Как угадать дрессировщика

Когда решают, стоит ли человеку учиться музыке, проверяют его природные данные — слух, ритм, музы­кальную память. Для художника решающим считается чувство формы, умение видеть цвет. Для певца — голос, для танцора — пластичность...

A можно ли установить такие предпосылки для про­фессии дрессировщика? Зычный голос, скажем, или во­левой, пронзительный взгляд?

Из историй, былей и легенд, которыми перенасыщена жизнь цирка, мы сейчас выберем несколько. Начались и кончились они вдалеке от манежа, от публики, от пред­ставлений. История циркового искусства поэтому едва ли ими когда-нибудь воспользуется. Но нам они сейчас очень пригодятся.

Лет сорок или пятьдесят назад в Москве в маленьком переулке неподалеку от Марьиной рощи жил маль­чик Коля. Была у него одна сумасшедшая страсть: голу­би. Но как он ни старался, не мог устроить для них хоро­шую голубятню. Нужны были деньги, a их в семье было в обрез.

По соседству c Колиным домом был Уголок Владими­ра Леoнидовича Дурова. Территорию окружал прекрас­ный забор из новеньких крепких досок. Коля c приятелем долго разглядывали этот забор. А потом не выдержали, сломали и утащили несколько досок. Коля соорудил на чердаке, где была голубятня, настоящий птичий дворец.

И вдруг, только справил новоселье, — слышит: во дворе его спрашивают. Выглянул c чердака — и обмер: сам Дуров! Значит, дознался... Коле стало тошно. Отец y него был очень строгий и за позор сына бы не пощадил.

Но Дуров к отцу не пошел, а полез прямо на голубят­ню. Там все рассмотрел, обо всем расспросил, во все подробности вник. похвалил Колю за любовь к голубям и умение с ними обращаться. А потом достал из кармана портмоне: «Забор вы мне все-таки поправьте, с кем там действовали...»

Тогда парнишку сразила наповал щедрость знамени­того артиста и его невиданное великодушие. забор, конеч­но, починили, купив недостающие доски, и не просто ста­рательно — c благоговением.

A теперь, став уже пожилым человеком, бывший Коля изумляется другому: c каким азартом, c кaким увлечени­ем c ним, c мальчишкой говорил Дуров o птицах. Какую обнаружил к ним любовь, как все до мелочи принимал близко к сердцу...

Вторая наша история — про Филатова. Но не про Валентина Ивановича, создателя знаменитого медвежьего цирка, а про его отца, Ивана Лазаревича.

Рассказывают, что в трудные военные годы Филатову доставили двух гепардов. Дорога была долгая и голод­ная, и звери совсем «дошли». Их полные энергией тела (гепард ведь недаром считается лучшим среди четвероно­гих бегуном) иссохли и обессилели. Перед Филатовы м лежали два скелетика, обтянутые сникшей, потускнев­шей шкуркой. Есть они уже не могли, на окружающее не реагировали. Надежды, что выживут, не оставалось ни­какой.

Увидя погибаюших животных, Филатов заплакал. A потом объявил, что необходимо достать кагору.

Любому другому человеку не простились бы эти сле­зы и эти хлопоты о вине для животных — не забывайте, шла война. Но Филатов, каким его знали, по-другому не мог. И если теперь вдуматься, на его стороне была выс­шая правда: ни при каких обстоятельствах нельзя челове­ку черстветь и ожесточаться настолько, чтобы равнодуш­но взирать на гибель живого существа.

Кагор, хоть в те дни c птичьим молоком и то, кажется, было легче, достали. Филaтов принялся за лечение. По ка­пельке вливал он вино в омертвевшие пасти. И пока звери не поправились окончательно, старый дрессировщик ни днем, ни ночью от них не отходил.

Третья история началась в городе Горьком, в трамвае, который вез на работу Михаила Дмитриевича Анисимова. Какой-то пассажир втащил в Вагон медвежонка. Оказалось, зверь продается. Цeна — пятьсот рублей. Анисимов сказал: «Надумаешь за пятьдесят — приносив цирк». Хозяин медвежонка надменно захохотал вслед...

А в скором времени явился: в городе, выяснилось, медвежонка мудрено было пристроить и даром.

Звереныш был затравленный — наверное, намучился и натерпелся. Но постепенно отогрелся и привык. Анисимов отвел ему угол рядом со своими лошадьми и назвал Минькой.

B номере Анисимова медведь был ни к чему. Но между делом Минька обучился великому множеству фокусов и охотно показывал ИХ за кулисами. Если выступающих на манеже медведей считать профессионалами, то Минька был типичный дилетант, но дилетант талантливый.

