находчивость публициста и умение работать с автором. Проблема репер­туара на сегодняшней эстраде не меньше, если не больше, важна, чем проблема актерского мастерства. В последнее время и на своем опыте и на опыте других украинских эстрадников я неоднократно имел возможность убедиться, что простая ло форме острозлободневная частушка или реприза оказываются в концерте гораздо нужнее, чем самый эффектный режиссерский трюк или оригинальная театрализация. Необходимы повседневные творческие поиски новых интересных форм эстрадного представления, но формы эти прежде всего должны определяться добротным, общественно значимым литературным материалом. Тогда мы избежим тех досадных, дорого обходящихся государ­ству ошибок, которые иногда случаются с самыми опытными артистами и режиссерами и у нас в Укрконцерте и в других концертных организациях.
 

Н. СИНЕВ, артист Украинского гастрольно-концертного объединения

Журнал Советский цирк. Апрель 1964 г.

оставить комментарий