Инспектор манежа

За кулисами цирка, в небольшой без претензии на уют комнате со скошенным потолком, уходящим под трибуны, взад – вперёд  ходит плотный невысокого роста человек с рано проступившей лысиной на голове, - это инспектор  манежа. 

Он  громко  разговаривает  сам  с  собой,  потом  снимает  трубку  телефона,  набирает  номер  гостиницы  и  спрашивает: -  ну  что  приехали?.  Он  уже  почему-то  во  фраке,  смотрится  в  зеркало, старательно  закрашивая  рано  проступившую плешь  на  затылке.  Не  получив  утвердительного  ответа,  нервно  кладёт  трубку  на  аппарат  и  снова  продолжает  ходить  как  медведь  в тесной  клетке,  высвобождая  физическую  энергию,  бросая  слова возмущения  в  пустые  плоские  стены.

- Я  не  понимаю  этот  «Главк»,  чем  они  там  думают,  сегодня  премьера,  а  половины  номеров  по  их  милости  нет  и  в  помине,  и  где  они  никто  не  знает.  У  меня  голова  идёт  кругом,  что  мы  будем  показывать?  Программа  не  составлена,  клоунов  нет,  Господи!  да  когда  же  всё  это  кончится,  как  мне  надоел  этот  бардак.   Мимо  проходит  Кирилка  из  номера  «Эквилибристы  на  першах»,  Кирилка  мастер  по  переиначиванию  слов  и  выражений. Он  как-то встречает  меня  в  холле  гостиницы  и  говорит, - на  улице  свежоповато  а  ты  легко  одет.  А  тут на  днях  в  столовой  такое  учудил,  точно  не  помню,  но  кажется это  уже  из  классики – «свежо  питание,  а  стул  идёт  с  трудом». И  знаете,  работницы  столовой  даже  не  обиделись. Ну,  вот,  к  примеру,  взять котлеты,  как  вы  думаете  чего  там  больше  мяса  или  хлеба?  Не  забивайте себе голову  пустяками,  конечно  хлеба,  чтобы  на  всех  хватило  мяса,  да  и  домой  сотрудницам хоть  что - то  унести надо.  Мы  ведь  тоже  уносим  с  манежа  опилки  на  башмаках,  вот  и  не  воруем,  просто  прилипают  они  к  ногам,  как  к  рукам  в торговле деньги.  По  этой  причине с  Кирилкой  никто  не спорит,  вот  и  инспектор  манежа  с  ним согласился,  когда  он  пропел  ему  стихи  собственного  сочинения:

«Кому  это  нужно,  да  никому  не  нужно,
 Кому  это  надо,  да  никому  не  надо».

Вот  и  я так  считаю,  что  это  никому  не  надо.  Высокому  начальству  только  кажется,  что  они  толково  управляют  зрелищными  предприятиями.  Управляющего  я  не  обвиняю,  он  тут  ни  при чём.  У  него  просторный  кабинет,  аквариум  с рыбками,  ковёр  на  полу, секретарь  в  предбаннике.  Вот  она   и  пусть  знает, ему - то  зачем  всё  знать.  У  нас  тут не  пойми  что  происходит,  а  он,  видите  ли  виноват,  потом  как  бы опомнившись  делает серьёзным  своё  упитанное  лицо  и  спрашивает:

- Ну,  вы - то  сегодня  начинаете?
- Мы - то  начинаем,  у  нас  всё  готово,  шеф  приехал  он  в  гостинице,  сейчас  будет.
- А  что  он  ваш  шеф  раньше-то  не  приехал,  а  то  получается  «На  ловлю  ехать  собак  кормить»
- А  куда  ему  спешить,  мы  и  без  него   неплохо  начинали,  ему  скоро  70 лет,  а  это  извините  меня  возраст.
- Ну  и  шел  бы  на  пенсию – лицо  инспектора  выражало  мудрость  и  рассудительность – что  в  такие  годы  шмулиться  по  городам  и  весям,  по  этим  клоповникам – гостиницам,  чего  дома –то  не  сидится?  Сколько  можно этот перш  на  голове  держать,  до  скончания  века что –ли?

  - На  пенсии  сидеть,  это  120 рублей  в  месяц,  на  них  не  шибко  разживешься,  а  тут  у  него  выходит,  сейчас  посмотрим,  сколько  у  него  выходит.

  У  Кирилки  в  руках  расчётные книжки  на  весь  номер.  Так,  смотрим,  ставка  12р 50 коп.  Умножаем  на  количество  выступлений,  а  у  нас  их почти  всегда  под  40,  да  суточные  78 руб,  да  премиальные  вот  и  получается  около  шестисот  рублей,  кто  от  таких  денег  откажется?  Да  никто! С  такими  деньгами  и  умереть в  манеже  не  страшно.

- Да  деньги  великая  сила – соглашается  инспектор  манежа.

- Он  у  нас  в  номере  продолжает  Кирилка -  делает  только  один трюк,  так  что  его  из цирка  дубьём  не  выгонишь.

 - А  мне  сказали,  что  вы  не  работаете,  будто  у  вас  партнёрша  заболела.

 - Шурочка  что ли,  сейчас  узнаем,  Василь!  Василь!  - зовёт  он  верхнего, -  что  Шурочка  не  работает?

 - Как  не  работает – возмущается  Василь – кто  тут  воду  мутит?  У  нас  всё  готово.

