Идолы и идолопоклонники

«Я не знаю за что, но от имени империи награждаю Вас!» — так будто бы сказала королева Англии при вручении орденов четырем парням из Ливерпуля, которых весь мир сейчас знает под именем битлзов. За что они были награждены орденами? В чем секрет их невероятной популярности? Популярности поистине ни с чем не сравнимой.

Летом 1965 года в Париже, во Дворце спорта состоялись два концерта битлзов. Два концерта в один день. Организовал их, совместно с радиостанцией Европа-1, вла­делец известного парижского мюзик-холла «Олимпия» господин Бруно Кокатрикс. Я был приглашен на один из этих концер­тов и попытаюсь рассказать о нем все по порядку.

Меня попросили приехать не позже чем за сорок минут до начала, иначе, предупре­дили меня, будет трудно попасть в зал. Но если бы меня не проводил один из админи­страторов, я не попал бы в зал и приехав на час раньше. Вся закулисная часть Двор­ца спорта была ограждена полицией и гру­зовыми фургонами, поставленными колесо к колесу. В соседних переулках полицей­ские дежурили на машинах и мотоциклах.

Внутри еще похлеще: сцена оцеплена тремя рядами металлических барьеров, подпертых бревнами. Полное впечатление подготовленного к осаде опорного пункта обороны, не хватает только рва с водой и крокодилами! Воды действительно не было, зато крокодилов — сколько угодно.

Двести полицейских охраняли здание и зал, сто профессиональных борцов, боксе­ров   и  самбистов  стояли  в  проходах,  прикрывая подступы к сцене. Десятки коррес­пондентов метались между рядами ограж­дений. За кулисами атмосфера тревоги и опасности. Каждый, попадающий сюда, про­ходит многократный контроль.

Оставалось десять минут до начала кон­церта, захотелось пить, и я спросил, где буфет. Через пять минут мне принесли ко­ка-колу в мягком пластмассовом стакане. Оказалось, ни в здании театра, ни в бли­жайших «бистро» в этот день ничего не продавалось в бутылках: они могли быть использованы как оружие.

Очень быстро и шумно зал наполнила молодежь в возрасте от двенадцати до двадцати лет. Все уже возбуждены — гром­ко перекликаются, поют, что-то кричат, свистят. Некоторые в черных рубашках, на которых красным написано: «Я люблю битл­зов», другие в шапках с портретами своих кумиров.

На стульях лежали две листовки. Пер­вая — призыв вступать в клуб друзей битл­зов. Во второй зрителей очень настойчиво и очень вежливо просили не сходить с ума, не убивать билетеров, не ломать стулья и не давать своим поведением повода для вмешательства властей, а «если опять про­изойдет что-либо в таком роде, мы (орга­низаторы) не сможем в дальнейшем устраивать для вас концерты ваших любимых ар­тистов».

Начался концерт. Построен он был, на мой взгляд, нелепо — в первом отделении подражатели битлзов, второе — сами битлзы. Когда я усомнился, не лучше ли было бы в первом отделении показать артистов других жанров, мне объяснили, что это ис­ключено. Если появятся акробаты или фокусники или даже певец, но поющий не в манере битлзов, их освищут, забросают всем, что попадется, а то и просто силой стащат со сцены.

Итак, концерт начался. Когда зажегся сценический свет и выбежал конферансье, раздались свист и крики такой силы, что стало ясно: сказку о Соловье-Разбойнике надо оставить для самых маленьких детей. Девочка в соседнем ряду вскочила, дико завизжала и бросилась к сцене. Ее перехва­тил один из борцов и орущую, дрыгающую ногами понес к запасному выходу.

В первом отделении выступали пять ан­самблей. Их названия: «Москитос» (что в переводе значит комары), «Джест» (шутка, реприза клоуна), «Красные бобы» (что ни­чего более не значит), «Полевые птицы» (эти время от времени подражают крику птиц, но вообще-то они волосатые, небреж­но одетые здоровые парни и на птиц ни­как не походят) и «Поллуксы». Не думай­те, что последнее название взято из грече­ской мифологии — это кличка популярной телевизионной собачки Поллукс, отличаю­щейся волосатостью, и в этом вышеупомя­нутую собачку они превзошли.

Художественные принципы у всех ан­самблей едины, разнятся они друг от дру­га только костюмами и названием. Правда, солист «Джестов», играя соло на электро­контрабасе, сумел проскакать всю двадца­тиметровую сцену (да еще по диагонали) на одной ноге, но зато певец «Поллуксов» сбросил с себя пиджак, сорвал галстук и выпростал из брюк лиловую рубашку. К счастью, песня на этом окончилась.

Все исполнители кривляются, кричат, до­ходят до исступления, рвут на себе рубашки, ложатся на пол, не выпуская при этом из рук микрофона, прыгают, визжат. И при­мерно так же ведет себя зал.

Конферансье, выходя, чтобы предста­вить следующий ансамбль, всякий раз спра­шивает публику: «Есть ли у вас еще силы?» Зал дико кричит в ответ: «Да!» Конфе­рансье притворяется будто не слышит. Зал стучит ногами, свистит. Тогда появляется новый ансамбль.

