Капитолина Лазаренко. Радость, которая всегда с тобой - В МИРЕ ЦИРКА И ЭСТРАДЫ
В МИРЕ ЦИРКА И ЭСТРАДЫ    
 







                  администрация сайта
                       +7(964) 645-70-54

                       info@ruscircus.ru

Капитолина Лазаренко. Радость, которая всегда с тобой

Капитолина ЛазаренкоКогда я думаю об искусстве Капитолины Лазаренко, то вспоминаю не теплый сумрак взволнованных концертных залов, а ледяную ночь в степи, куда привели меня минувшей осенью неисповедимые журналистские пути...

Тепловоз с грузом для геологов спешил по иззябшей равнине. Машинист Николай Маликов давно прирос к стеклу, за кото­рым бесновался плотный темный ливень, «Хоть бы слово ска­зал, — думал я, глядя на рубленый профиль и слушая шелест воды по стеклам. — От тоски помрешь с эдаким бирюком...».

Молчал и транзистор — спутник машиниста в странствиях. Эфир заполнили шорохи, будто на всей земле тоже шел тоскли­вый дождь. И вдруг в кабину хлынула песня!

Почти зримо растаяла промозглая темень. Как наяву увидели мы облитую солнцем реку в радостных весенних берегах, А над ней теплоходным дымком плыл задумчивый голос певицы: «Вер­нись на Волгу»...

— Капитолина Лазаренко, — встрепенулся Маликов, повер­нув ко мне лицо с оттаявшими вдруг глазами. — Люблю ее пес­ни.

Негромкие слова растворились в тишине. По-прежнему шу­мел дождь, мы попрежнему молчали. Но ощущение тоски ушло. Я думал о певице, подарившей нам минуты нечаянной радости. В фильме или спектакле у актера — часы, чтобы зажать в ку­лак сердце зрителя, заронить искру и раздуть в костер, донести образ со всем главным, невидимым, подводным.

Песня звучит только три минуты. Нет разгорающегося пла­мени, есть короткая вспышка. Надо в одно мгновение зажечь слушателя талантом, запомниться мастерством. Хемингуэй гово­рил, что истинное искусство подобно айсбергу: малая часть — над водой, остальное скрыто от глаз. В песне над водой лишь верхушка айсберга. Тем значительнее должно быть то, что в глу­бине. А нет этого подводного, скрытого — песня никого не тро­нет, яркая вспышка рассыплется бессильным бенгальским огнем.

Лазаренко настолько растворяется в образе, что становится неотделимой от своего героя. В песне П. Аедоницкого «Вернись на Волгу или в прославленных ею «Журавлях». В. Мурадели звучит ее собственная светлая печаль. Своею верностью и верой восхищает она в «Белом свете» О. Фельцмана. И песни не про­сто нравятся, а, рождают стойкое ощущение счастья или трево­ги, беды или праздника. Песня связывает певицу со слушателями, как кровь, пульсирующая в одном организме. И люди чувствуют, что она говорит не только за себя, но и за них. Потому они до конца верят ей.

Наверно, полное слияние возможно лишь с внутренне близ­ким героем. Вот певица и тянется к тому, что ей духовно срод­ни. Ее влекут цельные натуры, способные на щедрое чувство. Впервые поняла она это давно, когда дала жизнь песне Е. Жарковского «Письмо в Заполярье» — о женской верности, согревающей в походе солдата. В Мурманске за кулисы пришли моряки: «Завтра уходим на несколько месяцев. Ваша песня — как прощальное письмо из дому...»

Капитолину Лазаренко и сегодня волнует тема большого чувства. Песня М. Табачникова и К. Симонова «Седина» в ее исполнении заставляет за несколько минут прожить трудную человеческую жизнь, ощутить боль утраченного, услышать свет­лую ноту непроходящей любви. Мы потрясены вместе с ней «Могилой неизвестного солдата» композитора А. Двоскина.

Успех пришел не сразу. Давно это было: пропахшая рыбой и морем Махачкала, хор Дворца пионеров, распахнутые василь­ковые глаза дебютантки. Первые шаги на сцене, когда моряки волжской флотилии и астраханские рыбаки аплодировали искря­щемуся таланту девушки. И вот — Москва. Гнесинское училище, проба сил в столице. Первые гастроли по стране.