- Ну  и  славненько – успокаивается  инспектор – а  то  ходят  тут  всякие,  вот  и  наводят  тень  на  плетень,  сколько  у  вас  по  времени  идёт  номер?

 - Работаем  восемь  минут,  можем  двенадцать,  а  при  необходимости  можем  и  на  пятнадцать  минут  замахнуться.

- Давайте,  добавляйте,  выручайте,  Родина  вас  не  забудет – он  потирает свой  лоб  и  радостно  продолжает – когда  будет  шеф-то  с  ним  надо  всё  и  решить?

 - Зачем  с  ним,  вон  Толя  Зинченко  наш  нижний,  он  исполнитель  ему  и  решать.

  - Толик! Толик! – кричит  Василь – как  насчёт  нового  трюка  сделаешь?

  - Я  готов,  какие  проблемы – отвечает  Толик.

  - Ну  вот – успокаивает  Василь  инспектора  манежа – если  Толик  сказал  то  это  железно.

Широко  ступая,  словно  матрос  по  палубе  корабля,  мимо  проходит,  служащая  по  уходу  за  лошадьми,  она  чем - то  недовольна  и  шибко  возмущена.  За  ней  едва  поспевая,  семенит  старенький  вахтер,  жалуясь  инспектору  манежа.

  - Я  ещё  не  всех  знаю  из  вновь  прибывших,  спрашиваю  кто  такая?  А  она  послала  меня  на…

  - Не  переживайте дядя  Боря,  она  всех  туда  посылает.

 - Она  что бандерша  что ли?

  - Хуже  дядя  Боря,  она  служащая  по  уходу  за  животными,  представительница  редкой  экзотической  профессии,  она  не  только  нас,  она  и артистов  своего  номера  туда  же  посылает.

  Наташка  хулиганка,  но  великая  труженица,  оставшись  одна без  помощников,  уволенных  за  пьянку,    одна  содержала  конюшню  в  полном  порядке. Я  видел,  как  она с  лёгкостью  профессионального  грузчика  перетаскивала  мешки  с  овсом,  вывозила  навоз,  завозила  в  стойла  лошадей  свежие  опилки,  как  их  мыла,  расчёсывала  гривы,  обрабатывала  копыта.  И  вот  стоило  только  лошадке  взбрыкнуть,  и  от  Наташки  ничего  бы  не  осталось,  но  они  стояли  перед  ней  как  вкопанные.

  - Так  устроена  жизнь – говорит  мне  Наташка – с  лошадьми  проще,  с  людьми  сложнее.  Лошади  понимают  слова,  люди  нет.  Всё  что  мне  по  закону  положено  на  лошадей,  я  выбиваю  матом.  Кулаком  мне  проще,  но  так  нельзя – статья,  а  матом  можно,  на  мат  запрета нет.

  - А  охранника  ты  зачем  матом  оскорбила?

  - Да  просто  попал  под  горячую  руку,  я  даже  его  не  заметила  когда  входила.

 Наташка,  конечно,  мало  походит  на  женщину,  а  вы  попробуйте  поработать  за  троих  на  конюшне  и  остаться  женщиной.  Она  на  работу  бежит, а  он  под  ногами  путается.  В ней  восемьдесят  килограммов  мускулов,  а  в  нём  полтинник  сухожилий  едва наберётся,  да  она  в  упор его  не  видит.  Ей  легче  послать  его,  а  уж  потом  разобраться.  Труженица  Наташка,  вот  её  главный  козырь  в  борьбе  за  справедливость.

 - Наталия! – окликает  её  инспектор, - ты  расчётную  книжку  сдала?  А  то  бухгалтерия  аванс  не  выпишет!

  - Пусть  только  попробуют,  я  главбуху  все  зенки  выцарапаю!

 - Ну,  вот  сами  всё  видите,  у  нас  ведь  как:  в  артисты  все  лезут,  а  убирать  навоз , охотников  нет.

- Ты когда  приехала?! – кричит  он  ей  в  след, - с  какого  числа  проставлять  тебе  рабочие  дни?

  - У  меня  пять  суток  дороги  в обнимку  с  лошадьми  и  четвертак  долга  с  прежнего  цирка,  а  рабочие  дни  без  выходных,  так  что  будьте  любезны  оплатить! Тут  она  ещё  раз  крепко  выругалась  и  ушла  на  конюшню.

   - Сумасшедший  дом,  какой  то,  хоть  не  уходи  из  цирка – жалуется  инспектор – наверное,  вот  тут  поставлю  раскладушку  и  буду  спать  на  рабочем  месте.

  - Господа  артисты!-  говорит  он  громким  голосом,  что  бы  его  слышали  в  манеже – сдайте  расчётные  книжки  в  бухгалтерию,  а  то  не  выпишут  аванс,  я  уже  десятый  раз  повторяю  одно  и  то  же.

   - А  у  меня  будет  репетиция  в  манеже? – спрашивает  Любочка  невысокого  роста  артистка  работающая каучук.

  - Какая  репетиция  Люба,  побойся  Бога,  до  премьеры  шесть  часов, где  ты  была  раньше?

   -Наверху  в  спортзале,  там  мой  столик.

 - Значит,  ты  работаешь на  столике?

 - Да – тихим  голосом  отвечает  Любочка.

