Композиция циркового номера

При всей своей специфике искусство цирка, бесспорно, подчинено основным эстетическим положениям социалистического реализма.

Высокая идей­ность и народностьоблечены в нем в точную и ясную форму, насыщенную героикой и романтикой. Мысль Белинского о том, что «нет прекрасных форм без прекрас­ного содержания» выявляется в искусстве цирка с наиболь­шей  наглядностью. Идейно-художественный  замысел  циркового номера зримо и эмоционально раскрывает совер­шенно определенное содержание. Цирк, как известно, утверждает силу, ловкость, отвагу, красоту гармонически развитого человека. Но все дело в том, что эти общие понятия включают в себя конкретные особенности и детали, которые придают неповторимый характер образу исполнителя и всему номеру или аттрак­циону. Характерные приметы образа идут от личности самого артиста.

Исключительно действенная сущность циркового искус­ства зиждется на действенной драматургии, лежащей в основе каждого номера. Несколько минут находится артист на манеже, и в это время он вступает в борьбу с препятст­виями, преодолевает их и раскрывается как исключитель­ный характер, совершающий подвиг на глазах у зрителей. Человек зримо властвует над пространством, над хищными животными, пренебрегает опасностью.

В большинстве случаев сценаристом номера, конструк­тором аппаратуры является артист. Он отлично знает, что главным выразительным средством произведения будет он сам. Драматургию номера и свой трюковой репертуар исполнитель строит таким образом, чтобы полнее донести до зрителя свой замысел, продемонстрировать свои воз­можности. Нередко при создании номера неудачи пости­гают артистов не потому, что они плохо владеют профес­сиональным мастерством, а потому, что не положили в основу номера ясную мысль, не определили четко его идейно-художественный замысел. В таких случаях вопросы композиции решаются формально, один трюк механически подгоняется к другому. При этом в построении номера наверняка окажется много случайного.

Г. Петринская 

А самое главное — будет отсутствовать живая мысль, то, что Белинский называл прекрасным содержанием, орга­низующим все элементы формы. Построенный таким обра­зом номер не затронет сердца зрителя, не оставит следа в его душе даже при демонстрации небывалых трюков. Другими словами, без четкого замысла номера не может быть ясной и точной композиции произведения, не может быть определен образ исполнителя и характер его действования на манеже. Вспомним историю создания Вальтером Запашным аттракциона с хищниками. Дрессировщик репетировал со львами, тиграми, пантерами такие трюки, которые ранее не исполнялись. Артист и режиссер должны были найти совершенно определенное композиционное решение аттракциона: очередность трюков и комбинаций, характер музыкального сопровождения, принципы художественного оформления.

Вальтер Запашный, выросший в цирке и отлично знаю­щий его специфику, создал в свое время оригинальный номер «Акробаты-вольтижеры». И в новом для него жанре он пошел новаторским путем. В процессе работы вполне определилось своеобразное решение аттракциона: на манеже не укрощение свирепых хищников, а игра артиста с животными, которые становятся его друзьями. Одновре­менно определился и образ исполнителя —дрессировщик-гимнаст, он не только выступает с хищниками, но и демон­стрирует мастерство акробата. Это помогло наметить ком­позицию и характер самих трюков: дрессировщик в ренском колесе, которое катит тигр; дрессировщик на свободной проволоке над «живым ковром»; переднее сальто через группу животных, стоящих в пирамиде; фордер-шпрунг через лежащего льва и другие. Так удачно найден­ный замысел аттракциона помог решить многие творческие вопросы.

Ярким, своеобразным замыслом отличается выступле­ние воздушной гимнастки Валентины Сурковой, работаю­щей на вертикальном канате. Образ, созданный артисткой, определил характер исполнения трюков и подсказал ком­позицию всего номера. Образ девушкн-лилии, просыпающейся и умывающейся свежей утренней росой, придал особую окраску, казалось бы, обычным трюкам пластического этюда, который испол­няет молодая артистка Наталья Голубцова. Авторский замысел циркового номера, аттракциона вовсе не обязательно переводить на язык литературы, при­давать ему конкретный сюжет. У циркового искусства есть свой язык и свои выразительные средства. В номере «Акро­баты-прыгуны» под руководством Владимира Довейко нет сюжета, но в нем есть точный замысел, определен худо­жественный образ: исполнители, как мячики, свободно взлетают в воздух, прыжок — их стихия. Замысел подска­зал и композицию номера, характер поведения артистов на манеже.

