Это важный творческий стимул

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ГЛАВНОМУ РЕЖИССЕРУ МОСКОВСКОГО ЦИРКА М. МЕСТЕЧКИНУ

Многоуважаемый Марк Соломонович! Я знаю, увы, и по собственному опыту, что в Союзгосцирке далеко не всегда реагируют на критику в печати. Но, искренно уважая вас и как художника и как человека, высоко ценя вашу интеллигентность, я все же решил обратиться к вам через журнал с открытым письмом, надеясь, что получу на него ответ. Тем более что вопросы, которые я в нем ставлю, интересуют, как кажется, не одного меня.

Я уже писал в свое время, что считаю принципиально неверным положение, при котором в Москве на протяжении целого сезона, то есть с сентября по июль, идут всего одна-две новые программы. Вы возразите: публика все равно ходит, билеты раскупаются за много дней вперед. И еще: дирекция цирка экономит на железнодорожных билетах. И то и другое верно. Но разве то, что Московский цирк так редко выпускает премьеры, не снижает его творческого потенциала? Назовите еще хотя бы одно творческое предприятие — и не только в Москве, но и во всей нашей стране, — в котором творческая отдача была бы столь же незначительной. Думаю, что сделать этого вам не удастся.

Да еще, добро бы ставились какие-то большие и новаторские представления или пантомимы. Ну хотя бы такого уровня, как «Карнавал на Кубе», тогда это как-то можно было бы объяснить. Но ведь идут достаточно обычные цирковые дивертисменты, как правило, не требующие особых режиссерских усилий. Хотя я не отрицаю того, что в дивертисментах действуют хорошие артисты и вы как режиссер немало делаете, компонуя программу, подправляя номера, создавая прологи и эпилоги. Что до меня, то я считаю, что программы, идущие в Москве, как правило, композиционно решены убедительно и интересно.

Но вот номера... Уж коли Московский цирк так редко балует зрителей новыми представлениями — а попасть на его арену мечтает едва ли не каждый советский цирковой артист, да, пожалуй, и большинство зарубежных, — тогда возникает вопрос об отборе. Какими критериями вы руководствуетесь, когда решаете включить тот или иной номер в программу? Ну, во-первых, качество: исполнители плохого или даже среднего номера не имеют права выступать на столичной арене! Согласен. Ну а дальше?

И вот здесь я позволю высказать свое мнение: мне кажется, что в Москве по преимуществу имеют право выступать те исполнители, которые внесли в развитие советского цирка нечто свое, обогащающее искусство, то есть артисты-новаторы. С этой точки зрения я приветствую появление на московской арене клоунов Г. Маковского и Г. Ротмана, акробатов О. Шабанова и В. Глозмана, дрессировщика слонов А. Корнилова, гимнастки Л. Писарен-ковой. В номере Шабанова и Глозмана дело не только в том, что они применили невысокие ходули, давшие возможность исполнять своеобразные трюки, но и во всей их свободной, если угодно, импровизационной манере подачи номера. Такая манера открывает в сфере цирковой акробатики интересные перспективы.

Но я решительно отказываюсь понимать, почему вы пригласили воздушных гимнасток Хазовых? Нет, я признаю, что у них хороший, даже очень хороший номер, но ведь в нем по сравнению с тем, что было несколько лет назад, принципиально ничего не изменилось. Я называю Хазовых потому, что они — великолепные гимнастки и артистки. Помоги им режиссер, и они добились бы положения аттракциона — право же у них для этого есть все данные. Но тогда почему они приезжают в Московский цирк с номером, который столичные зрители уже видели. Для меня этот вопрос не частный, а принципиальный.

