Фронтовые акробаты

Сейчас мои однополчане, как всегда, наверное, собрались на традиционную встречу под Мо­сквой», — подумал Аболонский, взглянув на висев­ший в его гардеробной календарь, на листке ко­торого красной краской было напечатано: «9 МАЯ. ДЕНЬ ПОБЕДЫ».

И. Аболонский в дни войны

И артист представил себе, как отмечают его фронтовые друзья этот большой праздник на даче бывшего члена Военного совета 53-й армии генерал-лейтенанта Горохова. Шумно и весело переговариваются среди цветущих деревьев сада майоры и полковники, начинавшие войну сер­жантами и лейтенантами. Здесь же бывшие воины в граж­данских костюмах, с орденскими планками. Время от вре­мени   друзья   смотрят   в   сторону   калитки.

— Опять Аболонский не явился. Возмутительно! — ска­жет, наконец, кто-нибудь из них.

И тогда один из ветеранов, попавший в их армию не­задолго до окончания войны, спросит:

— Аболонский?..  Что-то не помню такого...
— Да это же Ванюшка Аболонский, — ответит его парт­нер и друг Лев Гольцев. — Неужели своего фронтового ар­тиста   забыли?..

«Фронтовой   артист»... А стал он им так:

— Аболонский!
— Я!
— Выйти из строя.

И тогда он, артиллерист с двумя треугольниками сер­жанта в петлицах, сделал два шага вперед. Комиссар арт­полка   внимательно   посмотрел на него и сказал:

— Покажите, пожалуйста, что вы сможете исполнить на смотре.

И он тут же, перед строем батареи, разбежавшись и сделав темповой подскок, стал исполнять рондат — араб­ское сальто — рондат — арабское сальто. Он вложил в этот трюк весь азарт молодости, необыкновенный кураж, даже немного перестарался. Подпрыгнул так высоко, что на последнем кувырке случайно задел ногами за кабель поле­вого телефона.

Фронтовые акробаты. Нижний — И. Аболонский

— Вот дает жизни артист! — засмеялись батарейцы.
— Эдак вы нам всю связь порвете, — улыбнулся комис­сар. — Хорошо прыгаете.  Поедете на дивизионный смотр художественной самодеятельности. Не понимаю, почему вы скрывали свою профессию.

Собственно говоря, он никогда не скрывал того, что до службы в армии был артистом цирка. Здесь, на фронте, в короткие часы затишья между боями, чтобы поднять на­строение у своих друзей, показывал им различные трюки. И поэтому он без особого труда стал одним из лучших участников дивизионного, а затем и армейского смотра художественной самодеятельности. После того как успеш­но выступил на смотре Северо-Западного фронта, его вы­звали в политотдел 53-й армии и сказали:

— Вам, Аболонский, придется снова стать артистом.

Странно было слышать эти слова на фронте.  Как он бросит своих боевых друзей, свою полуавтоматическую полковую пушку образца 1938 года, на которой ему, командиру орудия, были знакомы все царапины… Впрочем, в его жизни и до этого были неожиданности. Даже в свой любимый цирк он... попал случайно. Однаж­ды он бегал вместе со своими двенадцатилетними сверст­никами по московскому двору; его остановил пожилой, не по возрасту стройный мужчина.

— Мальчик, хочешь быть артистом цирка?

Ну какой паренек в его годы не мечтал об этом, тем более что до цирка от их 1-го Колобовского переулка ру­кой подать. С сомнением посмотрел он тогда на незна­комца. Но мужчина не шутил. Он оказался преподавателем гимнастики цирковой школы С. Сергеевым. Ему понрави­лось, как прыгает его сосед по дому. И вот Аболонский — студент циркового техникума, а затем артист цирка... Через три года — новое событие в его жизни. Призы­вают в армию. Действительная служба. Участвует в боях на Халхин-Голе. В декабре 1940 года возвращается в цирк, а через полгода вновь надевает красноармейскую гимна­стерку...

И вот ему предлагают вернуться к своей мирной про­фессии. Уместно ли это сейчас? Ведь недаром существует афоризм: когда грохочут пушки, музы молчат. Его сомнения, видимо, отразились на лице. Не случайно же майор из политотдела сказал:

— Вы должны понять, что ваше искусство сейчас очень нужно бойцам.  В этом вы скоро убедитесь  сами...  Итак, товарищ сержант, вы переводитесь в армейский ансамбль.

...Ансамбль был небольшой — всего восемь таких же молодых, как он, артистов цирка и эстрады. Здесь встре­тился со своим бывшим партнером Львом Гольцевым и ар­тистом Михаилом Крихели. Друзья решили сделать акро­батический номер. Несколько дней репетиций, и ансамбль отправился на гастроли. Держа над головой реквизит, артисты пробира­лись через болото на передний край. И там, в лесу, дали первый свой концерт. С той поры по три-четыре раза в день выступали они перед воинами — артиллеристами, пе­хотинцами, саперами, танкистами, летчиками. Обслуживали и раненых в госпиталях.

Жизнь артиста фронтового ансамбля оказалась не из легких. Однажды приехали в полк. Был двадцатиградусный мороз.

— Что делать? — растерянно спрашивали партнеры.
— Работать! Раздевайтесь! — ответил Аболонский и пер­вым сбросил с себя на снег шинель.

