«Фантазия на басовой струне»
«Фантазия на басовой струне» — деревянным, полным бесстрастия голосом объявил ведущий. И исчез.
В длинном вечернем платье, прямая как палка, тяжелым размашистым шагом направляется к роялю Она — концертмейстер. На голове — кичка, на лице — очки. И как изваяние застывает на стуле перед раскрытой клавиатурой.
По диагонали к роялю — контрабас. К нему приближается Он — солист, во фраке, разумеется. Но какой-то он странноватый: то ли дебютант, то ли вообще впервые попал на сцену, то ли выступление внезапно вырвало его откуда-то. Его глаза растерянно озирают зал: видимо, он привык музицировать как-то иначе...
Она вступает, взмахнув руками, и начинается обычный концертный номер из тех, что принято называть филармоническими.
Некоторое время действительно звучит музыка, и вдруг из контрабаса вылетает струна и пружинит в воздухе под его растерянным взглядом.
На таком ответственном концерте! Она почти стрелой вылетает из-за рояля и направляется к нему. Да, предчувствия ее не обманули, ей столько раз говорили, что с таким партнером далеко не уедешь.
Он отчаянно взирает на извивающуюся струну и на двустволку ее взгляда — может быть, это все просто сон? Откроешь глаза — и все в порядке. Но эти его мечтания Она прерывает раз и навсегда: если ты профессионал, значит, должен отработать. Неважно — как, но отработать, потому что за кулисами — администратор с нарядом на выступление.
У Нее возникает идея, которую Она воплощает с адской быстротой. Сначала, правда, пытается сладить с контрабасом и поместить струну в положенное место — не выходит. Тогда Она пробует эту струну потянуть в сторону — тянется. Неправдоподобно долго и длинно тянется и исчезает в противоположной кулисе, где и закрепляется. Как будто бы сама по себе.
Струна превращается в свободный канат (только толщина его на самом деле равна толщине басовой струны контрабаса), и Она жестом укротителя загоняет на него своего неудачливого партнера.
РАБОТАТЬ! НАДО РАБОТАТЬ!
Энергия страха — великая вещь. И Он взмывает на эту струну-канат — в торжественном черном фраке, с глазами, готовыми вылететь в зрительный зал, с явным предчувствием неминуемой и скорой гибели.
Фрагменты номера Л. АБРАКАРОВОЙ и Г. СОЛОВЬЕВА Фото М. БИРЮКОВА
Как тот сказочный герой, который на распутье находит камень с равноутешающими указателями: пойдешь налево — голову сложишь, пойдешь направо — враг одолеет... Спуститься, рухнуть вниз — там Она, а здесь — качающееся, пульсирующее пространство, в котором единственная точка опоры — он сам.
То, что происходит потом, похоже на карнавал, где сброшены маски повседневности и выявлены тайные страсти; на фантазию, таящуюся в самой глубине его сердца; на мечту, от которой он всегда (но навсегда ли?) был отделен рутиной повседневности.
Звучат разные танцевальные мелодии, в которых и развивается эта магическая история воображаемой, вымечтанной встречи двоих. Он делает все танцевальные движения на проволоке. Она — внизу...
В этой игре Он доходит до самого конца — до «Свадебного марша» Мендельсона, контрастно сменяющего музыкальную тему брейка, танца, в котором партнеры должны не видеть, а чувствовать друг друга...
Как кончаются сказки? Эта кончается словами: «Ваше время истекло».
Она снова вытягивается за роялем, в прежнем вечернем платье, а Он — опять один на один с контрабасом. И каждый сам по себе...
Вот такую странную историю разыграли молодые артисты Ленконцерта Лариса Абракарова и Георгий Соловьев, выпускники студии оригинального жанра при Ленинградском мюзик-холле. То, что они делают, полностью выбивается из застывших за последнее время рамок оригинального жанра на концертной эстраде. Здесь в мастерски отмеренных дозах смешались все элементы оригинальности, туго упакованные в сюжет, за которым и следит зритель. Актеры, разыгрывая свои отношения, мгновенно трансформируются, проявляя новую грань характеров, и это в номере — главное (здесь надо рассказать о Л. Стеценко, которая не только сочинила хорошие костюмы, но подчинила их идее трансформации, когда платье прямо на глазах может превратиться в клоунский наряд). Поэтому он и смотрится на одном дыхании: в нем смешались, как в жизни, и мелодрама, и эксцентрика, и мягкий юмор, неожиданно открывающаяся лирика и жестокая в своей безличности обыденность. И во все это вплетено радостное чувство владения профессией, которое нельзя не оценить.
На этом бы и закончить. И пожелать молодым артистам успехов. Но этот номер натолкнул еще на некоторые соображения.
Нельзя обойти вниманием союз Рудольфа Евгеньевича Славского, выдающегося режиссера, отметившего недавно свое 75-летие, с этой молодой парой артистов. В этом союзе существенным был не только опыт Славского, но и его умение не навязывать свою волю, а максимально опираться на индивидуальность исполнителей, на особенности их характеров, разность темпераментов и на внешние данные.
Я видела репетиции этого номера. Интересно было следить за действиями этих людей, которые, как персонажи комедии дель арте, подхлестывали, перебивали друг друга, встречались и разлетались от невообразимого множества идей, казалось, возникавших лишь от совместного пребывания этой тройки в одном пространстве. Не случайно, что номер репетировался более года, что на самом деле было сделано четыре вариации, которые и составили нынешний вариант.
Когда Георгий уставал в сто двадцать первый раз влезать на проволоку, Славский делал великолепный жест рукой и произносил: «Жорж, Вы же профессионал...» И тот, добравшись не знаю до какого дыхания, снова и снова шлифовал свои фрагменты под бдительным оком Мастера.
Впрочем, я думаю, что все трое строили свое выступление как нечто действительно способное поразить воображение зрителей. Поразить, в частности, тем, что сложнейшие трюки исполняются как бы мимоходом, как иногда срывается слово или жест, выдающие состояние человека.
Я не задаюсь бесплодной загадкой: как они до этого додумались? Додумались.
И сделали.
Думаю, союз именно таких людей необходим нашей эстраде.
Лариса МЕЛЬНИКОВА
оставить комментарий
RSS 