- Так  какая  тебе  разница  на  столике  в  спортзале,  или  на  этом  столике  в манеже?  Люба  нет  времени,  там ещё  обезьянки  репетируют,  и  когда  этот  «шабаш»  закончится,  я  не  знаю.  Вынесет  твой  столик  униформа,  не  волнуйся,  они  и  тебя  вместе  со  столиком  вынесут.

-Ага,  вынесут,  я  зашла  к  ним  в  униформу,  а  они  всё  пьяные.

  - Господи,  когда  успели,  ты  ноты  сдала  в  оркестр?

  - Да,  ещё  вчера,  но  я  так  и  не  слышала  своей  музыки,  оркестр  ещё  её  не  играл.

 - Сыграют  Любочка,  сыграют,  они  у  нас  всё  сыграют,  есть  ещё  вопросы?

- Нет,  ну  я  тогда  пошла  в  гостиницу.

 - Иди  Любочка  и  не  забудь  что  в  девятнадцать  часов  у  нас премьера,  и  Любочка  ушла.

- Сколько  ей  лет? – спросил  Кирилку  инспектор.

  - Думаю , где  то  лет  двадцать  пять  будет.

  - А  чего  маленькая  такая,  лилипутка  что  ли?

- Да  нет,  она  нечто  среднее,  между  лилипуткой  и  нормальной  женщиной,  ну  бывает  такое,  у  неё  сестра   точная  копия,  их  даже  мать  и  то  путает.

  - И  что,  то  же  каучук  работает?

  -Да,  но  только  в  цирке  на сцене.

 А  на  манеже  старый  дрессировщик  отрабатывает  новый  трюк  с  обезьянкой  «езда  по  кругу  на  велосипеде».  Обезьянка  не  слушается,  всё  норовит  убежать  за  кулисы.  Дядя  Вася  нервничает,  потом  просит  маэстро  сыграть  свою  музыку.  Дирижёр  вскидывает  руки,   оркестр  вступает,  дядя  Вася  морщица,  потом  громким  голосом  просит  сыграть  ещё  раз.

- Что  не  так? – спрашивает  маэстро.

 - Повкуснее  можете?

Дирижёр  оркестра  молодой  очень  вежливый  интеллигентного  вида  человек  с  высшим  медицинским  образованием,  осторожно  как  бы  ни  навредить  поясняет:

  - У  нас  музыкантов  такой  терминологии  не  существует,  я  не  знаю  что  такое  «сыграть  повкуснее».

- Ну,  надо  же  ещё  один  профессор  нашелся, - возмущается  дядя  Вася, - я  его  прошу  сыграть   повкуснее,  а  он  академию  разводит.  Все  беды  в  цирке  от  того,  что  шибко  много  у  нас в   умных  людей  стало, - я  его  прошу  сыграть  повкуснее,  а он  видите ли  не  знает  что  это  такое.  Ну,  мяса  побольше  в  звучании,  а оркестр  тонковато  берёт,  плоско,  не  выразительно,  неужели  так  трудно  сыграть  простую  вещь.  Я  ему  говорю  повкуснее – обращается  он  уже  к  артистам,  сидящим  в  первых  рядах, - а  он  мне  про  терминологию.  Да  хрен  с  ней  этой  терминологией,  есть  она  нет  ей,  мне  музыка  нужна,  а  не  терминология.

  -Сейчас  сыграем,  всё  понял – сказал  маэстро  и  снова  вскинул  руки.

-  Ну  как  теперь  есть  мясо?

 - Ну,  это  совсем  другое  дело – уже  улыбается  дядя  Вася – а  то  терминология.  Я  во  время  войны  чтобы  не  умереть  с  голоду  ещё мальчишкой  ходил  по   детским  домам  и  давал  концерты.  Я  выжил  тогда,  когда  выжить  было  невозможно,  А  он  мне  говорит  про  терминологию.  Вот  она  моя  терминология – он  показывает  узловатые  пальцы,   ими  я  работал  манипуляцию,  а во  втором  отделении  на  «ура»  шли  обезьянки.  На  мне  живого  места  нет,  я  весь  покусан  этими  маленькими  обезьянками.  Мне  в  одном  цирке  один  умник  говорит,  а  как  же  с  медведями  работают?  Я  ему  говорю-  губошлёп,  на  медведя  можно  намордник  одеть,  а  на  обезьянку  не  наденешь.  Он  берёт  в  руки  обезьянку  и  просит  показать  зубки,  клыки  как  у  дикого  зверя.  А  то  терминология -  не  успокаивался  дядя  Вася – демагогия  всё  это.  Ты  возьми,  выйди  и  покажи,  а  то  мы  все  в  последнее  время,  слишком  много говорить  стали.

- Дядя  Вася!  После  репетиции  зайдите  ко мне – просит  инспектор –нужно  с  программой  разобраться, у  нас тут  есть  кое  какие  проблемы.

- Что  за  проблемы, кто-то  заболел?

 - Да,  партнёрша  в  номере  «акробаты  на  подкидных  досках»,  придётся  снимать его  с  программы.

Дядя  Вася  смотрит  в  глаза  инспектору  манежа,  видно,  что  знает  причину,  однако  спрашивает, - сколько  лет  партнёрше?

- Только  что  из училища,  лет  восемнадцать  не  больше.

  - Ей  восемнадцать  она  болеет,  а  мне  шестьдесят  я  не  болею.