И вот на поляну, окруженную бойцами, одетыми в тулу­пы, под бодрый марш аккордеона вышли армейские акро­баты в одних трусах и майках. В другой части воины запретили артистам подобный эксперимент. Пришлось выступать в гимнастерках и вален­ках. Акробаты в валенках! Подобного, пожалуй, не было в истории циркового искусства. Сейчас эту сцену нельзя вспомнить без улыбки... А жара? Ее тоже пришлось испытать фронтовому арти­сту. Когда после окончания войны в Европе их армию пе­ребросили в Монголию, бойцы проделали 1300-километро­вый марш по безводной степи к Большому Хингану, чтобы выйти в тыл к японцам. Всего лишь по стакану воды в день выдавали тогда. А ведь артистам приходилось не только идти пешком, но и выступать по нескольку раз в день.

Случалось, конечно, неоднократно попадать под артоб­стрел и бомбежку. Когда бои шли на Курской дуге, их ан­самбль однажды выступал на узловой станции. Во время концерта прибыл эшелон с танками, а через несколько минут в небе появились вражеские бомбардировщики.

— Концерт временно прекращается! — приказал началь­ник ансамбля. — Всем на разгрузку танков!

И вот Аболонский и его товарищи под бомбежкой при­нялись сгружать с платформ боевые машины. Когда танки уже громыхали на привокзальной площади и были загра­дительным огнем отогнаны фашистские самолеты, артисты продолжили   свой   концерт. Выступали в самых различных условиях. В блиндажах, на танках и даже на крыле самолета. В землянках, напри­мер, нижнему надо было становиться на коленки, а верх­ний делал стойку не на прямых руках, чтобы не задеть ногами накатника. Они давали концерт для целой дивизии, а иногда... для одного бойца. Так, на Северо-Западном фронте Аболонский и Гольцев под огнем противника пробрались к окопу знаменитого снайпера Хандогина, имев­шего на боевом счету 240 убитых фашистов, и дали там ему импровизированный концерт... На обратном пути попа­ли под минометный обстрел...

Все, казалось, было нипочем. Брала верх озорная мо­лодость и сознание того, что их искусство нужно бойцам. Майор из политотдела оказался прав. Аболонский видел, как светлели суровые лица фронтовиков, когда он высту­пал со своими товарищами. Они приносили своим искус­ством радость воинам. Это придавало ему силы и застав­ляло забывать о трудностях. Когда кончался концерт, ар­тисты невольно становились свидетелями непроизвольного смотра. Мимо них торжественно проходили бойцы, направ­ляясь на передовую. Часто из колонн вопреки строевому уставу раздавались выкрики:

— Спасибо,  ребята! Аболонский, пока!  До скорой встречи!

Бойцы шли в наступление, а артисты, собрав свой рек­визит, двигались вслед за ними, чтобы там, на освобожден­ной земле, снова показать воинам свое искусство. Так было у озера Селигер, на Украине, в Румынии и Венгрии. Так было и в Чехословакии... Злата Прага... Конеч­ный пункт его солдатского пути на Западе. Уже не снаря­ды и мины, а громкие аплодисменты сотрясают воздух. Это многотысячная толпа советских воинов и горожан в День Победы смотрит на площади концерт армейского ансамбля. Иван сегодня в ударе. Показывает все, что умеет делать. И когда запыхавшись он спускается с помоста, что­бы переодеться к следующему номеру, к нему подходит пожилой чех.

— Вы прекрасно работаете, точно артист.
— А я и есть артист, — ответил он тогда, направляясь в  автобус,   который  заменял участникам  ансамбля  гарде­робную.
— Наш фронтовой артист, — с гордостью и теплотой в голосе сказал стоявший рядом полный старшина, кавалер ордена   Славы.
— Да такой военной специальности ни в одной армии нет! — удивился   чех.
— А у нас, пан, есть, — пояснил старшина. — Наш Иван с товарищами много сделал для победы. Их искусство — тоже наше оружие.

Эти слова звучали как награда...

...Двадцать лет прошло с тех пор! Как незаметно проле­тело время, — подумал Аболонский, смотря в зеркало на покрытое гримом лицо. Об этом, наверное, говорят сей­час его однополчане на даче у генерала Горохова. Они, конечно, опять пришлют ему письмо и будут обижаться на то, что он не приехал на традиционную встречу. А как бы ему хотелось увидеть их, вспомнить былое и рассказать о своей послевоенной жизни. Они, вероятно, знают, что их фронтовой артист Иван Аболонский вернулся в цирк. Но мало кому из них известно, что вот уже шесть лет он возглавляет номер «Акробаты-прыгуны с подкидными дос­ками». Все его участники — славные ребята. Со своим но­мером он объездил весь Советский Союз. Был также на гастролях в ГДР, Польше, Чехословакии и в Индии. Однако он не может вместе с ветеранами отметить День Победы. Им, наверное, все объяснит Гольцев. Служба — есть служба. Девятое мая в этом году, как уже много лет, Аболон­ский встречает в цирке. Вот он сидит в своей гардеробной и готовится к выходу на манеж.

— Давайте, ребята, сегодня  отработаем без сучка и задоринки, — говорит он  партнерам, скрывая свое волне­ние, — ведь это шефское представление.

Там, в переполненном зале, откуда до гардеробной до­носится смех и бравурная цирковая музыка, сидят моло­дые люди в солдатских гимнастерках. Защитники Родины. Может быть, сыновья тех, кому он показывал искусство на фронте. Они ждут его выхода. И пусть фронтовые друзья не сердятся на Аболонско-го. Их артист из армейского ансамбля еще долго не при­едет к ним. Он по-прежнему находится в строю — несет своим искусством радость людям.
 

Е. АЛЕКСЕЕВ

Журнал Советский цирк. Июнь 1965

оставить комментарий