Точка опоры. На манеже – Владимир Камерилов

Когда он впервые появляется на манеже, зрители уже внутренне готовы к смеху. Как же – ведь на то он и клоун – должен смешить.

А он, словно и, не замечая обращенных к нему глаз, неторопливо усаживается в центре манежа, подвязывает  за ворот салфетку, достает ложку и пытается разбить яйцо – время перекусить. Но упрямое  это яйцо не хочет разбиваться, более того, изнутри раздается стук – кто-то проклевывается наружу. Клоун испуган. Заинтригованы и зрители – что же там, внутри? Может быть, сейчас появится петух, и начнется погоня за ним под всеобщий хохот. Вот будет потеха! Трюк этот, довольно известный и давно опробованный на публике, безотказно «выстреливает»,  вызывая оживление и хохот зала. Но нет, действие развивается совсем неожиданно для всех. Из яйца «вылупляется» крошечный человечек – такой трогательный, такой беззащитный в этом огромном мире... А как отнесется к нему тот, кто сейчас рядом?

Чуть больше двух минут длится эта сценка. Но никого – и это видно по реакции зала – она не оставляет равнодушным. Ведь мысль, заложенная в ней – о вечном, о доверии и привязанности, отчуждении и раскаянии. Но все это преподносится так непосредственно, так актерски, с мягким юмором и философским подтекстом обыграно, что вызывает добрую улыбку, сочувствие, а порой и смех зрителей, которые на какое-то время начинают воспринимать как живого человека куклу-марионетку, с которой общается артист. Выходная реприза. Как много зависит от нее. Это первое знакомство публики с клоуном и от того, насколько оно будет удачным, во многом зависит успех всех его последующих реприз в течение вечера.

Не первый год выходит с этой Репризой, которую считает своей «визитной карточкой»,  соло-коверный Владимир Камерилов. В его репертуаре немало других разноплановых сценок, вызывающих непосредственный отклик и смех зала. Он так может – и рассмешить, и растрогать. И это оттого, что репризы органичны и неординарны, потому-то зрители сразу принимают этого по-детски непосредственного чудака, с готовностью берущегося за любое дело и искренне радующегося своим маленьким победам.

– В цирк я влюбился неосознанно, когда еще был в детсадовском возрасте, – вспоминает с улыбкой Владимир. – Родители водили меня на каждую новую программу, так что в цирке мы были завсегдатаями. А если добавить к этому, что все происходило в Туле, пожалуй, одном из самых цирковых городов… Так что к цирку меня пристрастили мама с папой. Но с годами хотелось стать не просто зрителем, а попробовать на себе «цирковую науку». И потому, уже учеником третьего класса, когда узнал, что во Дворце культуры комбайнового завода есть самодеятельная цирковая студия, записался туда. Занимались мы и жонглированием, и акробатикой, и эквилибром на катушках. Это было так захватывающе – ощущать себя артистами, пусть и самодеятельными. Выступали на отчетных концертах, конкурсах, которых в те, 70-е годы, было, конечно, меньше, чем теперь. И все это мы делали с удовольствием, можно сказать, жили этим.

– И все же, из всех жанров, победу одержала клоунада?

– Да, меня будто инстинктивно тянуло к эксцентрике. В детстве я с восторгом смотрел по телевизору выступления Карандаша, Никулина (к сожалению, увидеть на манеже воочию этих корифеев не удалось), повторял перед зеркалом их реплики, их жесты. И видел себя в мечтах коверным на манеже. Кто-то может усмехнуться, дескать, это так несерьезно – стремиться стать клоуном. Но в народе ведь всегда ценили добрую шутку, юмор, смех. Не случайно настоящим героем русских сказок является именно комичный и поначалу осмеиваемый всеми Иван-дурак, который на поверку оказывается умнее и сметливее своих  благоразумных братьев. А вспомните, как Шекспир писал о шутах: «Есть мудрый смысл в дурачестве таком, а умный часто ходит дураком». Одним словом, становясь взрослее, я понимал, что цирк для меня – это серьезно и навсегда. А главное в цирке – клоунада. И после 8 класса я поехал в Киев, поступил в цирковое училище.

Потом была работа по распределению в Новосибирской дирекции «Цирка на сцене», а еще позже – стажировка в Студии по постановке новых номеров и аттракционов, где под руководством Александра Иоакимовича Городецкого и Виталия Алексеевича Довганя были подготовлены репризы, во многом составляющие и сегодняшний репертуар.

– Что вы считаете основным в своей работе?

–  Конечно же, реакцию зала. Смех зрителей – самая неподкупная проба для найденных реприз. Сложно придумать свой образ-маску, реплики, найти свое направление. Зритель дважды над одной шуткой не смеется. Да, конечно, клоун должен быть смешным, но одного этого не достаточно, если смех, им вызванный, мимолетен, если не оставляет в душе следа, если не заставляет задуматься.  И потому мне ближе репризы лирической тональности. Моими кумирами были и остаются такие мастера, как Енгибаров, Ротман и Маковский, которые работали именно в этом направлении.

Эта высокая планка, которую установил для себя Владимир Камерилов, определяет тщательную, кропотливую работу над репертуаром. И та реприза, о которой было рассказано выше, не единственная в этом плане. Пользуется большим успехом у зрителей и сценка, в которой клоун выходит на манеж… с оконной рамой и неожиданно для всех начинает играть на ней, водя пенопластовым «смычком» по стеклу. Поначалу, конечно, ничего путного из этого не получается – странный «инструмент» издает лишь жуткий скрежет. Но клоун не сдается.  И неожиданно звуковая абракадабра превращается в мелодию алябьевского «Соловья». А в еще одной репризе из аккордеона (которым артист владеет мастерски), словно в аккомпанемент веселому наигрышу вдруг вырываются струи воды.

В арсенале коверного есть и классические репризы. Но по-своему осмысленные артистом, они нисколько не кажутся архаичными, смотрятся с интересом. Заполняя одну из пауз между номерами, клоун мастерски балансирует сначала на трех, а потом и на пяти катушках. Не акцентируя, впрочем, на сложности исполнения, а, наоборот, привнося в эту миниатюру массу комических нюансов. Или еще реприза, которая завершается жонглированием такими, казалось, несовместимыми предметами, как снятая с головы шляпа, трость и слетевший с ноги башмак. А в другой свой выход он строит клоунаду средствами акробатики. И все это ему доступно благодаря пройденной еще с детства хорошей цирковой школе, всесторонней подготовке. Ведь клоун должен уметь все, одинаково владеть всеми цирковыми жанрами. И постоянно совершенствовать свое мастерство. Потому работа эта продолжается и после того, как реприза показана зрителю. Артист стремится постоянно усложнять трюковую часть своих реприз, делать их необычнее, еще «юморнее». Не меньшее внимание уделяется шлифовке акцентов, ритма клоунады, всего образа коверного. Думаю, так и должно быть, ведь Владимир Камерилов – клоун по самоощущению, и, главное, по восприятию его зрителем.  Выходя на манеж, он не просто демонстрирует в необычной форме свое умение эквилибра, акробатики, жонглирования, а в первую очередь общается с теми, кто пришел на представление. Общение со зрителями – его точка опоры. Вот почему каждое появление на манеже Владимира Камерилова становится очередной игрой, которая одинаково увлекает и его самого, и нас, с интересом наблюдающих за озорными и нелепыми на первый взгляд проделками клоуна.

Николай АРАКЕЛОВ