 - Вот  документ,  больничный лист,  заставить  не  могу,  не  имею  права,  профсоюз  сами  понимаете.

  -Понимаю,  понимаю,  в  этой  стране  всё  вывернуто  наизнанку;  работаешь,  не  платят,  не  работаешь,  получаешь  зарплату.  Ну,  зачем  работать,  когда  лежать  в  постели  за  эти  деньги  куда  приятнее

 - Она  же  женщина  дядя  Вася,  не  пьёт  ведь.

  - Она –то  не  пьёт,  за  то  муж  у  неё  пьяница,  вот  она  его  и  выручает.

- Вы  так  думаете?  И  лицо  инспектора  изобразило  детскую  наивность.

  - Я  эти  фокусы  давно  прошел,  это  вам  молодым  всё  в  диковинку,  ну  что  там  у  нас  по  программе?  Дядя  Вася  смотрит  на  лист  белой  бумаги  и  говорит: - не  пойдёт.

 - Что  не  так  дядя  Вася?

- А  то  и  не  так, вы  же  одних  животных  накладываете  на  других

 - Как  на  других? - оправдывается  инспектор.

 - Кто  у  нас  идёт  пятым  номером?

  - Собаки  Пановой.

И  вот тут  дядя  Вася  кричит  что  есть  мочи – а  что  вашу  мать  собаки  в  этом  цирке  не  животные?!

- Инспектор  манежа  умаляющим  голосом  твердит  как  молитву:  вы  же  успеете,  дядя  Вася,  успеете,  у  нас  за  это  время  медведей  готовили.

  - Вы  только  посмотрите  на  этого  интеллигента – кричит  дядя  Вася – и  он  ещё  будет  меня  учить.  Я  работал  и  с  теми  и  другими,  на  медведя  можно  намордник  одеть,  а  на  обезьянку  не  наденешь,  вот  результат, - и  он  показывает  шрамы  на  своих  руках.  Я  только  что  в  манеже  говорил  об  этом,  они  только  с  виду  маленькие,  а  пудовую  гирю  уносят  за  кулисы,  бегом  без  отдыха,  в один  приём.

 Два  часа  до  премьеры,  а  оркестр  всё  ещё  разучивают,  чью - то  мелодию.

 - Всё  делается  в  последний  момент – сказал  служащий  артистки  Пановой  и  сутулясь  поплёлся  на  конюшню.

 Униформа  сгрудилась  возле  арены,  ребята  спорили,  кому  заправлять  манеж.

- А  где  Солома,  почему  его  нет  на  заправке?  Я  вот  возьму  и  не  проставлю  ему  смену – возмущался  старший  униформист. Ну  что  стоим,  пошли  ребята,  а  ты  что? – обращается  он  к сидящему  на  барьере  здоровому  парню.

 - А  что  я,  всё  я,  да  я,  если  я  не  могу  заправлять  манеж, то  всё  можно  на  меня  валить…

  - Учись,  сидя  никогда  не  научишься.

Появилась  уборщица  тётя  Маша – пыль  до  потолка – жалуется  она  в  пустоту  огромного  зрительного  зала – вся  работа  кобыле  под  хвост,  она  и  через  два  часа  не  осядет.  Людей  нагнали,  в  гостинице  ни  одного  свободного  места  нет  «лагерь  половецкий»,  а  работать  некому.

 Я  не  могу  составить  программу – уже  возмущается  инспектор – медведи  на  станции...

  - «Не  медведи,  а  мудмеди»  поправляет  его  Кирилка,

 - Ах  да  извини,  забыл,  конечно, " мудмеди",  тут  не  только  думать,  разговаривать  по – человечески  скоро  разучишься.  -Где  дрессировщик?! – у  нас  будет,  когда  ни -  будь  порядок!

 - Медведи  уже  в  цирке – доложила  тётя  Маша.

  - Как  в  цирке?  Почему  я  этого  не  знаю,  все  знают,  а  я  не  знаю.

 - Ничего  удивительного,  самый  информированный  человек  в  цирке,  это  уборщица, - успокоил  инспектора  Кирилка.

- Надо  же,  голова  совсем  не  работает,  если  я  вот  тут,  на  своём  месте  нечаянно  рехнусь  умом , ты  скажи  мне  об этом,  мне  кажется  я  уже  близок  к  помешательству.

  - Так  везде,  в  каждом  цирке – продолжал  шутить  Кирилка – мы  сейчас  работали  в  Уфе  и  что,  тот  же  бардак.

 - Спасибо,  успокоил,  а  я - то  по  своей  наивности  думал,  что  такой  «шабаш»  только  в  нашем  цирке.  А  вот  ты  давеча, -  уже  шутил  инспектор – хорошо  сказал    «свежо  питаньице  а  стул  идёт  с  трудом"  мне  доложили,  что  девки  из  буфета  до  сих  пор смеются.

  И  всё  же  главное,  это  не  расслаблять  своей  воли,  нужно  пережить  этот  адовой  день,  завтра  проще  будет,  но  это  завтра..

  - А  где  у  нас  клоуны?  Я  совсем  забыл  про  клоунов,  мне  же  с  ними  нужно  определить,  когда  пойдут  паузы?

 -Да  вот,  кажется  один  из  них , появился,  никак  квашенный – и  лицо  инспектора  манежа  выразило  ужас,   он  с  отчаянием  в  голосе  сказал, - а  вот  это  уже  катастрофа  ребята,  мы  напоролись  на  айсберг,  тонем,  тонем,  тонем.  Но  оказалось,  что  он  квашенным  был  вчера,  а  сегодня  только  с  похмелья.