Больше всего на свете нравились ему переезды. Y Ми­хаила Дмитриевича был оборудован специальный вагон: тут и лошади, и реквизит, и все имущество, и походная койка самого дрессировщика. И, конечно же, Миня.

Как только трогались, медведь требовал нагородить y стены ящик на ящики лез под потолок, где в товарных вагонах есть окошки. И смотрел, не отрываясь, на дорогу. A если, скатившись c ящиков, Минъка подбегал c урчатти­ем к вагонной двери, все уже знали, что вдалеке показа­лась станция. Поезд замедлял ход, дверь откатывали, Минъка спускался на землю, усаживался и принимался лапами чесать живот. Собиралась толпа, Минька купал­ся во всеобщей симпатии и, если бывал в настроении, показывал что-нибудь из своего репертуара.

B какой бы город ни приезжали работать, Минька тут же становился общим любимцем. Его ласкали, баловали, закармливали вкусностями. Однажды одним только умильным засматриванием в глаза Минька умудрился «заработать» несколько ящиков oтличных фруктов.

До сих пор не забыт забавный случай. Анисимова, обходившего после представления лошадей, Минька зама­нил освой куток, начал урчать, подлизываться, a потом ухватил руку и принялся сосать, как собственную лапу.

После трудного дня Анисимов сам нe заметил, как уснул. Жена принялась искать по всeму цирку — пропал человек! Звала, беспокоилась и вдруг, пробегая мимо конюш­ни, обратила Внимание, что медведь не выскакивает, как обычно, на ее шаги заглянула — и увидела крепко обняв­шуюся во сне парочку.

И все-таки Минька искусству послужил — снялся в фильме «Тайга золотая». Съемки ему очень не понрави­лись. Душно, жарко, глаза слепит яркий свет и заставля­ют по двадцать раз проделывать одно и то же, совсем неинтересное... Но обожаемый хозянин был рядом, и Минька терпел.

Особенно дорого достался один эпизод. Актер Борис Михайлович Тенин сидел якобы на пенечкe, a Минька должен был сзади подойти к нему вплотную. Распарив­шись в своей мохнатой шубе, Минька громко сопел, и Тенин не мог усидеть — каждый раз сбегал. Еле отСНЯЛИ...

Лучше 6ы вам не знать, как кончилась Минькина жизнь, но что былo — то было. Вдруг, после какого-то несчастья, запретили держать медведей на свободе. Миньк­ку ожидало одиночное заключение в клетке. Анисимов, думая, что так будет лучше, передал Медведя в солидный аттракцион:

Но новый хозяин, хоть и опытный дрессировщик, не нашел с ним общего языка. Минька работал хорошо, но в группе c другими вел себя отвратительно — грубил, лез в драку, не слушался. И его пристрелили.

...У Жирновой долгое время в гардеробной жила гал­ка. Любовь Кузьминична нашла ее где-то больную, подби­тую, несчастную и принялась выхаживать. Правда, под­ружить ее c голубями не удалось. Как только галка по­являлась В Общей клетке, повторялось что-то вроде немой сцены из «Ревизора» — голуби цепенели от страха. Но са­ма по себе галка была очень забавна, и хотя публике ее не показывали, многому научилась. На волю ее выпусти­ли, когда она полностью выздоровела и окрепла.

Нас учат, нам внушают: если хотите хорошо отдохнуть, самое главное — перемените занятие. И безо всяких правил, само собой таки получается. Певец режет из дерева смешные фигурки, шахматист соберёт книги ста­рых поэтов, инженер играет в драме, химик выращивает гладиолусы. Профессия и увлечение — они обязательно должны разделяться большой дистанцией.

Казалось 6ы, дрессировщики в свободные часы долж­ны избегать даже смотреть на картинки, на которых изо­бражены звери. A они — они даже короткими часами отдыха не хотят воспользоваться. Потому что они любят животных. А от любви, как известно, нельзя уйти в очередной отпуск или взять отгул.

Если меня уличат в том, что не все из работающих в цирке дрессировщиков проникнуты к своим питомцам такой нежностью, — я отвечу: и в любую другую профес­сию приходят случайные люди, не приспособленные и бездарные, которым лучше бы выбpать себе другое заня­тие. Но ведь о профессии судят не по ним...

Цирк — древнейшее искусство, Его традиции закладывались в очень большом от нас вековом отдалении. Но цирк живет, развивается, обновляется — цирк хочет быть по-настоящему современным. И вместе со всеми стараются не отставать от современности дрессировщики со сво­ими питомцами. Одним это удается, другим не совсем.

Удается, естественно, тому, y кого богатые профессио­нальные задатки. A для дрессировщиков это в первую очередь — любовь и уважение к зверям...

Д. Акивис

оставить комментарий