Из Беловежской пущи на манеж

Наверное, прежде чем гово­рить о номере, который я сейчас готовлю, нужно хотя бы в двух словах напомнить читателю, что такое зубр.

Когда смотришь на экран — зуб­ров часто снимает кинохроника, — рождается представление о неодоли­мой, но неповоротливой силе. На са­мом же деле зубры очень резки, темпераментны, быстры. Сотрудники Беловежской пущи засекали их ско­рость. Полуторатонные махины про­бегали до шестидесяти километров в час, сметая все на своем пути. А си­ла их поистине огромна. Достаточно сказать, что для отправки зубров по железной дороге их в буквальном смысле слова запаковывают в сталь­ные клетки с таким расчетом, чтобы они не могли развернуться, даже ше­вельнуться. Работники заповедника рассказывают, что сравнительно недавно отбившийся от стада разъярен­ный зубр-одинец поднял на рога и подбросил высоко в воздух егеря вместе с лошадью. Лошадь погибла, всадник, как говорится, спасся чу­дом... Если сотрудникам заповедника, едущим в машине, случается встре­тить потревоженное кем-то стадо зубров, единственный путь к спасению — остановиться, заглушить мо­тор и затаиться. Иначе зубры в момент настигнут и перевернут ма­шину. Они ничего не боятся и необычайно упрямы. Само слово «зубр» прусско-литовского происхождения, означает — упираться.

И вот когда я предложил создать номер с зубрами, это не сразу встре­тило поддержку и понимание. Воз­никла масса вопросов, ответить на которые поначалу не представлялось возможности по одной простой при­чине: подобных номеров история цирка не знала. Более того, Брем, тончайший и авторитетнейший знаток животного мира, утверждает, что зуб­ры вообще не поддаются прируче­нию, тем более дрессировке. Мне же хотелось не только вывести этих животных на манеж, но и соединить их в одной клетке с тиграми, заста­вив быть послушными партнерами по общему номеру. И надо сказать, что когда дело дошло наконец до Художественного совета, большинство моих товарищей-коллег поддержали идею эксперимента.

И мне уже не по книгам и не по чужим рассказам, а на собственном опыте пришлось убедиться, как силь­ны зубры, как смелы, как упрямы. И как способны. Однажды на репе­тиции я на какое-то мгновение от­вернулся, и тигр молнией бросился на зубра. Но реакция зубра была не менее стремительной — короткий мощный взмах туго наклоненной го­ловы, и легко подброшенный двух­соткилограммовый тигр плюхнулся в нескольких сантиметрах от меня. Я едва успел отскочить. Спасли тигра литые резиновые шары, которые я первое время надевал на рога зуб­ров. Другой тигр был более удачлив: ему удалось вскочить на загривок быку. Однако это оказалось беспо­лезной затеей: когда его согнали, на теле зубра не было ни царапины. Так начиналось. А теперь зубр под­ходит к тумбе, становится на нее передними ногами и, потянувшись немножко вперед, не спеша, берет из пасти тигра, сидящего на другой тумбе, лакомую для себя кору. Зуб­ры оказались талантливыми артиста­ми. Они превосходно прыгают через препятствия, плавно вальсируют, чин­но ходят попарно, кружат вокруг тумб, на которых сидят хищники. Ис­полняют и множество других номе­ров.

Сейчас в клетке уже не только зубры и тигры, но и гепард и разно-породные собаки — крепкий сме­лый боксер и крошечная белая бо­лонка. В этой пестрой компании нет статистов, введенных, так сказать, для антуража. Здесь — каждый солист, каждый знает свою роль, свой ма­невр. А чтобы не забыли, чтобы все шло без напоминаний, репетируем два раза в день, утром и вечером. Хочется, чтобы животные выступали как заправские артисты. Вот, напри­мер, как выглядит номер в исполне­нии двух тигров и болонки. Тигрица Рита вскакивает на трамплин, кото­рый используется обычно в группах акробатов-прыгунов, и, перелетев через сидящего на тумбе тигра, приземляется на подкидную доску, а си­дящая на другом конце доски болон­ка взлетает вверх. Номер мыслится многоплановым, чтобы была в нем и героика, и лири­ка, и юмор. Вот еще один пример. На меня грозно наступает тигр, а я, безоружный, якобы вынужден пя­титься назад. И когда мое положе­ние становится уж совсем «безвы­ходным», на тигра с громким лаем бросается болонка. Тигр «в ужасе» отступает.

Еще одна существенная деталь но­мера. Я выйду на манеж без хлыста и палки — животные будут работать сами.   В  крайнем  случае  приказания будут даваться жестом или перчат­кой. Но это не значит, конечно, что номер «зализан». Зрители прекрасно почувствуют свирепость животных, услышат настоящий рык тигра, уви­дят сражение зубров и, может быть, услышат их крик. А знаете, как кри­чит зубр? Кажется, будто раздается отдаленный выстрел орудий... Я бы не стал сейчас выступать пе­ред читателями, если бы многое из того, о чем здесь рассказано, не бы­ло бы уже сделано. Но работы все равно непочатый край. Еще не снята большая нервная напряженность жи­вотных, находящихся в одной клетке, еще упрямятся зубры, а тигры все еще пробуют «переходить в наступ­ление». Да, работы впереди очень много. И я не берусь судить, хорош ли будет мой номер. Одно лишь можно сказать с уверенностью и полной ответственностью — экспери­мент приручения и даже соединения в одном номере зубров с хищниками удался. Очень хочется встретить юбилей­ный Октябрь работой по-настояще­му интересной и по-настоящему но­вой.
 

ВИКТОР ТИХОНОВ, дрессировщик

Журнал Советский цирк. Декабрь 1965 г.

оставить комментарий