То же самое касается И. Кио, гастролировавшего прошлым летом в Московском цирке-шапито. Прошу поверить, что я был горячим поклонником великого иллюзиониста Э. Т. Кио, И я считаю И. Кио талантливым артистом. Но ведь он относительно недавно работал в Москве, показывая тот же репертуар, какой был у его отца, и с этим же репертуаром он приехал вновь. Так не вернее было бы сказать: «Дорогой Игорь Эмильевич! Мы очень хотим видеть вас в Москве, но сделайте новые трюки, дайте вашему номеру новое направление, соответствующее вашей творческой индивидуальности, а мы в этом отношении вам с удовольствием поможем». У артиста всегда должен быть стимул. Появление на московской арене — стимул бесспорный. Тогда почему же его творчески не использовать?!

С другой стороны, не так-то уж мало артистов, никогда в Москве не выступавших, но имеющих на это все права. Клоун А. Николаев получил первую премию на европейском конкурсе циркового юмора в Софии, он объехал пол-мира, работал даже в Австралии, а москвичи его ни разу не видели. Почему? Это же тонкий комик, со своим репертуаром и отличным от других исполнителей творческим лицом. Уж коли речь зашла о клоунах, как не назвать Тошку Казарова, подлинного мастера смеха из Болгарской Народной Республики! Мы много говорим о дружбе между цирками социалистических стран, так оно и есть. Но тогда почему бесспорно выдающийся комик, у которого и нашим артистам не грех поучиться, не выступает в Москве? Разве это верно?

Но дело, конечно, не только в том, чтобы назвать имена некоторых артистов, уже сегодня готовых занять ответственнейшее место первого комика Московского цирка. Хотя, вероятно, три-четыре таких имени назвать можно. Важнее, что Московский цирк должен способствовать выдвижению новых исполнителей. Что до меня, то я всячески приветствую деятельность Студии клоунады и убежден, что в результате она даст богатый урожай талантов. Но нельзя ограничиваться одной только Студией. Например, ни для кого не секрет, что все более теряются традиции публицистической клоунады, в прошлом представленные такими выдающимися мастерами, как А. Л. Дуров, В. Л. Дуров, Бим-Бом, В. Е. Лазаренко, Л. К. и К. К. Таити, Д. С. Альперов и его партнеры, Д. А. и П. А. Кольпети, Г. Д. Рашковский и Н. А. Скалов и другие. Сейчас с арен почти не произносятся монологи, не слышатся диалоги, куплеты и частушки. Кому же, как не Московскому цирку, во главе которого стоит опытный и талантливый режиссер М. С. Местечкин, начать возрождение этой традиции?!

Еще один пример. В 20-е и 30-е годы замечательно вел программу И. В. Лебедев (дядя Ваня). Он объявлял номера стихами, включая в них злободневные шутки. Я бы не стал об этом вспоминать, если бы на представлении в Горьком не увидел, как эту традицию пытается возродить С. Ротмистров. Он делает это непоследовательно, но рациональное зерно в его попытках, бесспорно, есть. Так вот, если бы в Москве подхватили эту инициативу, разве она не способствовала бы обогащению цирка, тому, что его представления становились идейно и художественно более насыщенными?

И еще один пример. Все реже в цирковых программах участвуют так называемые клоуны-буфф, разыгрывающие веселые сценки (на профессиональном языке — «ан-тре»), пользующиеся специфически цирковыми средствами. Но вот в Тюмени мне довелось увидеть двух молодых артистов — И. Кадникова и А. Морозовского, показывающих старинное антре: «Пчелка, пчелка, дай мне меду». И я от души смеялся. Думаю, что и в Москве эти артисты вполне могли бы гастролировать; но в Москве, где немало квалифицированных писателей, им можно и нужно было бы создать новый репертуар. Разве возрождение старого жанра, берущего свое начало в народном фарсе, комедии масок, скоморошьих представлениях — не интереснейшая задача для Московского цирка?!

