Глава шестая. Из книги Владимира Кулакова "Сердце в опилках"

 Из шорной в очередной раз валил густой синеватый махорочный дым. Пашка, как раз попал в очередное облако, которое выпустил на волю куривший.

– Бонжур, Захарыч! – в дверном проёме появилась прищурившаяся и кашляющая ехидная физиономия молодого помощника, пришедшего на работу. – Гив мию, плиз, смокинг! – отмахиваясь от дыма и продолжая кашлять, блеснул он знанием иностранных языков.

– Чего? – чуть не поперхнулся Стрельцов, до этого мирно пивший чай и теперь благодушно куривший. – Какой смокинг?..
– Вот темнота дореволюционная! Дай закурить, говорю! Это – по-английски!..
– Для того, чтобы курить мою, (тут Захарыч ввернул недавно услышанное и понравившееся ему слово), – "фирму", надо иметь лёгкие с оглоблю! А у тебя, доходяга, грудь как у петуха коленка! – в свою очередь парировал выпад старик. – Это по-русски, хомут тебе в дышло!..

  Пашка примирительно рассмеялся:

– Всё, – ничья! – и уже совсем радостно – Доброе утро, Захарыч!..

  Пашка широко улыбнулся своему наставнику и насвистывая арию "мистера Икса", пошёл переодеваться в рабочую одежду. Впереди ждал обыкновенный цирковой день...

  ...Конюшня блистала чистотой и опрятностью. Каждая вещь находилась на своём месте однажды ей определённое. Лошади стояли в станках по кличкам строго в алфавитном порядке: "Алмаз", "Гранат", "Изумруд", "Малахит", "Рубин", "Сапфир", "Топаз", "Янтарь". Сбруи в шорной висели в том же порядке с теми же именными табличками. Что-то отыскать в хозяйстве Захарыча было делом нескольких секунд. Этим он и заведовал. Руководил же групповым номером джигитов Осетии, а следовательно и Захарычем с Пашкой, артист, с которым при встрече почтительно раскланивались в цирке все. Звали его – Казбек.

  Иногда наступает желанное время в жизни артиста, когда его фамилия становится Именем. Здесь был иной случай, ещё более уникальный, когда имя заменило – всё.

  Казбека знали в стране и за рубежом. Когда произносили его имя, сразу представлялся блистательный мастер-наездник и высочайший класс его номера. Он всего добился сам, работая до седьмого пота, и того же требуя с других.

– Он, как и я когда-то, начинал у Кантемировых. Захватил ещё самого старика Али-бека! Это была – школа! – Пашка понял по интонации Захарыча, что это высочайшая оценка, хотя названая фамилия ему ни о чём не говорила.

  Конная труппа, куда устроился Пашка, называлась по имени руководителя и знаменитой горы – "Казбек". Вначале, правда, писалось осетинское название "Урсхох" ("белая гора"), но оно как-то не прижилось. На афишах вечно печатали с ошибками. Казбек заводился, скандалил, пока однажды кто-то не посоветовал ему "не мудрить", а писать всем известное – "Казбек". Вскоре во всём цирковом мире стал известен этот конный номер и сам джигит.

  Во всех интервью руководитель джигитов любил рассказывать историю, связанную с его именем: в начале девятнадцатого века селением у подножия "белой горы" владел князь Казбек. Его имя стало названием аула Казбеги, по аулу русские назвали и гору. Казбек утверждал, что его прапрадед – и был тем князем...

  Чуть меньше месяца назад, через несколько дней, после разгрузки лошадей, Захарыч представил руководителю номера нового служащего по уходу за животными. Перед Пашкой стоял темноволосый стройный красавец с ярко выраженными кавказскими чертами и такой же речью. Его спокойные движения завораживали. Это был уверенный в себе человек, очень уважительный, с умным проницательным взглядом. Когда он двигался, было ощущение, что он медленно танцует. Повороты его были грациозны, неторопливы и выразительны. Позже Пашка увидит совсем иной темперамент этого человека на манеже, его мастерство, и будет гордиться, что попал в этот номер.

– Если Ныкита Захарович тебя берёт, я нэ возражаю. Если этот человэк говорит "да", я никогда нэ скажу "нэт!". Я ему верю больше, чем сэбе!.. – Заговорил Казбек низким глуховатым голосом, местами с неподражаемым акцентом. Некоторые, привычные уху буквы, у него имели дополнительные звуки, которые не воспроизвести другому человеку. Он говорил "вкусно" – заслушаешься...
– Пиши заявлэние. Только помни – я тебе доверяю сокровыщницу. – Казбек подвёл Пашку к лошадям и перечислил их имена, написанные на табличках. Он любил именовать животных названиями драгоценных камней – Это валютный фонд! Каждая лошадь – две-три машины стоит!..

  В труппе "Казбек" были люди разных национальностей, но все бесспорные мастера джигитовки.

– В цирке, в групповом номере, артисты называются по фамилии руководителя номера, даже если они не родственники – знакомил Захарыч своего нового помощника с азбукой цирка. – Национальность, пока ты на манеже, тоже у всех одна, – как у руководителя. Кто бы ты ни был, хоть негр!

  Тут Пашка от души расхохотался, представив себе скачущего африканца в овечьей папахе, бурке, бешмете и с кинжалом в зубах...

  Когда он обрисовывал представившийся образ, улыбался и Захарыч. Потом берейтор серьёзно сказал:

 – Вот мы смеёмся, а такой артист был. Выдающийся артист! Неповторимый темнокожий жокей-наездник родом из Сомали. Звали его – Багри Кук...

  Из всех джигитов Пашке Жарких больше всех приглянулся Эльбрус, или как его все звали – Элик.  Как выяснилось – это был младший брат Казбека.

– У них там в семьях что всех горными вершинами называют? – попытался пошутить Пашка...

  Эльбрус – шатен среднего роста. Горластый, хохотун, первый плясун, который ни секунды не мог устоять на месте. На его лице жили постоянно смеющиеся горящие глаза, которые в одно мгновение, если что, затягивала тяжёлая туча – тогда беда! Он был вечный бретёр, заводящийся по любому поводу и такой же отходчивый. Если он считал кого-то другом, то был другом до конца, без оглядки!..

  Братья мало были похоже друг на друга. Ну, может только акцентом.

  Казбек был всегда безукоризненно гладко выбрит. Эльбрус носил роскошные "будёновские" усы. Ноги его были заметно, по-кавалерийски, кривоваты.

– Это сэксуалная крывизна! – Элик, специально для женщин, кривя их ещё больше и смешно ковыляя, юморно обыгрывал свой природный "дар".

   Для парней – отшучивался:

– Э-э! Папа забыл с лошади снять – так и вирос!
– С горшка его поздно сняли!.. – обычно озвучивал свою версию Казбек.

  Эльбрус никогда не спорил с Казбеком. О чём бы ни шёл разговор. Между ними разница в возрасте была всего пять лет, но он разговаривал с Казбеком настолько почтительно, часто опуская глаза, что казалось общаются, скорее, сын с отцом, нежели брат с братом.

– Это, Кавказ, – традиции!.. – с уважением в голосе пояснил своему помощнику Захарыч.

  Так Пашка Жарких начал свои цирковые университеты, постепенно познавая мир цирка, его людей и историю этого древнего искусства, куда так неожиданно привела его судьба...
 

оставить комментарий