- Они  пьют  по  очереди – спокойно,  невозмутимо,  ничему  не  удивляясь  говорил  Кирилка.

 - Что  это  значит  по  очереди? – недоумевал  инспектор.

- Есть  такой  цирковой  приём,  такое  не писаное  правило  для  всех  артистов,  оно  касается  в  основном  клоунов  «никогда  не  пей  со  своим  партнёром» по  работе..  Если  работаешь  в  паре, то  один из  двоих  должен  оставаться  трезвым.  Это  не  страшно,  страшно,  когда  оба  в  стельку.  А  вот  когда  один  пьян,  а  другой  только  с  похмелья, вот  это  в  самый  раз,  даже  работается  лучше.  Тот,  что  трезв,  доказывает  тому,  кто  пьян,  что  он  спасает  программу,  а  потом  они  меняются  местами.

 - Я  этого  не  знал – откровенно  признался  инспектор  манежа.

 - Ну  что  вы,  это  правило  предназначено  для  внутреннего  пользования.

  И  вот  перед  инспектором  один  из  них.

- А  где  второй? – спрашивает  он  его.

 - Кто  второй?-  начинает  "валять  ваньку"  клоун.

 - Второй,  это  твой  партнёр,  согласно  разнарядке  «Союзгосцирка»,  как  я  понимаю,  вас  двое,  где  второй?

 - Не  могу  сказать.

  - Сегодня  премьера,  он  должен  быть  в  цирке,  а  не  в  гостинице.  Вы когда  приехали?

  - Не  знаю.

  - Что  ты  даже  не  знаешь  когда  приехал?

  - Почему  не  знаю,  знаю.

 - Так  когда?

   -Два  дня назад.

  - Угу,  два  дня  назад,  а  почему  на работу  пришел  за  два  часа  до  премьеры?

  - Был  не  в  форме.

  - Ну,  что  же,  за  откровенность  спасибо,  а  где  всё-  таки  твой  партнёр?

  - Наверное  в  гостинице, в  запое  он,  я  буду  работать  один,. четыре  репризы  сделаю  один,  а  ещё  пару  с  вами.

  Глухонемая  девчушка,  чья-то  родственница,  помогает  убирать  зрительный  зал,  танцует  на  верхней  площадке  бокового  выхода,  под  аккомпанемент  своих  ладоней.

  - Да  вот  она  какая  жизнь – с  грустью  говорит  инспектор  манежа  и  тяжело  вздыхает, - тут  картина  Айвазовского  «Среди  волн»,  указывая  рукой  на  грудь,  а  там  «Бразильский  карнавал».  Вот  он,  какой  многоликий  мир,  у  одних  забот  невпроворот,  другие  не  знают  их  вовсе.

  - А  у  нас  будет  сегодня  репетиция?

 - У  вас  это  у  кого?

  - У  нас,  это  у  Манжелли.

-Какая  репетиция! Вы  что  все  умом  тронулись,  уже  манеж  заправляют,  скажите  спасибо,  что  мы  вас  здесь  оставили  на  постое.

- Лошади  застоялись,  мне  бы  пять  минут  не  больше.

  - Там  где  пять,  там  и  все  двадцать  пять,  про  репетицию  сегодня  забудьте.

- Ну  как  же  так – умаляет  его  служащий, - мне  шеф  приказал  размять  лошадей, я  же  не  по  своей  воле…

- Мы  все  здесь  не  по  своей  воле,  была  бы  моя  воля,  я  бы сейчас  отдыхал  на  «Гавайских  островах»,  а я  тут  с вами  по  собственному  желанию  зарабатываю  себе  инфаркт.  Твой  шеф  артист,  а  это  значит,  должен  понимать  сложившуюся  обстановку.

- Заслуженный  артист – уточняет  служащий.

 - Тем  более,  почётное  звание  не  является  предметом  исключительного  отношения  к  артисту,  и  не  даёт  ему  право  нарушать  нами  же  установленные  истины. Так  что  отдыхай, пей,  пой,  танцуй,  но  на  манеж  ни  ногой,  понял?

- Я - то  понял,  поймёт – ли  шеф?

  - Поймёт,  поймёт,  он  чай  и  сам  не  раз  попадал  в  «Садом  и  Гоморру».

  В  стороне  стояли  артисты,  обсуждая  вопрос,  будут  ли  акробаты  на  верблюдах  «Кадыр – Гулям».  Кто- то  сказал,  смеясь – да  они  ещё  в  Средней  Азии,  идут  к  нам  «Шелковым  путём»,  так  что  недели  через  две  будут.

  - Ребята  мне  не  до  смеха,  я  понимаю  ваши  шутки,  но  почему  каждую  премьеру  надо  выстрадать.  Так  что  с  верблюдами,  ждать  их  или  не  ждать?  Мимо  проходит  уборщица  с  ведром  и  половой  тряпкой,  прибыли,  прибыли  ваши  верблюды,  уже  во  дворе,  разгружаются.

  - И  опять  я  узнаю  все  новости  в  последнюю  очередь.

- А  правда  что  к  нам  приедет  Никулин? – вмешивается  в  разговор  детский  голос.

