Клоуны Владимир Кондратов и Валерий Маторин

Это было прошлым летом. Сезон закончился. Без яркой рекламы цирк казался непривычно скучным и голым. У наглухо закрытых дверей слежавшейся ватой лежал тополиный пух.

Только время от времени хлопали двери служебного входа. На буднично освещенном манеже шли репетиции. Цирк готовил новую программу. Главный режиссер Марк Соломонович Местечкин ориентировочно называл ее «Чудеса в решете». Он мыслил поразить зрителей двумя большими иллюзионными аттракционами и даже коверных на время хотел превратить в чародеев.

Случилось так, что, когда под куполом уже подвесили аппаратуру, определили порядок номеров и клоунских реприз, и кассиры умиротворенно выставили над своими окошечками таблички «Все билеты проданы», отлаженный спектакле чуть не полетел а тартарары: отказался выступать один из участников клоунского дуэта. Он предъявил дирекции необоснованные требования, а когда они не были приняты, внезапно уехал, оставив в отчаянном одиночестве своего партнера Владимира Кондратова. Казалось, ничто не могло спасти премьеру, до которой оставались день, ночь и еще один день. Илья Символоков, из «ничего» создававший вазы с бьющими из них водяными фонтанами, не мог свершить невозможное — чтобы из этих фонтанов появился второй клоун. Незавидным утешением оставался афоризм Козьмы Пруткова: «Огорошенный судьбою, ты все же не отчаивайся»».

Но великое всегда просто. Местечкин обернулся к своему стажеру Маторину:

—    Валера, делай что хочешь, но завтра ты выйдешь на манеж.

Для выхода у Маторина не было ничего. Ни клоунского стажа. Ни своего грима. Ни костюма. Но у него был опыт работы на манеже. Знание цирковых законов и жанров. Годы ГУЦЭИ и ГИТИСа. И все, что скопилось за это время в каких-то неведомых маторинских тайниках, вдруг стало нужно ему в один миг. На первый раз, хотя бы для того, чтобы завтра суметь решить на зрителе одну задачу, которую в институте называли весьма прозаично — этюд на пристройку к партнеру. И они с Кондратовым стали выжимать для этого каждую минуту оставшихся суток, в то время, как художники выводили их фамилии под броской строкой рекламных щитов.

ВЕСЬ ВЕЧЕР НА МАНЕЖЕ

Когда Михаила Шуйдина как-то спросили, почему он стол клоуном, он ответил: «Я прошел войну, командовал танковой ротой. Я видел много горя. И люди пережили много горя. Своей работой я хочу веселить их, нести им радость».

Детство Володи Кондратова тоже совпало с войной. Мимо подмосковной станции, где он жил, всю ночь громыхали составы с фронта и на фронт. Взрослые почти не выходили из цехов. В большом фабричном доме, в общей кухне с окнами, наглухо завешенными старыми одеялами и газетными простынями светомаскировки, собирались старики, инвалиды, дети. Здесь даже возникла самодеятельная агитбригада. Володя с братом распевали частушки про Гитлера и Геббельса и разыгрывали немудреные сценки. Но в ту пору быть клоуном Володя не собирался. Это позже, как Шуйдин, он осознает, какую радость клоун может доставить людям. А тогда, как и его сверстники, хотел в ремесленное. Но всех приняли, а его нет; «Ростом не вышел, не подставлять же тебе ящик к станку». И тут его круто повернула попавшаяся брошюрка «Куда пойти учиться». Он подал заявление в цирковое училище.

На вступительных экзаменах, поняв, что его «заваленная стойка» и «корявое колесико» не принесут ему нужных баллов, он попытался пустить в ход последний козырь. Стал в два голоса — за себя и за брата — читать вспоминавшееся нехитрое присловье: «Откуда едешь?» — «Из Баку». — «На чем приехал?» — «На боку»... Приняли его, конечно, не за мальчишеское кривлянье, а за те качества, которые казались помехой в ремесленном училище — хрупкость и невысокий рост. Училищу нужны были акробаты-верхние.

Так Владимир Кондратов неожиданно для себя заделался прыгуном. После третьего курса даже стал чемпионом страны среди юношей по прыжкам на батуте. А когда выпустился, отлично «крутил» флик-фляки на месте, делал подряд пять передних сальто и мастерски заканчивал «окрошку» высоченным двойным сальто-мортале.

Когда Местечкин решил поставить в традициях Виталия Лазаренко веселое цирковое обозрение «Главсальто», то сразу обратил внимание на актерские способности молодого акробата:

—    Не знаю, сколько ты будешь прыгать, но, если захочешь стать клоуном, я тебе помогу.

Кондратов захотел. Работал в клоунской группе "Шутки в сторону", а затем дебютировал с партнером. И, наконец, экзамен на требовательном московском манеже.

Их выступление было задумано как выступление клоунов-пародистов. Вот отработал жонглер Сергей Игнатов. В веселом хороводе носились вокруг него булавы, мячи, кольца. А чем Кондратов хуже? Он полон энергии — вместо булав укладывает рядком бутылки шампанского. Что-то маловато. И в линию становится скинутый ботинок. Р-р-аз! Клоун подпрыгивает, и подкинутая ногами булава летит через манеж точно в корзину к Маторину. Два! Там же оказывается ботинок. Три! И в корзину с розбегу шлепается сам торжествующий Кондратов. На плече у партнера он и покидает манеж под хохот зала.