Уже через несколько минут после на­чала концерта в зале были девушки, поте­рявшие человеческий облик. Очаги истерии вспыхивали то в одном, то в другом месте. Мгновенный истерический всплеск давал бурные волны в битком набитом наэлектри­зованном зале. И вот уже целый участок трибуны визжит, топает ногами, кричит что есть силы. Туда устремляется полиция. Ед­ва успевают погасить один очаг, вспыхивает другой. А на сцене продолжают петь, иг­рать, кривляться, прыгать. Громадные ди­намики, работающие на пределе, создают дикую атмосферу, сила звука подавляет и расслабляет психику, «Что же будет, когда уйдут битлзы?» — думал я.

Телохранители битлзов, не допуская ни­кого из рабочих сцены, сами вынесли на эстраду инструменты, систему микрофонов и динамиков. Разложили по местам мно­жество специальных электрогитар. Сцена оказалась запутанной в бесчисленных про­водах. Сомкнулись ряды боксеров и сам­бистов, и из верхнего закулисного помеще­ния спустились четверо молодых парней. От всего, что я уже видел, они резко отли­чались даже внешне: одетые в хорошо сши­тые темные костюмы, с аккуратно приче­санными длинными волосами, собранные, даже элегантные.

Прежде чем они выйдут на сцену, я со­общу несколько фактов популярности и славы битлзов. Многомиллионный тираж пластинок. Многомиллионный тираж букле­тов, брошюр, открыток. Моды «а ля битл­зы», рубашки, платки, пудреницы с их порт­ретами, клубы их поклонников по всему миру. И в связи с этим — доход, который получает Великобритания от «индустрии битлзов», равный национальному доходу от шотландского виски! Эти четверо, не так давно игравшие по субботам на танцах в бедном ливерпульском кабачке, стали ку­мирами молодежи не без помощи того же аппарата бизнеса, зарабатывающего ныне миллионы на «индустрии битлзов».

Извещение о концертах битлзов дается на первых полосах крупнейших газет, выше, чем сообщение о приезде американских космонавтов, выше, чем информация о сме­нах правительств. Мне рассказывал редак­тор одной из самых могущественных и многотиражных газет Франции «Франс суар», что его дочь, которой исполнилось тринадцать лет, сказала ему в тот день, когда он поместил большую статью о битлзах: «Наконец-то твоя газета стала серьез­ной, папа».

Но вот началось второе отделение. Я хо­тел засечь продолжительность овации, на­жал кнопку хронометре, но вскоре понял, что это бессмысленно. Овация продолжа­лась все время выступления — все трид­цать минут. Полчаса, пока битлзы пели, не­прерывно, без пауз зал ревел, пел вместе с ними, отбивая ритм ногами и руками, раз­махивал платками и портретами своих ку­миров. Истерика стала всеобщей, визг и нечеловеческий вой создавали иллюзию шаманского торжества. Крик и топот в зале заглушали даже чудовищно усиленное динамиками пение и игру исполнителей. Уже все трибуны раскачивались в едином ритме самозабвенно, не обращая ни на что внимания. Уже не одна, а сто-двести дев­чонок бились в истерике. Метались фото­репортеры, выбирая самую эффектную истерику. И это тоже делало свое дело: истерички боролись за первенство.

Очень трудно было вслушаться в пение и игру. Но в те короткие минуты, когда зал затихал, набирая силы для нового взрыва, когда истерички лежали в изнеможении, мне удавалось услышать несколько отрыв­ков из песен битлзов. Они музыкальны, артистичны, прекрасно играют на гитарах. Многие из их песен сохранили отпечаток народных шотландских мелодий. Тема песен обычная и банальная: любовь, удач­ные и неудачные свидания. Артисты хорошо двигаются, в их манере нет ничего похо­жего на дикие прыжки джестов или моски-тосов. У них очень сильный эмоциональный заряд — они все делают в полную меру.

Это — в защиту самих битлзов. Но про­изошло удивительное и парадоксальное:

Истерия в разгаре «индустрия битлзов» победила и подчинила себе самих битлзов. Она их растоптала, обезличила как артистов. Все современные средства рекламы превратили их в идолов. Битлзы только успевают начать первую строчку новой песни — дальше зал поет сам. Какие-то строки публика выкрикивает, на каких-то — визжит или свистит. Зал за­веден до отказа великим богом рекламы еще до начала концерта. Нужен только нажим кнопки, чтобы взорвать эмоции исступленных идолопоклонников с развинченными нервами. Это похоже на тайфун, на вирусную эпидемию.

Я думал об этом под бешеный элек­тронный шум, под аккомпанемент топота и визга. Много хороших, средних и плохих песен спели парни из Ливерпуля в этот день за тридцать минут. Ушли и не вернулись на поклон. После последней песни они падают за кулисами без сил — темп, отдача и ритм выступления выматывают их  до предела.

Концерт окончился. Двести-триста деву­шек стоят в разных углах опустевшего, за­сыпанного листовками зала и плачут навзрыд. Они растерзаны, волосы закры­вают лицо. Конец концерта для них страш­ная трагедия — это прощание с божеством!

А пока многочисленная толпа ждет артистов возле артистического входа, где за баррикадой из грузовиков стоят машины битлзов, их выводят тайно через подвал под усиленным конвоем телохранителей. Их очень берегут: они дорого стоят. За получасовое выступление им платят по десять тысяч долларов — это рекордный гонорар.

Нетрудно представить, какие огромные барыши получают хозяева «индустрии битлз»!
 

А. КОННИКОВ, заслуженный  деятель  искусств  РСФСР

Журнал Советский цирк. Апрель 1966 г.

оставить комментарий