Истинная удача пришла, когда ее пригласил в свой коллектив Леонид Осипович Утесов. Она встретилась с тончайшей музы­кальностью и безукоризненным чувством ансамбля, способ­ностью чутко преломлять замысел композитора, обогащая его. О таком учителе мечталось. Утесов научил ее не искать легких путей в искусстве, — и она не обманывается броской мелодией и яркой оркестровкой, если под пышным нарядом пустота. Однажды певица вернула автору ноты «шлягера», процитировав в извинительной записке слова Эдит Пиаф: «Всегда быть самой собой. Устоять перед соблазном добиться успеха самым легким путем...» Быть самой собой для Лазаренко — это петь не только голосом, но и сердцем. Вот главное, чему научил Утесов. Вот что сегодня в ней покоряет.

Годы, проведенные в оркестре Утесова, отливали природную одаренность певицы в четкие формы мастерства. Теплота и непосредственность, которыми она согревала песню, широкий диапазон и красивый тембр сильного чистого сопрано обра­тили внимание композиторов. Для Лазаренко стали писать...

В песнях Капитолины Лазаренко любовь к человеку всегда сплетена с любовью к Родине, лирика ее глубоко гражданствен­на. Вдова на солдатской могиле — не только символ верности, но и укор войне. А какая тоска по родине рвется наружу в ее песне «Журавленок» композитора Э. Колмановского! Этой вес­ной в ГДР наши солдаты писали ей, что она поет об их тоске. Благодарили за песню, написанную специально для них.

Патриотические песни Лазаренко рождают отклик, равный силе исполнения. В Караганде тысячный зал шахтерского Дворца культуры стоя пел вместе с ней песню Е. Евтушенко и Э. Колма­новского «Хотят ли русские войны». Вершиной творческого успеха Лазаренко была написанная для нее В. Мурадели песня «Россия, родина моя». Все самое сокровенное, всю себя вложила она в песню. Русская «Волга-реченька» вызвала восторг у темпераментных жителей Африки. Песни Лазаренко летели над венгерскими Карпатами, фиордами Норвегии, полями Польши...

Предельного накала достигала реакция зарубежных слушате­лей, когда Лазаренко пела национальные песни тех стран, где бывала в гостях. В Багдаде, а первый же день гастролей, компо­зитор принес ей новую песню, а вечером столица Ирака уже была  покорена  русской  певицей, точно  передавшей  причудливую вязь арабской мелодии. В Гане она на лету подхватила мело­дию, которой ее встретили в аэропорту, и каждый вечер вызы­вала восхищение слушателей, напевая ее. Она провезла по Афри­ке песню «Моя Гвинея», подаренную ей в Конакри вместе с маракасами, и вернулась с ней в Москву...

«Я ищу человека...» — поет Лазаренко в одной из последних песен, и в этом — суть ее творчества. Своим искусством она всегда ищет человека, чтоб дать ему радость.

Если сложить воедино стремительные гастрольные маршру­ты Капитолины Лазаренко, они, наверное, не раз опояшут нашу планету. А планета кружится и кружится потихоньку. И плывут, словно в замедленной съемке, земли, куда так часто приносит певица свою песню. Серый дождь рябит воду у бурых скал Скандинавии, хлещет по таймырским утесам, смывает копоть с небоскребов Нью-Йорка. Шумит ветер в кронах сибирских кед­ров, клонит буйную траву гвинейской саванны, гладит ершик не­мецких газонов. Вязкий зной льется на багдадские минареты и гробницы Самарканда, кромешная пурга на Чукотке замела по­селки золотоискателей и вмерзшие в припай корабли...

А по продрогшей степи снова ведет тепловоз Николай Мали­ков. Он включил приемник и смотрит на ускользающие рельсы, по которым хлещет тяжелый темный ливень. И чем дольше зву­чат песни, тем светлее становится машинисту. Он видит облитую солнцем реку в радостных весенних берегах, над которой плы­вет призрачным теплоходным дымком такой знакомый-знако­мый голос Капитолины Лазаренко, его любимой певицы...

Счастливого пути, машинист! Пусть твоя радость всегда будет с тобой...


Журнал Советский цирк. Декабрь 1966 г.

оставить комментарий

 

 


© Ruscircus.ru, 2004-2013. При перепечатки текстов и фотографий, либо цитировании материалов гиперссылка на сайт www.ruscircus.ru обязательна.      Яндекс цитирования