Инга Агаронова угадывает любое имя, которое вы задумаете, — Есенина, Хемингуэя или Мусоргского. Пожалуйста, они тоже могут удивить вас фокусами. Хотите, распилят пополам человека? Подвернувшийся униформно заталкивается в ящик. С одной стороны торчит голова, с другой — ноги. Пошли-поехали! Готово. Ах, вы догадались, как это делается? Пожалуйста, кто хочет попробовать на себе? Есть желающие? Отлично. Полезайте в ящик! Пила снова ходит из стороны в сторону. Но что это? Ящик распилен на две половинки, а там никого нет! А почему волнуется эта гражданка? Ах, там был ее муж.


Но волнуйтесь, пожалуйста, вон он спускается с галерки. И нечего выталкивать его из цирка на потеху публике — искусство требует жертв.

Зрители уже полюбили эту неожиданную пару и ждут, какой очередной фортель она выкинет. Оба коверных отлично оттеняют друг друга. Обворожительно веселый Кондратов переполнен энергией, он моментально на все реагирует и тут же. впопад или невпопад, начинает действовать. Ему нужно едва ли не полманежа, чтобы дирижировать одним музыкантом. Подчиняясь музыкальным ритмам, он делает грациозные пробежки и совершает чуть ли не балетные па. Уже одно его появление в клетчатом пиджаке с длинными фалдами, одно его румяное лицо с вздернутым носом и озорными глазами вызывает смех. Маторин — клоун с грустинкой, с мягкой, интеллигентной улыбкой, человек по натуре своей медлительный и лиричный. На столкновении этих двух характеров и зиждется смех циркового амфитеатра.

Анатолий Леонидович Дуров называл разные формы смеха. Простой, ясный смех детей. Смех иронический, саркастический, добродушный, сочувственно-дружеский, поощрительный, угодливо-лодхалимский, злой, веселый, радостный, насмешливый, пренебрежительный, ехидный, высокомерный, сдержанно-корректный, злорадный, печальный, лукавый, интеллигентный, мягкий, грубый, даже безысходный.

Репризы Владимира Кондратова и Валерия Маторина, как правило, отличаются остроумием и вызывают чистый смех зала. Рис.ч выпуска молодых коверных на московский манеж оправдал себя. Их оставили даже на следующую программу.

«ОТЦЫ И ДЕТИ»

Программа начиналась выходом Михаила Николаевича Туганова. И тотчас же ареной завладевали искрометные наездники Иристона, руководимые Дзерассой Тугановой. Выходили в параде Елена Бубнова с дочерью, семья Фурмановых, мать и дочь Корчагины, отец и сын Андреевы... И над манежем рождалась песня:

«Как хорошо, когда близки сердца,

И не напрасно нажиты седины.

И мастерство от мудрого отца Приходит к сыну...»

Коверным нужно было как-то органично вписаться в спектакль, подчеркнуть общую мысль. И вот партнером Кондратова в первом выходе становится его сын — первоклассник, тут же на манеже «превращающийся» во взрослого клоуна. И еще одна сатирически-пародийная реприза о падении дето-рождаемости работает на спектакль.

Когда мы приходим в цирк, то видим уже готовое. И подчас даже трудно представить, сколько нужно выдумки и пота, чтобы родилась та или иная реприза, чтобы она заняла свое место именно здесь, а нигде иначе, связывая спектакль о единое целое.

Клоуны узнали, что в программе будет работать силовой жонглер Анатолий Осипов. Единственное, что было в их распоряжении для пародии — бутафорская резиновая гиря. Казалось бы, эффектный трюк — Кондратов в полосатом купальнике старого силача, с нафабренными усами, не в силах приподнять гирю с помосте и вдруг отфутболивающий ее ногой, как детский мячик. Но это еще не было тем неожиданным взрывным финалом, которого требует каждая реприза. Трюк этот с. «отфутболиванием» гири стал лишь проходным. Искали дальше и нашли настоящую концовку, на которую зал бурно взрывается смехом.

Номер Андреевых они пародировали в воздухе. Зрители уже настроились на веселый лад, увидев коверных, по последней моде надевших туфли-платформы. И вдруг Маторин, как заправский воздушный гимнаст, делает бланш под куполом. Здесь уже неожиданность — в серьезном. Затем, зацепив каким-то крюком, а воздух подтягивают Кондратова, а с арены тянутся за ним ввысь длиннющие штаны. И концовка — Владимир спускается в подставленные ему шаровары Маторина. Вдвоем, в одних брюках они удовлетворенно удаляются за кулисы.

Валерию Маторину предложили работать коверным, когда он только что поставил в цирке-шапито свой дипломный спектакль «Сотворение мираж Открывшаяся неожиданная перспектива — вместо режиссера в клоуны — не столько обрадовала, сколько огорчила. И лишь позже он понял, что клоунада — лучшая практика дли режиссера.

Клоун, как никто другой в цирке, чувствует зрителя, полнее, «ем кто-либо, может выразить себя, сказать людям то, ради чего он, собственно, и вышел на манеж. И уже зреют у Материна и Кондратова новые планы. Создать сюжетное представление для детей. Например, «Малыш и Карлсон в цирке». Владимир — вылитый Карлсон, а Валерий, наверное, Малыш. Сделать клоунский спектакль для взрослых, но говорить с ними не только о веселых, безоблачных вещах. До конце продумать детали грима, костюма, характер. Чтобы всегда быть непохожим на других, самим собой. Об этом думают Валерий Маторин, гримируясь перед зеркалом в своей гардеробной, и Владимир Кондратов, вручая киноаппарат кому-то из униформистов, чтобы потом дома еще и еще раз посмотреть на себя со стороны.

...Звучит первый звонок. Зрители занимают свои места. А здесь, за кулисами, разминается перед выходом клоунская пара. Впрочем, уже не пара, а троица. Кондратов-младший полностью повторяет разминку отца. Он хочет вырасти только клоуном.


Е ГОРТИНСКИЙ

оставить комментарий