Канат уходит под купол

Лина проснулась ночью и увидела, что Николай опять сидит за столом. Газета, прикрывавшая настольную лампу, коричнево прожарилась посередине. Лис­ток бумаги, испещренный цифрами, сва­лился на пол. Николай, положив вместо линейки книгу, что-то чертил сосредото­ченно и серьезно.

Лина уже привыкла, что муж всю аппа­ратуру рассчитывал сам. И потом еще долго паял, лудил и колдовал над зажи­мами, пока все не получалось просто, надежно и компактно. Не зря, когда Нико­лая Никольского спрашивали, каково его хобби, он полушутя-полусерьезно отве­чал: «Мое хобби — оснащать номер двад­цать четыре часа в сутки».

На фото. Фрагмент номера под руководством H. НИ­КОЛЬСКОГО. Фото Б. КАЗАКОВОЙ и A. ШИБАНОВА

Николай Никольский c детства был влюблен в два цирковых жанра: в воз­душный полет и канат — ведь риск здесь сопутствовал артистам ежедневно, не­смотря на страховочные тросы и предохранительные сетки.

Но c воздушным полетом лично ему не повезло. Когда он появился в цирковом училище, Юрий Гаврилович Мандыч уже вы пустил свою «Галактику».

А канатоходцев училище вообще не выпускало, хотя ходить по проволоке здесь учили всех. Это было как бы непремен­ной цирковой азбукой. Николай в детстве любил ходить по рельсам железной доро­ги. И до сих пор помнил, как пахли шпа­лы н рельсы, разогретые солнцем. Но одно дело — оступиться там, на плот­ном песчаной насыпи, другое — на многометровой высоте в цирке. Тут не каждый даже сразу отваживался и ступить на канет. A он мечтал именно o таком канате. Однако получилось так, что он выпустился из училища в номере «Гимнасты на турни­ке». Еще до выпуска все его участники почему-то были увеpeны, что номер «не продержится». Так и вышло.  Показав его ЛИШЬ на экзаменах, партнеры тут же рассыпались в разные стороны.

Ннколаю передали номер артистов Страшных, ушедших на пенсию,— экви­либр на проволоке и переходных лест­ницах. Наверное, узнав об этом, над ним вдоволь злословили те, кто слышал, как он в свое время c усмешкой отзывался o проволоке, этом дамском, по его выраже­нию, жанре. Работая на высоте двух c по­ловиной метров, Николай рвался вверх. Как o счастье мечтал хотя бы o пяти мет­рах. Поэтому, когда однажды униформи­сты уронили и сломали их лeстницы, он отнюдь не опечалился, полагая, что это вмешалась судьба. Никольские поехали в Тулу на репетиционный период, для всех — восстанавливать номер, для се­бя — правдами и неправдами сделать канат.

Николай задумал поднять его на пять метров, a оттуда — выше, чтобы трос бежал вверх неприметной стальной тро­пинкой. Решил было выйти на канат комиком-каскадером, но скоро понял, что явно переусердствовал в своих планах.

...Партнеры у него приходили и уходили. Heкоторые не могли привыкнуть к высоте, как не все люди привыкают к морской качке. Другие — по иным причинам.

Лина оставалась верна канату. Бывает y человека c детства осознанная тяга к чему-то. Лину тянул цирк, хотя своего стационара в Грозном, где она жила, тогда не было. Девчонки в пионерском лагере ахали, как ловко она лазает по деревьям, a она тут же выдумывала что занимается в специальном циркового училище. Взахлеб, далеко за полночь читала цирковую повесть «Пассажир без билета».

На фото. Артист цирка НИКОЛАЙ НИКОЛЬСКИЙ

И не поверила своим глазам, когда увидела имя ее героя Льва Осинского на афише прибывшего в город шапито. После представления пошла к нему за кулисы попросить автограф и призналась своей привязанности к цирку. И тут, к своему удивлению, узнала, что цирковое училище, выдуманное в  пионерском лагере, действительно eсть в Москве, нa 5-й улице Ямского поля.

Школу Лина закончила c мeдалью и ринулась в столицу, не сомнeваясь, что училище ее примут. Но оказалось, что экзамены там уже закончились, и она подала документы в технологический институт, Только бы не возвращаться домой. A через год, к огорчению родителей и сердитому недоумению декана, институт все-таки бросила н поступила в Цирковое училище.

Когда в номер Никольских пришла Колина сестра Нина Гордеева, всем бро­силось в глаза, что они c Линой почти одинаковы по росту и по фигуре. A это для артистов цирка всегда что-то значит. И вот они создали такой трюк. Николай, балансируя на канате, выносит длинную гибкую доску. Бережно кладет ее поперек каната, становится в середину. От него к самым концам доски, провисшим в воздухе, медленно отступают Лина и Нина. Оставшись одни, едва переступая ногами, начинают раскачиваться над притихшим затемненным манежeм. Так, подбирая трюк к трюку, они шли к своему новому номеру. Никольский был убежденным сторонником «отрыв­ных» трюков.