Известно, что композицию циркового номера опреде­ляют не только различные трюки, но и паузы, элементы других жанров, обязательное музыкальное и художествен­ное оформление. Словарь по эстетике так определяет слово «композиция»: «Построение произведения искусства; расположение основных его элементов и частей в опреде­ленной системе и последовательности, способы соединения образов и совокупность всех средств их раскрытия». Ком­позиционно интересно построить номер помогают артисту и режиссеру знание цирка и его жанров, умелое использование приемов и средств смежных искусств, которые в той или иной мере включаются в произведение цирка. Создавая номера, необходимо прежде всего опреде­лить количество трюков. Если их мало, номер будет куцым, не сможет полно выразить замысел исполнителя; а если трюков чересчур много — номер станет затянутым, что снизит эмоциональное воздействие на зрителя. Практика показывает, что 4—8 комбинаций часто бывает вполне до­статочно для номеров многих жанров (в каждую комбина­цию может войти 2—4 трюка, а иногда и один трюк аттрак­ционного характера).

Возникает вопрос о распределении комбинаций и трю­ков: идти ли от простых к сложным или, сделав один-два трудных трюка, перейти затем к более легким, постепенно и последовательно наращивая их сложность. Этот вопрос можно верно решить, если руководствоваться общим за­мыслом номера или аттракциона. Например, в номере «Акробаты-прыгуны» под руковод­ством Юрия Быковского вначале исполняется двойное сальто с трамплина. Это сразу же привлекает внимание зрителей. Но подобное эффектное начало не обязательно. Иное положение, например, в воздушных номерах. В них, как правило, сначала идет разминка вольтижеров, пример­ка к аппаратуре. Это важно, кстати, не только для артистов. Такое вступление нужно и для того, чтобы привлечь вни­мание зрителей к особенностям данного жанра, дать им почувствовать высоту, пространство и т. д.

Учитывать восприятие номера зрителями надо всегда. Иногда на них большее впечатление производит не самый сложный трюк, а самый эффектный. В отличном номере Надежды и Вардо Беньяминовых, работающих с першами, есть такой момент: нижний держит лобовой перш в полной темноте, а наверху партнерша исполняет стойку на руках. Лампочка от карманного фонарика, вмонтированного в аппарат, освещает ее лицо и грудь. Казалось бы, сложней­ший трюк. Но реакция зрителей показала, что эмоциональ­нее принимается не этот трудный и оригинальный трюк, а менее сложный — перенос партнерши на длинном перше через неустойчивую лестницу. Определение композиции — всегда большой и сложный поиск. При выпуске номера Г. Петринской «Гимнастка на вертикальном канате» было точно установлено его построе­ние. Но у артистки оказался в запасе трюк: кульбиты на канате. Она решила исполнить их в финале, при сходе вниз, после крутки в петле. В итоге финал получился за­тянутым, вялым, и артистка вынуждена была отказаться от исполнения кульбитов.

В интересном номере «Жонглеры на мачтах» артисты Грачевы по чьему-то совету стали вдруг повторять в конце выходную комбинацию: групповая перекидка булав в дви­жении по манежу. Эта комбинация следовала за более сложной и эффектной. И случилось то, что должно было случиться: неудачный эксперимент «погасил» номер, нару­шил его композиционную стройность и динамику. В цирке ни один номер, ни один аттракцион не может быть завершен без проверки или, как мы говорим, без доводки на зрителе. Зритель — наш самый чуткий и без­ошибочный режиссер. И очень часто именно он подсказы­вает верное решение, помогает освободиться от лишнего и случайного.

Некоторые артисты, увлекаясь темпом, не делают нуж­ных пауз после комбинаций. Такие выступления трудно воспринимать, как трудно понимать смысл текста, если чи­тают его, не соблюдая знаков препинания. Отделить ком­бинацию от комбинации можно и изменением мизансцены, и комплементов, и просто паузой. Но и пауза бывает порой случайной, чужеродной, подчас она даже мешает целост­ному восприятию выступления. Например, в номере Пет-лицких «Гимнасты на переходной лестнице» необходима пауза. Но характер ее не найден исполнителями. В паузе действует коверный, изображая ухаживания за девушкой, на месте которой оказывается затем мужчина. Эта, в об­щем-то вполне допустимая сценка, в данном случае нару­шает общую атмосферу выступления гимнастов, является чужеродным   элементом. А вот в номере артистов Р. Касеева и Р. Манасаряна пауза решена удачно. Талантливые силовые гимнасты сами, без привлечения коверного, убедительно обыгрывают и оправдывают нужную им для отдыха паузу, заполняют ее столь умело, что она не выпадает из образного строя номера. Напротив, пауза как бы привносит новые краски, служит более полному раскрытию замысла артистов.

Искусство цирка у нас развивается бурно. Сейчас, когда создается много новых номеров, особенно важно, чтоб все они несли определенную мысль, художественный образ, отличались стройной композицией. Надо помнить: искусст­во цирка, стремительное в действии, предельно точное и ясное по форме, требует и соответствующего компози­ционного решения.
 

Е. ТИМОШЕНКО, главный режиссер Ивановского цирка

Журнал Советский цирк. Февраль 1966 г.

оставить комментарий