Еще одна попытка осуществить полет

 - Тарагой мой, что путем телять? – я поворачиваюсь, за моей спиной стоит главный. Он снова говорит с сильным восточным акцентом. 

- Сам  витищь,  нишево  не  полущаеся,  нужнь  «полёт»,  ох  как  нужнь.  Иногда  его  голос  становился  высоким,  и  можно  было  подумать,  что  это  говорит  женщина.  Постоянно  с  ним  контактируя,  я  научился  пародировать  главного.  Меня  часто   просили  работники  нашего  цирка,  чтобы  я  показал  им,  как  говорит  наш  режиссёр.

 - Ну,  расскажи,  расскажи,  как  главный  ставил  праздничный  парад.  И  я  рассказывал,  а  они  заливались  смехом  и  вытирали  слёзы  носовым  платком.   Главный  смотрит  на  меня,  лицо  печальное,  взгляд  вопрошающий  Он  повторяет  свой  вопрос.  -Щто  путем  телять?

 - Полёт  сделаем,-  успокаиваю  я  его.- вы  только  решите  этот  вопрос  с  директором  цирка,  юридически  я  не  имею  право  на  этот  эксперимент,  нужно  всё  оформить  по  закону.  Через  полчаса  я  пролетел  как  надо,  без  шнура  сопровождения  с  сумкой  наперевес  с  телеграммой  в  руке.   С  колосников  упал  ржавый  болт  и  опять  мимо,  опять  никого  не  задело.  Везёт  же  циркачам.

  - Ну,  я  же  говорила,  что  упадёт  болт  или  гайка,  болт  упал,  теперь  на  очереди  гайка – подтвердила  свои  опасения  молодая  артистка – видать  испытывают  наши  нервы.  Скажите  мне,  как  в  таких  условиях  можно  репетировать,  когда  сверху  падает  не  пойми  что,  убить  же  может. Куда  смотрит  профсоюз,  почему  он  не защищает  наши  права?  Может , в  этом  цирке  нет  профсоюза?

Во  всех  цирках  на  бумаге  есть  всё:  и  профсоюз,  и  партийная  организация.  На  деле,  на  практике,  ничего  не  работает,  и  потом  профсоюз  всегда  на  стороне  администрации.  Также  на  заводе,  в  цирке,  так  в  «Малом  театре»,  так  и  в  «Большом»

 - Кто  там  наверху?! – и  голос  главного  срывается  до  паровозного  свистка.  Лицо  его  стало  медного  цвета,  а  вены  на  шее  вздулись  и  готовы  были  разорваться.

- Что  тут  у  нас  происходит,  цирк  это  или  проходной  двор.  Где  инспектор  манежа?!  Найдите  мне  его  или  я  сейчас  же  к  чёртовой  матери  прекращаю  все  репетиции!.  Его  голова  мгновенно  покрылась  крупными  каплями  пота,  и  я  увидел,  как  эти  капли  стекали  по  его  бронзовой  шеи,  под  скукоженный  воротничок  синей  непростиранной  рубашки. Потом  он  достал  свой  носовой  платок,  похожий  на  портянку,  и  стал  вытирать  им  лицо  и  шею.  Листы  белой  бумаги,  выпали  из  рук  и  разлетелись  по  манежу  как  сизокрылые  голуби.

Листы  собрали,  инспектора  манежа  нашли,  а  профсоюз  ищут.  У  инспектора  недоумевающее  выражение  лица,  даже  слегка  придурковатое.

  - Кто  там  наверху? – главный  с  трудом  сдерживается,  чтобы  не  опуститься  до  самой  нижайшей  брани.

  - Где  там? – инспектор  явно  работает  под  дурака.

  - Там,  это  на  колосниках,  так  кто  же  там?

  - Никого  не  должно  быть.  -Нет  или  не  должно  быть,  это  не  одно  и  то  же.

  - А  кто  там  может  быть?