B восемьдесят первом году вернув­шись в Тулу, где четыре года назад вы пустили свой номер, стали лауреатами тульского циркового Левши. Три дня под­ряд публика отдавала им свои симпатии. Правда, Николай самокритично заметил: девяносто девять и девяносто девять сотых зрительских голосов — это, должно быть, и  потому, что они завершали программу крепче «сидели», в людской памяти.

B Грозном на их представлениях побы­вала, наверное, вся школа, где училась Лина. Здесь Николаю Никольскому при­своили звание заслуженного артиста Че­чено-Ингушетии. Позже почетное звание заслуженной артистки Чечено-Ингушской АССР было присуждено и Лине Никольской.

Они работали в Казани, Волгограде, Владивостоке, Ташкенте, Фрунзе, Душан­бе. Иногда приезжали в какой-нибудь город второй раз, и их принимали как добрых знакомых. Никольский всегда требовал от партнеров предельной собран­ности. Приучал их работать, не обращая внимания на свет, неловко пущенный в глаза, на то, что ходят в зале. Настой­чиво убеждал не рассчитывать на лонжу, a рассчитывать только на себя, ибо тот, кто надеется на лонжу, больше всех падает.

Николаи репетировал неистово, остав­ляя силы только на вечер. Добивался, чтобы трюк выходил из десяти раз — десять, потом из ста —сто. Он вообще считал, что работа лишь тогда настоящая работа, когда восьмичасового дня челове­ку кажется мало.

Впрочем, своему номеру они преданны все. Нина Гордеева и в училище поступи­ла, чтобы попасть не просто на манеж, a в номер брата. Нине, как говорится, все карты в руки. Обладая отличным ба­лансом, она бегала пo канату, словно пo земле. Ноги крепко цепляли трос, давая ей уверенную устойчивость. Ростислав Каза­ков, Линии брат, после десятилетки стал ездить с ними как ученик, становясь униформистом во всех цирках. Геннадий Спиридонов позвонил из ГУЦЭИ в Ду­шанбе, где они гастролировали: «Говорят, y вас есть вакансия? Возьмите. Высоты не боюсь». Приехал, прорепетировал две не­дели и вышел на публику. Словом, c партнерами Николаю повезло. Повезло и c ассистентом Сергеем Богдановым.

Еще бывает — чуть ли не c училища до пенсии в номере одни и те же костюмы, музыка, трюки. У Никольских была хоро­шая жадность к перемене слагаемых. Старое им надоедало тaк же, как и публи­ке, и они искали трюки, которые не дали бы скучать залу. Нина Гордеева делала колесо. Ростислав Казаков и Геннадий Спиридонов шли без лонжи, а Лина перепрыгивала y них c плеч на плечи и впрыгивала на голову партнеру. Николай выкручивал сальто без балансира, прыгал через скакалку и сидящих на канате партнерш и даже, оттолкнувшись от подколенок партнера, перескакивал через его голову и становился на канат. Oн поднимался спиной вперед по тонкому тросу на верхний мостик, a оттуда, завязав глаза и отцепив лонжу, еще выше, к лесенке на восемнадцатиметровой высоте. Когда он впервые попытался так сделать в Туле, теперь в Этом можно при­знаться, было страшно самому. Это был тот риск, который он сам себе запланировал, когда выбирал канат. Дважды лете­ли растяжки, его выбрасывало со стального троса, но он начинал все сначала.

Канат давался не так просто, как рельса на железнодорожной насыпи. Николай осту­пался, падал, чудом повисал на подкопен­ках, ломал ребра, но выкарабкивался из всех бед и шел вверх снова.

Старый московский цирк взял Николь­ских в свою пpощальную программу. Ви­дaвший виды циpковой амфитеатр прити­хал, боясь сбить людей на канате неловким шумом, награждал их аплодисментами и под конец уже отчаянно отбивал ладоши, досадливо пытаясь в беспорядочном мигании огней разобрать и запомнить их лица. Их новый номер, кажется, уже не за горами. Стойки уберутся за барьер. Сразу увеличится дистанция, по которой пойдут канатоходцы. Подкупольное про­странство прорежут лишь нити стальных тросов. Исчезнут лонжи, порой паутиной свисающие сверху. Никольские хотят работать над сеткой, как вольтижеры в воздушном полете. Канатоходцев без лон­жи давно не видели наши зрители. Сетка будет лежать на манеже и, когда нужно, поднимется над ним, как поднимается сейчас предохранительная дорожка в партерном полете. Технически тут, кажется, всe ясно. Они хотят подготовить аттракцион, которого y нас не было  с мотоциклами, летящими по канатам, мертвыми петлями и другими захватываю­щими дух трюмами.

ЕВГ. ГОРТИТИНСКИЙ

Журнал Советская эстрада и цирк. Апрель 1986 г.

оставить коментрарий