  - Конечно,  приедет..  А,  это  ты  Вася и  откуда  ты друг  мой  любезный   взялся?

- А  у  меня  здесь  бабушка  работает,  я  на  каждую  программу по  несколько  раз  хожу.  А  правда  что  к  нам  Никулин  приедет?

- Конечно  правда,  обязательно  приедет,  разве  ты  не  видишь,  как  мы  его  ждём.  Вот  Вася  зиму  переживём,  весной  и  приедет,  к  его  приезду  надо  хорошо  подготовиться,  верно?

 - Верно – соглашается  Вася.

  - Ну  и  славненько,  иди  дорогой,  видишь  какой  тут  вертеп , закручивается.

 - Мне  пора,  я  к  бабушке.

  - Удачи  тебе  Вася,  будут  новости,  заходи,  рады  будем  тебя  видеть.

- А  что  ящики  на  третий  этаж  поднимать  не  будут? – обращается  к  инспектору  манежа  артист  из  вновь  прибывшей  программы.

- Какие  ящики?  Не  понимает  инспектор.  -Ну  как  какие,  наши  ящики  с  рабочими  костюмами.

  - А  где  вы  господин  артист  были  вчера?

- Как  где?  В  гостинице.

  - Отдыхал,  значит  с  дороги,  а  почему  не  в  цирке?  Ах  да  я  же  забыл  ты  артист,  тебе  нужны  особые  условия,  вон  дяде  Васе  шестьдесят,  а  он  здесь  уже  как  дней  пять,  а  ты  только  приехал,  ну  здравствуй!

 - А  что  лифтёрша  не  пришла?

- Лифтёрша  ушла,  она  вас  всех  ждала  до  пяти  вечера,  так  что  придётся  ящики  на  третий  этаж  поднимать  руками.  Не  цирк  а  детский  сад  какой –то.

- А  правда  что  Карандаш  выходил  на  манеж  пьяным?  -Это  ты  опять  Вася,  а  что  ещё  говорят?

- А  ещё  говорят,  что  ему  ребята  из униформы  ящик  коньяка  закупили,  а  у  продавщицы  от  пачки  денег  в  его  руках  чуть  инфаркт  не  случился,  это  мне  бабушка  рассказывала,  она  всё  знает.

  А  ещё  говорят,  что  трезвым  его  никто  никогда  не  видел.  Он  такой  хитрый  такой  изобретательный,  вот  один  только  случай:  Он  коньяк  перед  выходом  в  манеж  переливал  в  грелку,  а  грелку  под  подкладку  пиджака  прятал,  а  уж  потом  из  грелки  через  тонкую трубочку  во  время  репризы  коньячком  баловался,  и  никто не  мог  догадаться.

- Но  ты-  то  догадался?

- Я  тоже  не  догадался,  мне  об  этом  ребята  из  униформы  рассказали,  они  только  и  знали  правду.  Директор  цирка  и  то  ничего  не  знал.  Бабушка  слышала  разговор  директора  с  главным  режиссёром,  как  они  обсуждали этот  вопрос.  Вроде  на  арену  выходит  трезвый,  а  после « репризы  с  осликом»  уже  готов,  пьяный…Его  даже  запирали  на  ключ  в  гримёрке,  а  когда  открывали,  он  уже  квашенный,  хотя  там  не  было  ничего  спиртного.

 - Ну  и  как  он  это  делал?

  - Я  сам  никогда  бы  не  догадался,  своим  глазам  едва  поверил,  когда   случайно  увидел,  как « Солома»  из  униформы,  так  зовут  его  ребята  за  цвет  волос  и  схожесть  их с  соломой,  переливал  коньяк  из  бутылки  в  блюдце  и  подсовывал  его  под  дверь. Там  такая  щёлка,  что  блюдце  свободно  проходит,  вот тут - то  я  окончательно  убедился,  что  всё   делается  по сговору.  Солома  сам  никогда  бы  до  этого  не  додумался.  Видать  и  ему  с  бутылки  доставалось,  он  уже,  какой  день  на  заправку  манежа  не  приходит,  в  униформе  ругаются,  а  сделать  ничего  не  могут,  оказывается  сам  Карандаш,  его  прикрывает.

- А  ты  Вася  кем  хочешь  стать,  когда  вырастешь?  Ты  так  много знаешь  тебе,  и  учиться  уже  не  надо.

  - Нет  учиться  надо,  а  когда  вырасту,  хочу  стать  циркачом  и  писателем.

 - Ну,  циркачом  ещё  понятно,  писателем  то  зачем?

 - Я  хочу  о  цирке  всю  правду написать..

-Ты  думаешь,  до  тебя  не  писали?..

  - Писали,  только  всё  неправду,  а  я  хочу  правду  рассказать.  Все,  что  видят  зрители  в  манеже  со  своих  мест,  всё  это  неправда,  правда,  тут  у  нас  за  кулисами,  а  не  в  зрительном  зале.  Вот  об  этом  они  написать  не  могут,  потому  что  не  знают  и  не  видят  того  что   тут  происходит.

  - А  может  им  и  не  нужно  этого  знать?

 - Зрителям  может  и  не  нужно,  а  людям  знать  надо.  Я  хоть  и  маленький,  а  всё  вижу.  Я  знаю,  что  наш  главный  режиссёр  ходит  с  артистами  к  буфетной  стойке  и  там  пьют  коньяк,  они  его  угощают,  а  это  нехорошо.