  - Я  не  знаю,  я  вас  спрашиваю,  кто  там?  Ключи  от  колосников  у  вас,  значит , попасть  туда  без  вашего  разрешения  может  главный  инженер  и  машинист  сцены.  Взгляд  главного   падает  на  меня,  в  знак  доказательства  того,  что  там  кто-то  другой.

  - Да  никого  там  нет – инспектор  манежа  разводит  руками,  но  тайну  не  выдаёт.

 Между  инспектором  манежа  и  главным  режиссёром  установились  далеко  не  простые  отношения,  и  даже  проглядывается  легкая  тень  вражды.  Инспектор  считает  себя  тоже  режиссёром,  а  главный  наоборот, считает,  что  он  никакой  не  режиссёр,  а  что-то  вроде  коменданта  по  закулисной  части.  Его  задача  вести  табель  на  артистов,  объявлять  номера,  следить  за  техникой  безопасности  и, т. д.  и, т. д. Обязанностей  так  много,  что  перечислить  их  не  представляется  возможным.  Одним  словом  собачья  работа.

У  главного  режиссёра  одна  забота,  постановка  парада,  в  сезон  их  набирается  не  больше  пяти..  Конечно  тут  обида,  конечно  зависть.  Первый  весь  в  заботах,  второй  их  не  знает,  вот  так  и  живут.  Видимых  конфликтов  нет,  а  невидимых,  видимо – невидимо.   Были  примеры,  когда  зрелищным  предприятием  руководили  два  творческих  человека,  но  это  исключение  из  правил.  Конфликты  были  и  у  них,  но  нам  врали,  что  они  жили,  душа  в  душу.  Жить  душа  в  душу,  такого  не  бывает,  не  верьте.  Все  конфликтуют,  даже  очень  близкие  люди  и  те  конфликтуют,  а  уж  творческие  работники…  У   меня  слов  нет.  Это  нормально.  Так  должно  быть.  У  каждого  свой,  не  похожий  ни  на  какой   другой,  внутренний  мир.  Те  были  очень  образованными  людьми,  не  нам  чета.  Все,  что  есть  плохого  в  театре,  есть  и  у  нас  в  цирке.  А  вот  что  есть  хорошего  у  нас,  в  театре  этого  нет.  Приведу  один  пример,  в  1956 ом  году  балет  «Большого  театра»  был  на  гастролях  в  Англии,  в  Лондоне. Условием  гастролей  одной  из  самых  величайших  балерин  всех  времён  и  народов,  было  невозможность  привлечь  к  этим  гастролям  другую,  не  менее  знаменитую  балерину. Ни  та,  ни  другая  дорогу  друг  другу  не  перешли,  откуда  такая  ненависть.  Когда  на  гастролях  за  рубежом  циркачи  они  не  ставят  условий  руководству,  они  сплачиваются.  Там  они  друг  за  друга  стеной.  Помогают  в  работе  каждому  по  первому  слову,  никаких  конфликтов.  Полная,  удивительная  организация  всех  исполнителей.  Там  на  сто  процентов  срабатывает  наше  единое  цирковое  братство.  Возможно,  инспектору  и  удалось  бы  сохранить  свою  тайну,  но  сверху  упали  плоскогубцы,  а  вот  это  уже  серьёзно.  Плоскогубцы  это  тебе  не  болтик,  плоскогубцы  пробьют  и  строительную  каску,  а  уж  голову,  и  делать  нечего.  Пока  переживали  вопросы  текущего  момента,  как  сверху  упал  ещё  какой-то  предмет  похожий  на  фотоаппарат,  и  что  удивительно,  не  разбился.

 - А  это  что? – спросил  главный.

 - Не  знаю – ответил  инспектор – кажется  какой-то  прибор.

 - То,  что  это  прибор  я  сам  вижу,  так  кто  же  там  наверху?

 - Там  Костюченко – устало  выдохнул  инспектор.


Из книги Паяцы Владимира Фалина

оставить комментарий