Артист А. Алешичев — представитель довольно редкой профессии, он художник-моменталист. Но, кроме того, он просто хороший художник, его рисунки печатаются в журналах, в том числе в «Крокодиле». Мне довелось увидеть Алешичева в самом начале его карьеры. Но вот ваш коллега — главный режиссер Харьковского цирка Е. М. Зискинд утверждает, что номер Алешичева и интересен, и своеобразен, и что в нем широко представлена современность. Думаю, что и таким номером Московский цирк мог бы заинтересоваться.

До сих пор я по преимуществу говорил о клоунах или о тех артистах, которые связаны со словом. Но только ими я не хотел бы ограничивать своего письма.

В Горьком выступали наездники высшей школы Г. и В. Демаш. Они очень хороши, соединяют подлинную актерскую выразительность с высоким профессионализмом наездников. Их кони исполняют и трепака и современные танцы. Или джигиты, руководимые Ю. Мерденовым. Почему на московской арене выступают все те же мастера этого жанра, когда имеется еще одна труппа, номер которой отличается и яркой декоративностью, и сложнейшими трюками, и огневыми танцами? А может быть, стоило бы вспомнить про узбекских наездников Зариповых, также давным-давно не бывших на московской арене. А жонглер на лошади В. Викторов? Если иные из его коллег копируют замечательного мастера Н. Ольховикова, то он идет своим путем и сделал в своем жанре интересные открытия.

Вас интересуют другие жанры, а не только конный — пожалуйста. Вот яркие велофигуристы, труппа, руководи-
мая А. Александровым, я ее видел в Кемерове. И еще одна вполне достойная труппа велосипедистов Асмус, в апреле 1969 года она подвизалась в Ленинграде. Кстати, уже много лет велофигуристы не появляются на московской арене. Почему такая дискриминация жанра? Тем более что сейчас Комитет по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР принял решение проводить соревнования по фигурной езде и велоболу.

На своеобразных музыкальных инструментах — столе и ракетках для настольного тенниса, фехтовальных рапирах, садовой скамейке — играют Э. и А. Морозовские. В номере, названном «Этюд с удавом», удачно соединили акробатику с танцем Т. Сироткина и В. Кузьмин. Великолепный уровень мастерства демонстрирует эквилибрист на катушках С. Черных. Я пришел в восторг от номера эквилибристов отца и сына Егоровых, кажется, москвичи их вместе не видели. Трюки Егоровы показывают рекордные, и в номере имеется драматическое действие. Он подается как соревнование старого и молодого — отца и сына и заканчивается исполнением «Яблочка», и не на ногах, а на руках. Цирк буквально стонет от восторга, когда Егоровы заканчивают свое выступление.

Дорогой Марк Соломонович! Прошу поверить, я совсем не хочу сказать: используйте в программе Московского цирка именно те номера, которые я здесь назвал. У вас, естественно, могут быть свои планы, свои, как говорится, задумки. Иные номера из мною названных вам могут и не понравиться. Вы — режиссер, вы ставите программу, и вам решать, кто в ней будет участвовать. Я хочу сказать о другом: совершенно необходимо, чтобы Московский цирк — а это значит в первую очередь вы — активнее работали с артистами, и не только с теми, которые сегодня выступают в программе. Я убежден, что в Москве на протяжении сезона должно идти не менее четырех программ, и одна из них обязательно должна быть составлена только из тех артистов, которые в Москве не бывали. И таких артистов надо искать не только в цирках, но и в цирковых бригадах, в зооцирках, на эстраде, в самодеятельности. И может быть, стоит давать задания: вот вы такие-то артисты, сделайте через шесть месяцев, через год, через два года то-то и то-то, и мы обязательно пригласим вас в Москву.

Для циркового артиста, повторяю, участие в московской программе—бесспорный творческий стимул. Так, постарайтесь, пожалуйста, сделать все для того, чтобы Московский цирк еще активнее выдвигал новых исполнителей, давал им «добро» и на всесоюзную и на мировую арену.

С искренним и неизменным уважением

Ю. ДМИТРИЕВ

оставить комментарий