  - Так  ведь  как – то  неприлично  Вася  подглядывать  за  старшими.

- Я  знаю,  что  врать  нехорошо,  а  правду  говорить  надо,  если  на  всё  закрывать  глаза,  во  что  может  превратиться  наше  цирковое  искусство,  у  меня  тоже  душа  болит,  когда  я  вижу  беспорядок,  как  вот  сейчас.  Ну,  я  пошел,  мне  ещё  с бабушкой  поговорить  надо.

- Иди  Вася,  ты  прав  порядок  наводить  нужно,  а сейчас  мне  надо  составить  программу.

- А  что  парада  не  будет? – и  в  инспекторскую  вошел  звукорежиссёр.

  - Парада  не  будет  «мы  не  парадошные».  Какой  парад,  у  нас  в  программе  артистов  едва  набирается  на  одно  отделение.  Так,  значит  первым  номером  у  нас  пойдёт  воздух  «Гимнастка  на  трапеции»,  она  уже  отрепетировала,  там  вроде  всё   в  порядке,  вторым  номером,  без  паузы  пустим  собак  артистки  Пановой,  реквизита  у  неё  не  много,  униформа  справится..  Да,  а  где  старший?,  я  должен  знать,  кто  и  что  должен  выносить.

  - Он  с  утра  был на  работе,  спрашивал,  где  артисты,  где  артисты?,  а  артисты  в  гостинице,  а  на  манеже  никого. Он  постоял  как  «вопиющий  в  пустыне»  и  ушел  со  словами,  теперь  пусть  они  меня  ищут.

 - Ну  что я  хочу  сказать  он  прав,  должна  же  быть  хоть  элементарная  дисциплина.

 - А  где  художник?  Где  таблички  с  надписями  «Осторожно  хищники!».     Ну,  я  же  неделю  назад  говорил  об  этом,  что  не  сделали?!

 - Вот  они  ваши  таблички,  я  их  с  прежней  программы  припрятал,  они  всегда  теряются.

  - Вася  это  опять  ты?  Чтобы  я  делал  без  тебя?  ну  спасибо  дорогой.

-Кто  там  открыл  ворота!? – кричит  инспектор  манежа – вы  же  мне  весь  цирк  выстудите!  Мы  не  в  Сочи,  мы  на  Урале.  На  улице  минус  тридцать,  январь  месяц,  сутками  не  переставая,  дует  северный  ветер.  Вы  хоть  пожалейте  нас,  творческий  персонал,  я- то  ладно,  я  и  больным,  простуженным  отработаю,  а  какого  артистам?!

 -Да  закроют  сейчас,  закроют,  машина  с  шампанским  въезжает – чуть  не  плача  говорит  буфетчица – всё  же  перемёрзнет.  Неужели  у  вас  нет  сердца,  знаете  какие  это  убытки?

  - Да  мне  людей  жалко,  вчера  всё  надо  было  завозить,  вчера  вам  дали  день.

  - Я  тут  не  виновата – оправдывается  буфетчица, - я  сама  хотела  завести  вчера,  но  меня  обманули, не  дали  машину.

  - Ну,  сейчас – то  хоть  закройте  ворота,  машина  уже  въехала,  холод  же  прёт  как  с северного Ледовитого  океана,  околеем  ведь.

  Так  одно  дело  сделали,  где  ковёрный?  После,  какого  номера  первый  выход?

Да  положите  вы   расчётную  книжку  на  стол,  что  вы  её  держите  в руках, - говорит  он  артистке – неужели  нельзя  это  было  сделать  вчера?

  - Ну,  извините,  мы  не  знали.

 - Чего  не  знали?  Не  знали,  что  расчётные  книжки  по  приезду  в  цирк  сдают  инспектору  манежа?  Ну  не  устраивайте  мне  здесь  приют  для  умалишенных.

 - А  куда  мне  сдать  медицинскую  книжку?

  -Вы  это  серьёзно? Ну,  если  на  книжке  написано  «медицинская», то  сдать  её  надо  в  медпункт,  а  здесь  инспекторская.  Расчётную  книжку  сюда,  медицинскую  туда,  туалет  направо,  столовая  налево,  бухгалтерия  на  первом  этаже,  директор  цирка  на  втором.

  - Мы  первый  год  работаем,  весной  из  училища  выпустились.

  - С  каким  номером?

  -«Акробаты  на  подкидных  досках»

 - А  где  руководитель  номера?

 - Он  с  реквизитом  занят.

- Вы  начинаете,  или  у  вас  партнёрша  заболела?

  - Сегодня  мы  начинаем,  а  заболевшая  партнёрша  это  я,  как  видите , вполне  здорова.

 - Кто  тут  у  нас  всё  воду  мутит,  так  это  вашу  музыку  репетирует  оркестр?

  - Да  вроде  нашу.

 - А  вы  что  не  знаете  своей  музыки?

- Знаю,  только  она  звучит  как –то  не  так.

  - Не  вкусно  что –ли?  и  инспектор  манежа  с  усилием  выдавил  из  себя  едва  заметную  улыбку. -  Значит  так,  выносите  реквизит  в  манеж,  пройдите  все  мизансцены,  скажите  маэстро,  где  нужно  снять  музыку,  ну  всё  что  надо,  будете  заканчивать  первое  отделение.

Пришла  каучук.

  - Люба  у  тебя  всё  готово?

  - Да,  но  мне  хотелось  бы  попробовать  в  манеже.

  - Какая  тебе  разница  Люба!

- Ну,  если  нет  времени,  то  ладно.

 - Нет  времени  Люба, вот  как  звучит  ни  странно,  вечность  есть, а  времени  нет.  Ну  что   ребята,  всем  всё  ясно?  Если  ясно,  тогда  каждый  по  своим  местам.  Сейчас  пройдут  акробаты  и  всё,  зал  нужно  готовить  к  премьере.  Где  ковёрный?  Ковёрный  где?

  - Наверное,  в  буфете.

 - В  каком  буфете!  Что  за  глупые  шутки,  он  должен  быть  здесь.  Я  не  знаю,  в  каком  месте  и  в  какой  репризе  нужно  выходить  к  нему?

  - Он  сказал,  что  не  нужно.

  - Что  значит  не  нужно?

  - Да  пришел  его  партнёр,  будет  работать.

- Что  отошел?

  - Да  пришел  в  себя,  вменяем,  всё  будет  хорошо.

  - Сколько  там  у  нас  осталось  до  начала?

  - Около  часа.

- Ну,  я  пошел  к  себе  гримироваться,  да   вздыхает  инспектор  манежа – если  бы  премьера  была  завтра,  то  и  завтра  было  бы  как  сейчас,  всегда  не  хватает  одного  дня.

Когда  инспектор  спустился  вниз  чтобы  дать  первый  звонок,  он  с  ужасом  увидел  на  манеже  лошадей  и  того  самого  служащего.

  - Кто  разрешил! – срывая  голос,  кричал  инспектор  манежа, - я  сказал  в  манеж  ни  шагу,  почему  вы  не  понимаете  простого  русского  языка?!

 - Я  тут  ни,  причём  открещивался  служащий – мне  приказал  шеф,  а  он  разговаривал  с  вашим  директором,  а  он  не  хотел  с  ним  портить дружеских  отношений,  у  шефа  звание.  Вот  директор  и  сдался.  Он  видимо   рассчитывает,  что  звание  моего  шефа,  как –то  скажется  на  карьере  вашего  директора.  У  нас  ведь  каждый  мечтает  получить  то,  что  не  заслуживает.

  - Значит,  нашему  директору  звание  не  светит?

  - Нет, не  светит.

 - Отчего  такая  уверенность,  звание  даёт  не  Господь,  а  люди,  а  он  у  нас  уважаемый  человек.

 - Он  уважаемый  здесь,  а  надо  быть  уважаемым  там.  Там  эти  дела  делаются,  и  не  рвением  на  работе,  а  связями  и  угождением .Такова  жизнь,  тут  уж  ничего  не  поделаешь.  Униформе  снова  пришлось  заправлять  манеж,  они  тянули  время,  ругались,  спорили.  Высказывали  друг  другу  необоснованные  обиды.

- Давайте  сделайте  ребята – успокаивал  их  инспектор  манежа.  Не  время  разбрасывать  камни.  Сейчас  даю  второй  звонок  и  нужно  запускать  зрителя.

  - В  такую  пыль? – возразил  старший  униформист.

 - Ну,  надо было  полить  манеж,  что  не  догадались?

Надо  было  со  сменой  программы  поменять  и  опилки,  что  на  Урале  нет  опилок?

Дядя  Вася  успокоившись,  прибывал  в  хорошем  настроении,  он  показывал  удивлённому  музыканту  фокус  с  серебряным  рублём.  Рубль  то  исчезал,  то  появлялся  вновь,  а  музыкант  никак  не  мог  отгадать,  в  какой  руке  монета.

  - Сейчас  угадаю,  я  всё  понял – говорил он  возбуждённо  с  азартом  в  глазах.  И  снова  рубль  исчезал  куда –то,  и  снова  появлялся  неизвестно  откуда.

  - Когда  мне  было  столько  лет,  сколько  тебе  сейчас  я  давал  сольные  концерты.  В  первом  отделении  фокусы,  а  во  втором  работал  с  обезьянками,  а  ты  на  дудочке  играешь  в  оркестре.  Ты  зависимый  в  жизни  человек.

  - Ну,  всё  ребята,  всё,  даю  второй  звонок,  всех  прошу  освободить  зрительный  зал.  Инспектор  манежа  стоял  во  фраке,  причёсанный  и  напомаженный.  Он  ещё раз  подошел  к  зеркалу,  чтобы  проверить,  всё  ли  хорошо  на  нём,  а  как  повернулся,  то  опять  увидел  Васю.  Он  стоял  с  подносом  в  руках,  а  на  нём  стакан  крепкого  чая  и  бублик  с  маком.

  - Это  вам – торжественно  сказал  он – бабушка  просила  передать.

  - Вася  да  ты  что – робко  начал  инспектор – ну  зачем,  мне  как –то  неловко…  Спасибо  Вася!  И  он  побежал  радостный , подпрыгивая  то  на  левой,  то  на  правой  ноге.  Инспектор  лишь  успел  крикнуть  ему  вдогонку:

 - Вася!  когда  вырастишь  большим  и  станешь  циркачом,  расскажи  правду  о  цирке.

Ведь  верно  кто-то  сказал: - что  устами  ребёнка  глаголет  истина. 
 

Из книги Паяцы Владимира Фалина

 оставить комментарий